За дождями небеса

      Купив билет, я зашла на арену. Игра только началась, и счет был по нулям. Сев на свое место, я стала следить за матчем. Противником «Медведей» была «Ледяная молния». Судя по прошлым играм, эта команда не отличалась сильной игрой и обычно сливала все матчи.       Первый гол влетел в ворота «Медведей». Но ребята не огорчились и через несколько секунд забили противнику ответную шайбу. Первый период закончился со счетом 1:1.       Выйдя с арены, чтобы поддержать Кисляка, я пошла в сторону их раздевалки, как вдруг наткнулась на капитана команды. Мда, везет мне последнее время на этого самого капитана. Вот почему я не могла столкнуться, например, с этим долбанным Андреем? А что? И искать его не пришлось бы.       Егор улыбнулся и посмотрел на меня, а я в ответ смерила его презрительным взглядом и ушла, не дав сказать и слова. Отвернувшись от него, я наткнулась на того самого человека, из-за которого я сюда и забрела. - Ты где бродишь? Я на Щукина наткнулась. – я легонько толкнула Кисляка в грудь. Для него это даже не чувствительно. - Ой, кто-то мне это уже говорил… - Так, хватит меня с этой Касаткиной сравнивать! Вот, держи. – я отдала другу бумажку с номером «красивой» девушки Кристины. – Ах, да, про меня ни слова не говори. Если будет пытать, скажи, что с небес достал, но меня не пали. Понял? - Да понял я, понял. Не кипишуй. – я смерила Андрея уничтожающим взглядом и пошла на трибуны.       Думаю, вы не совсем понимаете, что происходит. А я вам расскажу. На дворе месяц май, скоро экзамены. С Щукой мы больше не общаемся после того, как Марина залетела. Это он сначала прекратил общение, ничего не объяснив, а потом, когда попытался мне все рассказать, я его слушать не стала. Ну а Касаткина после этого меня убивает одним только своим взглядом. Вот такая у меня сложная жизнь.       Начался второй период. Саша Костров на первой минуте матча забросил шайбу в ворота противника. Волна радости наполнила арену. Но счастье долгим не бывает. Ответной шайбой ворота «Медведей» наградили игроки «Ледяной молнии». А мачт-то напряженный.       Начало третьего периода было отождествлено удалением Кострова со льда. Да и не только. Кисляк бросился под летящую шайбу…       Все зрители были в шоке, не исключая меня. Как только Андрея унесли на носилках, я тут же выбежала вслед за санитарами. Около машины «Скорой помощи» стоял врач команды и Яна Самойлова. Каталку с Кисляком уже загрузили в транспорт. - Ян, привет. Что с ним? – я подошла к девушке, которая стояла и кусала ногти. Видно было, что она очень нервничала. - А, привет. Шайба в горло попала. Его в третью больницу повезли. Поедешь со мной? – Янино лицо было белее мела. Мое, кажется, тоже. Вот дурак, а.       По дороге в больницу я позвонила отцу Кисляка и сообщила о неприятном известии.       Когда мы вошли в палату после двух часов ожидания, то увидели лежащего пластом Андрея. Увидев нас, он сразу поднялся с кровати и сел на нее. Немного пообщавшись с другом, Яна собралась уходить. Меня же Кисляк попросил остаться, дабы ему скучно одному в этих четырех стенах. Но, одним нам вряд ли удалось бы остаться. На выходе из палаты, Самойлова столкнулась с Виктором Анатольевичем. - Ну, что, герой? Как здоровье? Здравствуй, Дашенька. – прокурор смотрел на сына строго, но как только увидел меня, то его лицо сразу изменилось. Чтобы дать нормально пообщаться отцу с сыном, я решила выйти.       Лучше бы я не выходила! Вот честно! Развернувшись к окну, я увидела толпу парней. Так, это точно не поклонники какой-нибудь девушки. Это «Медведи». Вот только их тут еще не хватало.       