Одиночество

— Где она? — глаза перепуганные, страх не успеть. Он всю жизнь тебя преследовал, особенно после смерти жены. Но ты больше не переживешь смерти. Ее смерти не вынесешь. Глаза девушек заплаканные, красные от слез. Руки в кулаки, аж трясутся, Федя даже не смотрит на тебя. В окно, чтобы не было так больно. Но ему, как и тебе, больно. Марина всегда нравилась парню, только вот она к нему относилась, как сыну. Хотя будет ли теперь шанс спросить у нее? Ты врываешься в ее разгромленный кабинет, повсюду ее вещи. А на зеркале запись… Опять. Ты уже не замечаешь, как начинаешь дрожать. — Это вы виноваты, — шепот сзади равен ведру холодной, ледяной воды. Виноват ли? Ты ли? В чем именно? В ее…смерти? Галя стоит непривычно прямо, а глаза пустые, холодные, безжизненные. Галя, которая всегда была на твоей стороне, сейчас стала другим человеком. Кем была для нее Марина? Близким человеком, как всем им. Ты виноват? Да, ты снова совершил ту же ошибку. — Прости, — еле слышно, но голос звучит на надрыве, словно самый оглушающий крик. Ее взгляд, как пощечина, но зато такая привычная Галя вернулась. Пусть и причиняет еще больше боли, хотя казалось, что больше некуда. — Как можно простить ее смерть?! Она любила вас! А я вас сейчас ненавижу! — Не бросайся словами, Галчонок, я еще жива. Она смотрела на тебя, бледная, с потекшей тушью, еле стоящая на ногах, но живая. Такая родная, любимая и живая! По щекам невольно потекли слезы. Ее обнимала Варя, которую сотрясали рыдания, Федор крепко держал ее за руку. А она смотрела на тебя. — Прости, Марина, я так сильно тебя люблю. — Тебе нужно было потерять меня, чтобы это понять? — Мне нужно было потерять тебя, чтобы это сказать. Прости, если сможешь. — Смогу, — ты так и не понял, вопрос это или утверждение. Ты просто вырвал ее из объятий помощников и прижался губами к холодному лбу. — Люблю.