Не уберегли

Это были неплохие для нас с тобой дни. На улице лил дождь, ледяной ветер пробирал до костей, а мы сидели с тобой в моем теплом доме и смотрели на непогоду, обнявшись. Там мы всегда прятались от остальных. Нам не нужен был ещё кто-либо. Друг другу лишь были нужны только я и ты. Мы проводили с тобой много времени в этом доме, мы отключали телефоны, мы выпадали из реальности. Считали, что там - наше тайное место, что никто про нас с тобой не узнает. Мы были незаметными. Мы были счастливыми. Помню, ты всегда брала меня за руку и вела в свое излюбленное место в этом доме - крайнюю комнату на втором этаже. Она отличалась размерами и интерьером от остальных комнат. Там было светло и тепло, стоял широкий диван белого цвета, на котором всегда в скомканном виде валялся теплый белый плед, а напротив, на тумбочке - стоял небольшой плазменный телевизор. Я помню, как ты почти бегом вела меня туда, не отпуская далеко от себя. Мы падали на наш с тобой диван, укутываясь в плед, брали пульт в руки и включали какие-то глупые передачи. Нам они были совершенно не нужны, ибо ты всегда минуты через три-четыре откладывала пульт подальше от себя и просто ложилась мне на грудь, начинала о чем-то совершенно ином заводить разговор, потому что любила много со мной болтать. Моя маленькая, моя болтливая, моя любимая Сакура. Ты улыбалась, закрывала глаза, и, когда наши бестолковые разговоры переходили в игры с щекотками, останавливала это и успокаивалась первой, проводя своей ладонью по моей щеке. Ты любила это делать. Но бывало и такое, когда наше любимое место наполнялось спорами и различными, может, даже незначительными ругательствами в стороны друг друга. Я навсегда запомнил твое выражение лица, когда ты была слишком раздражена и морщилась из-за того, что я не слежу за собой, не сбриваю эту ненавистную колючую щетину. Но черт, как же мне нравилось твое угрюмое личико в тот момент. Ведь у тебя получалось быть такой необычной и другой за какие-то секунды. Ты была красива и дерзка. Ты была моей. Твои большие зеленые глаза, такие чистые и яркие, твой запоминающийся цвет волос - розовый - мягкий и завораживающий, твоя прямая спина, уверенный шаг, нежный голос - ты сводила меня с ума всем этим, я восхищался тобой. Твоя невероятная внешность, твои манеры, твои придуманные правила в нашей выдуманной семье - без этого я не мог прожить ни дня, когда ты была рядом. Мне не хватало воздуха, когда ты начинала целовать меня, ведь я просто не мог оторваться от столь желанных губ. Я любил укладывать тебя поверх мягкого пледа и утопать в твоём мире, наполненном солнцем и сладким вкусом сочных свежих фруктов. Проводя языком по твоей шее, я заставлял нас обоих загораться. После одного лишь хрупкого поцелуя в шею мы оба теряли голову. Твой затуманенный взгляд, твоё томное дыхание, твои нежные руки, проводящие то по моей спине, то по моим волосам или по моему лицу - это действовало на меня так, как на кота валерьянка. Я вкушал твой запах, старался уловить каждый аромат, будь то духи, то медовый шампунь, то косметический крем или гель для тела с нотками сладкого красного граната. - Ты любишь меня? - ты постоянно спрашивала у меня об этом, когда я старался, нет, пытался не сойти с ума окончательно от твоего стройного тела. - Я люблю тебя, - всегда отвечал я тебе, исследуя твою фигуру своими руками. Ты улыбалась и сладко вздыхала, разрешая мне всё. У нас не было никаких тайн и секретов друг от друга. Никогда не терял возможности взглянуть на твоё нагое тело и в очередной раз понимал, что ты прекрасна с маленьким бледным румянцем на щеках, с неровным дыханием от нахлынувших чувств, с дрожащими коленками, то ли от холода, то ли от возбужденного состояния. Я в такие моменты никогда не выглядел сексуально: руки тряслись, губы сохли, я забывал, как правильно дышать, я хотел лишь сделать тебя счастливой и дарить тебе всего себя. Твои стоны, твои сладкие вздохи, я мог бы наслаждаться ими вечно. Ты смотрела на меня и следила за моим взглядом, ты двигалась вместе со мной, а когда достигала своего пика - выгибалась и впивалась своими ногтями в мою кожу. Было ощутимо и даже больно, но я терпел ради тебя и ради твоих сладких стонов. Я знал, что тебе это нравится. Это были лучшие дни для нас с тобой. Я всем сердцем и всей душой любил тебя, Сакура. *** Я теперь постоянно смотрю в небо и всё никак не могу понять, что оно прячет