В этот момент из палаты вышел Виктор Анатольевич, и я снова вернулась к Андрею. Быстро взяв сумку, я собралась уходить, но меня остановил Кисляк: - Ты куда это собралась? - Да мне там надо домой срочно. – замялась я. - Ага, сейчас. Не надо тебе никуда. Максимова, я слишком давно те знаю. Быстро говори почему уходишь? – друг приподнялся на локти и грозно на меня посмотрел. Вот под таким взглядом я всегда сознаюсь во всем. И он это прекрасно знает. Сволочь. - Там пришли ребята к тебе. Я мешать не хочу. – я закатила глаза, давая понять, что мне правда нужно идти. - Так, во-первых, ты мешать не будешь. Во-вторых, сядь и сиди. – я никогда еще не видела Кисляка таким сердитым. Дабы не злить больного, я села на стул рядом с кроватью и стала ждать вместе с Андреем «Медведей».       Через несколько минут в дверь постучали и в проеме показалась голова Антона Антипова. - Андрюх, можно? - Конечно, проходите, парни. – в палату вошли ребята. Среди них был тот, который не выходил из моих мыслей уже три месяца, хотя и обидел меня. Он прямо смотрел мне в глаза, не отрывая взгляда. В этот момент я готова была испариться в воздухе.       Через пару часов я засобиралась домой. Это был самый лучший шанс свалить. Команда еще не ушла, значит, никто меня преследовать не будет. Я по-тихоньку, по-маленьку перебегала из глубины палаты к двери. И вот, я уже тут, у заветного выхода. Сейчас как раз Миша Пономарев рассказывает какую-то историю. Все ее слушают с увлечением. Самое время. Осторожно, чтобы никто не заметил, я открыла дверь и шмыгнула в небольшой проем.       Только выйдя из стен больницы, я смогла спокойно вздохнуть, что никто не заметил моего ухода. На улице уже начинались сумерки и я, включив музыку в наушниках, пошла не спеша домой. Внезапно, меня кто-то схватил меня за плечо, а я скрутила ему руку… - Ай, отпусти, больно. – человек, стоявший ко мне в не очень приличной позе, умолял меня о пощаде. Его голос показался мне знакомым. Ну, хорошо, достаем баллончик и осторожно отпускаем руку.       Освободившись из моих цепких «объятий», парень выпрямился и развернулся ко мне. От увиденного я была в шоке настолько, что даже забыла про то, что нужно убрать баллончик, направленный прямо на лицо жертвы. Передо мной стоял никто иной, как Егор Щукин. Вот что ему опять надо? - Эм, может, уберешь? – хоккеист кивнул на баллончик, потирая скрученное запястье. - Ты чего тут? - спросила я его, попутно пряча предмет самообороны в сумку. - Ты ключи выронила, когда уходила. – Щукин протянул мне связку, без которой я бы ночевала на улице. - Ой, спасибо большое. Я, правда, не заметила, что их уронила. А как ты понял, что они мои? – я посмотрела на Егора загадочным взглядом. Кто-то начинает таять. - Потому что больше никто, как партизан не сбегал из палаты. – капитан посмотрел на меня презрительно-пронзительным взглядом, что заставило меня покраснеть. Мда, до чего ты дошла, Максимова, краснеешь уже от одного взгляда. Хорошо хоть темно, никто не видит.       Я попрощалась и собралась идти, но Егор остановил меня, резко схватив за руку: - Можно тебя проводить? Пожалуйста. - Ну провожай, если тебе хочется. – что-то давно меня никто не провожал, а с ним мне спокойнее. Все-таки не первый раз идем вместе.       По дороге мы сначала молчали, а потом начали разговаривать о матчах, об играх, учебе, спорте. Обо всем подряд, кроме предмета прекращения общения.       Только подойдя к моему дому, я решилась спросить почему все-таки он меня игнорировал такое продолжительное время? Что я сделала не так? Оказалось, что его очень ревнивая девушка после своей недо-беременности просто удалила мой номер. Так как мой номер был записан без имени, она объяснила это тем, что видела у Кисляка как-то раз этот номер, и он значился под именем «Дашка».       Вечер пролетел незаметно. