Эта женщина будет моей

Платье было чудесным. Из тонкой переливающейся ткани бледно-синего оттенка, такое воздушное и невесомое, что казалось ожившей картинкой из книги сказок. Вышитый лиф был узок, а длинная юбка со множеством ниспадающих складок в противовес ему казалась невероятно пышной. В таком платье разве что могла кружиться в вальсе какая-нибудь красавица из прошлых веков, здесь же, в наше время, это легкое чудо казалось чем-то чуждым и оттого завораживающим. — Кать! — мужской голос оторвал Лаврову от созерцания чуда, и она поспешно обернулась, бросив на платье прощальный взгляд. При ее доходах о такой вещи оставалось только мечтать… Скрипач поймал взгляд девушки, направленный в витрину магазина, и усмехнулся. Женщины… Даже Лаврова, эта железная леди, опер без страха и упрека, обычно спокойно относившаяся к вещам, на этот раз не устояла. Ну что ж, женские капризы для того и существуют, чтобы их исполняли. — Нравится? — улыбнулся Дмитрий, кивнув на платье. — Ничего особенного, — безразлично пожала плечами Катя, но Дмитрий уловил в ее голосе огорчение и, уверенно взяв девушку за руку, потащил к дверям магазина. — Дима, ты что? У меня нет таких денег! — возмутилась капитан, но друг уже втолкнул ее в помещение и буквально с порога приказал продавщице: — Покажите девушке вон то платье. — Дима, перестань! Я не буду его даже примерять! — Отлично, тогда останемся здесь до вечера, — невозмутимо произнес Скрипач и опустился на диванчик, на котором, очевидно, дожидались своих половин богатые господа, могущие себе позволить тратить на одежду огромные суммы. Лаврова взглянула на друга и поняла по его лицу, что спорить бесполезно. Это был тот случай, когда переупрямить Скрипача было невозможно. А с другой стороны, что такого, если она просто примерит это платье? Такое легкое, будто было создано какой-то феей, оно само просилось надеть его. И Катя, бережно забрав наряд из рук продавщицы, скрылась в примерочной. Услышав шаги, Дмитрий поднял голову от какого-то журнала, нашедшегося на столике, и несколько мгновений просто смотрел на стоявшую перед ним девушку. Он, конечно, всегда знал, что Катя очень красива, но сейчас… сейчас она казалась не то принцессой, не то какой-то красавицей на балу… Это платье словно было создано для Кати и больше никому не подошло бы так, как ей. — Берем, — решительно сказал он, поспешно отводя взгляд: смотреть столь пристально на чужую жену было как минимум неприлично. — Дима! — Лаврова, ты можешь хоть раз в жизни не думать о своих принципах, а просто получать от жизни удовольствие? Я не собираюсь слушать, что ты себе напридумывала. — Самойлов, это неприлично! — Лаврова упрямо вскинула подбородок. — Я, конечно, ценю твои дружеские порывы, но не настолько! — Катя, если тебе так хочется, я сейчас позвоню твоему мужу и спрошу, готов ли он исполнить небольшой каприз любимой женщины, и почему-то мне кажется, что Черных не будет против потратиться на подарок тебе. Так мне ему позвонить? — Не надо, — хмуро бросила Катя. Меньше всего ей сейчас хотелось говорить с мужем или просто слышать его. Мало ли что он может себе вообразить… — Вот и договорились. Когда вы наконец воссоединитесь, я, так и быть, отправлю Стрельцу счет за это платье, а пока не вздумай спорить. Катя молча развернулась и вновь ушла в примерочную. Настроение, еще недавно бывшее радужным, моментально испортилось при упоминании о муже. А ведь Кате казалось, что она вполне смирилась со своим собственным решением, запрещала себе думать о Стрельце… И это почти получалось: любимая работа, рядом внимательный, веселый, заботливый друг… Вымотавшись за день, вечером Катя моментально засыпала, и ни о какой бессоннице со страданиями не было речи. Лавровой даже начало казаться, что она вполне справляется с собой, привыкает жить без него… Но это только казалось. — Кать, ну прости, — Дмитрий развернул девушку к себе за плечи, заглядывая в ее отрешенное лицо. — Мне не нужно было… — Все нормально, — автоматически отозвалась девушка, но Скрипач видел, что ее мысли далеко. — Может, поедем уже? — Давай в кафе, тебе надо отвлечься, а я немного голоден. Денек сегодня выдался… — Дим… — неуверенно начала девушка, словно не решаясь задать какой-то вопрос. — Дим, зачем тебе все это? Ты постоянно занят, очень устаешь… Зачем ты со мной возишься? Боишься, что я что-то с собой сделаю? — добавила она с невеселой усмешкой. — Так это зря. Если уж тогда я выдержала… — Не надо. Не надо, Кать, не вспоминай, — Скрипач сжал ее руку. — Все позади. Теперь тебе только надо прийти в себя, отдохнуть, а потом все наладится… Лаврова только невесело улыбнулась. Может, это «потом» и наступит, но вот когда… — Катюш, — Дмитрий осторожно привлек девушку к себе, — ну хватит уже мучиться. Посмотри, жизнь продолжается, солнце светит, деревья цветут, а скоро будет лето и вы с ним поедете на дачу… Все будет хорошо, нужно просто жить, наслаждаясь каждым мгновением. — Ты прав, — Катя подняла на него глаза, в которых уже не было того прежнего безнадежного выражения. Теперь они сияли какой-то теплотой, даже почти нежностью. — Ты прав, как всегда. Интересно, когда-нибудь бывает по-другому? — Я просто знаю, что у вас все будет хорошо, — улыбнулся Скрипач, почему-то не чувствуя болезненной ревности при мысли, что это «все хорошо» будет у нее с другим. Это неважно. Пусть она просто будет счастлива. С ним или без него — не имеет значения

***

— Дим, спасибо тебе за все, — девушка, прищурившись, взглянула на солнце и засмеялась. Так спокойно и весело она не чувствовала себя давно. А сейчас будто вернулась в детство, где были прогулки по парку, мороженое с шоколадной крошкой и ощущение простого ребяческого счастья… — Я словно в детство вернулась… Дмитрий тоже засмеялся и, вдруг подняв Катю на руки, закружил ее в воздухе. Она и правда сейчас казалась ему ребенком, ужасно милым, непосредственным и безумно любимым. — Димка, я же упаду, — снова засмеялась она, пытаясь достать ладонями его плечи. Но вдруг замерла, и Скрипач заметил, как изменился ее взгляд. Да он и сам почувствовал за спиной чье-то присутствие. Осторожно опустив Катю на землю, Дмитрий только потом повернулся и увидел Стрельца. — А вы не скучаете, я смотрю, — заметил тот с усмешкой, даже не взглянув в сторону жены, и как ни в чем не бывало протянул Скрипачу руку. — Мы просто посидели в кафе, — начал Дмитрий, но Черных выставил вперед ладонь, показывая, что ничего не собирается слушать. — Понимаю, святость дружбы и все такое. Если дама не против, мы ее покинем, потому что я привез из нашего офиса в области очень неприятные новости, которые необходимо срочно обсудить, — голос Стрельца был совершенно спокоен и деловит, как будто он увидел в объятиях друга не собственную жену, а какую-то абсолютно незнакомую женщину. И это его равнодушие ударило Катю, как бьет внезапный и беспощадный удар уличного громилы. Черных говорил так, словно она не значила для него совершенно ничего, была для него пустым местом. И Катя поразилась тому, как болезненно это для нее оказалось. «А чего ты хотела? — тут же осадила она себя. — Сама ушла, показывая свою гордость, и надеялась, что он будет бегать за тобой и валяться в ногах, вымаливая прощение? Так нет, дорогая, не будет этого. Курсанта Черных, терпевшего все твои выходки, давно нет, есть Стрелец, жесткий, жестокий и гордый, который никогда не будет бегать за какой-то бабой, лишь бы она все простила. Этого не будет, и ты тоже виновата в том, что все разрушено, так что не вздумай ныть!» Катя медленно развернулась и пошла прочь от занятых разговором мужчин, надеясь, что Скрипач не заметит ее ухода. Перед глаза все плыло, Лаврова даже не замечала, что плачет, так сильно болело в груди. Уйти, уйти отсюда как можно дальше, не видеть ничего и никого, ничего и никого не слышать... Но почему все плывет перед глазами, почему так тяжело идти? А идти надо, и как можно дальше. Не видеть... Не слышать... И самое главное — не чувствовать... Она и правда почти ничего не видела и не слышала. Только ощутила затылком твердую поверхность асфальта и звук приближающегося автомобиля, а потом наступила темнота.