от меня? Какие у этого бесконечного неба секреты и почему оно так долго может плакать? Ведь мы тоже страдаем от небесных "слёз", пусть и морально. Я сижу на кухне, жду, пока остынет мой любимый кофе и смотрю в окно, где бесконечная пелена туч заполонила каждый сгусток облаков. Никогда не смогу понять философию, литературу с её примерами, аргументами и множеством ненужных описаний, я больше люблю химию и биологию. Не так давно я начал задумываться о Боге и о его существовании. Почему я всегда считал, что Бог - выдуманный персонаж? Я никак не могу понять, почему я придерживался этой мысли столько времени. Может, я схожу в одиночку с ума, но я впредь хочу думать, нет, предполагать, что Бог есть. Я очень хочу поговорить с Богом и попросить у него всего лишь об одном - самом главном для меня. Пускай, может, я хочу просить у него о какой-то глупости, но... - Пожалуйста, дай мне побыть с ней рядом хотя бы на пару минут, - прикрыв глаза, я вздохнул. А потом я опомнился: резко открыв глаза, мельком посмотрел на небо и прокрутил заново в голове свои слова. Меня это конкретно ошарашило. Неужели я вслух сказал это? - Сасори, ты точно сходишь с ума, - усмехнувшись, пробормотал я себе под нос и начал пить кофе. После распития я отправился в нашу с тобой тёплую светлую комнату. Тут всё напоминает мне о тебе. Я лёг на диван с тем самым белым пледом. Обнимая плед, я закрыл глаза и стал вспоминать твой запах. Представляя тебя здесь, будто ты лежишь рядом со мной и мило улыбаешься, я снова вспоминал, как ты пахла, чем пахла, сколько запахов я мог постоянно улавливать на тебе. - Сасори, снова ты не бритый, маленький бес, - в воспоминаниях всплыл твой образ, твой звонкий голос и угрюмое личико. Я на автомате дотронулся до своих щёк и подбородка. И правда, довольно колючая щетина, которую я не брил уже более двух недель. *** - Как давно Вы здесь, Сасори? - психиатр смотрела на меня и ждала хоть какой-то реакции. Я усмехнулся. - Конан-сан, Вы думаете, что я не слежу за временем? Женщина с бледно-сереневым цветом волос довольно скептически отнеслась к моему ответу и записала что-то в свою толстую тетрадь. - И если Вы начнёте снова спрашивать, почему я раздражён, - продолжил я говорить, - то знайте раз и навсегда, я не вижу ничего хорошего в вашей работе. - Я и не собиралась о таком спрашивать, - холодно ответила мне она и продолжила: - всего лишь, поинтересовалась, сколько вы уже не выходите из дома. Вздохнув, я опустил голову и потёр двумя указательными пальцами свои пульсирующие виски. - Мой лучший друг очень надеется, что психотерапевт мне как-то сможет помочь, - издевательски пробормотал я, - но мы с Вами не добились совсем ничего. - После моих слов Конан грозно посмотрела на меня и поправила свои очки на лице. Скорее всего, у неё близорукость, потому что много щурится и вглядывается вдаль. - Ваш друг знает, что психиатрия Вам поможет, Сасори. - Её слова вызвали у меня некую неприязнь и брезгливость. Ненавижу эту профессию. Всегда ненавидел. По-моему, ещё со школы. - Дейдара лишь хочет, чтобы я не сошёл с ума от одиночества. - Именно, - кивнула Конан, - если потеряете контроль над своим разумом, то уже станете не человеком, а лишь тенью от него. - Я и есть тень, - уверенно проговорил я в ответ, а вскоре продолжил, - а та самая бывшая любовь всей жизни - мой свет. - Действительно, эта розоволосая бестия была для меня самым ярким светом, который освещал мою жизнь, пусть это и звучит наивно и немного глупо. Я любил этот свет довольно долго, но потом что-то пошло не так... Конан сделала глубокие вдох и выдох. Наверное, она подумала, что со мной довольно нелегко работать. Ну ничего, это её работа, пусть пробует добиться несуществующих сдвигов. - Я поняла Вас, Сасори, - не успела она записать в свой блокнот очередную мою дурость, как следом за всем этим последовала новая. - Конан-сан, я умоляю Вас, прекратите так много раз произносить моё имя вслух, - я действительно был раздражён и меня всё бесило, - я недавно уже стал ненавидеть своё имя, так ещё и Вы подливаете масло в огонь, повторяя его каждые три минуты. Я понимаю, может, это является неотъемлемой частью моей терапии, но давайте говорить имя Сасори реже. Конан ничего не ответила на очередную мою прихоть. Наверное, она уже привыкла к моим раздражённым разговорам. Тоже мне, любительница пощекотать и так расшатанные нервы. Точно, какой-то псих.