За дождями небеса

      Я взяла в руки все букеты и пошла в гримерку. Никого не слыша, ничего не соображая, я просто шла по уже давно знакомой дороге. Благо мне выделили отдельную комнату, а не как остальным участникам – гримерки на два, а то и на три человека. После выступления, когда ты выкладываешься на триста процентов, делая то, что сам от себя не ожидаешь, важно хорошо отдохнуть. В присутствии посторонних это сделать очень сложно.       Бросив все букеты на стол, я зашла за ширму и начала переодеваться.       Все мои мысли спутались в голове, как волосы по утрам. Я подошла к зеркалу и хотела немного убрать макияж. Все равно по улице так идти нельзя. Испугаются. Случайно моя рука задела небольшой букет алых роз и из него вывалилась небольшая бумажка. Так, а это уже интересно.       Отложив в сторону спонж, я села на стул и начала читать. «Я люблю ТЕБЯ! Егор.» содержание записки говорило само за себя. Я пытаюсь убежать, стоя на одном месте. Отталкиваю от себя то, что мне нужно. Я просто дура.       Записка выпала у меня из рук, а я, закрыв лицо ладонями, начала плакать. Нет, я этого не хотела, но в носу неприятно защипало, а потом соленые капельки сами начали капать из глаз. Почему, почему я такая дура? Ни себе, ни людям. После этой записки и на меня нахлынули воспоминания. Прогулка зимой, игра в снежки, первый поцелуй...       В гримерку вошли Костя, Кисляк, Алина. Правда, я этого даже не заметила. Андрей, увидев, что я плачу, сел на корточки и обнял меня за плечи. - Дашка, что случилось? Ты чего ревешь? – друг пытался сделать голос более счастливым, но у него это плохо получалось. Я лишь помотала головой, даже не удосужившись поднять голову. – так, ладно, поехали домой.       Хоккеист также за плечи поднял меня со стула и, попросив моего партнера донести до машины цветы и сумку с костюмом, повел меня на улицу, ни на секунду не отпуская моих плеч, будто боясь, что я упаду или растаю. Дойдя до машины, Андрей усадил меня в нее, бросив все мои шмотки на заднее сиденье. Я уже убрала руки от лица, но все еще ничего не соображала. Тушь с ресниц перешла под глаза, глаза покраснели. Красотка из меня сейчас та еще.       Машина рванула с места и через десять минут остановилась около моего дома. Затолкав меня в квартиру, Андрей напоил меня чаем с лимоном и уложил спать.       Я проснулась от того, что кто-то очень громко что-то творил на кухне. Услышав последующие ругательства, я поняла, что это Кисляк. Ну да, кто бы это еще мог быть. Быстро подскочив на кровати, я чуть было не нырнула в пол. Что-то голова кружится. - Андрей, ты что там творишь? Не пытайся разгромить мою кухню! - поверьте, этот болван может.       Выйдя из своей комнаты, а если быть точной, то выбежав, я увидела следующую картину: хоккеист стоял на четвереньках и собирал осколки банки из-под кофе. Теперь понятно, что за грохот был. - Так, ну и что здесь произошло?       Мой голос был как никогда строг. Двадцать четвертый номер поднял на меня свои глаза и сделал как можно более жалостный взгляд. Ну конечно, я бы тоже сделала такой взгляд. Еще бы: стоит над тобой девушка, со взъерошенными волосами, руки в боки, сердитое выражение лица. Так и готова убить. Разбил банку моего любимого кофе. Сволочь. - Дашка, прости, я криворукий. - Кисляк сел на колени и, состроив самый что ни на есть жалобный вид с глазами кота из «Шрека» и сомкнув ладони, стал молить меня о пощаде. В свою очередь я рассмеялась. - Да ладно тебе, уберешь все осколки и приготовишь мне кофе. Я пока приведу себя в порядок.       Оставив друга одного наедине с осколками и плитой, предварительно выставив перед ним новую банку моего любимого «Жокей» для варки в турке. Только войдя в комнату, я увидела по всей ее площади расставленные цветы в вазы и пустые бутылки. Я медленно начала вспоминать, что со мной было.       Как только включилась вода, то тут же замигал свет, а потом и вовсе лампочка сгорела. - Ну япона мама! – я посмотрела на потолок и, поняв, что свет уже не включится, выключила воду и пошла искать новую лампу. - Чего там у тебя случилось? – хоккеист, который наливал воду в турку, протопал в ванную.       Я взяла стремянку и новую лампочку и потащила все это к месту ремонта. - Лампочка перегорела. Поможешь заменить?       Выяснив, что лестница шатается, друг отправил меня заменять лампу, а сам держал шаткое средство опоры. Тут ему кто-то позвонил и ничего лучше, чем отпустить стремянку, он не нашел. А я решила научиться летать. Правда здорово? Сверху-то вниз головой самое то. Благо, Кисляк все-таки удосужился поймать меня. - Ну хоть на этом спасибо! – я слезла с рук парня и толкнула его в плечо. – Пошли кофе пить.       Когда мы уже сидели за столом, хоккеист посмотрел на меня, а потом выдал: - Дашка, не поделишься секретом: почему ревела?       Да я просто капитан очевидность! Ну, ладно, Андрей не бабка на базаре – лишнего болтать не будет. - Это из-за Щукина. – опустила голову, - Андрей, он любит меня.       Я подняла на парня глаза, снова полные слез. Хоккеист стукнул кулаком по столу так, что тот затрясся. - Даш, я ему реально морду набью, как бы ты этого не хотела. Мне уже порядком надоело видеть твои слезы, причина которых одна и та же. - Так, вот этого делать не надо. Экзамены сдаю и уезжаю в Лондон. Потом, когда приеду, уже все будет по-другому. Все, Андрей, все заканчивается. - А как потом?       Мы уже сидели в гостиной на диване. Видно было, что друг очень переживал. Да, отношения у нас с ним отличные. - А потом все изменится. Намного изменится.       Я взяла Кисляка за руку и улыбнулась. Он улыбнулся мне в ответ и сжал мою руку еще сильнее.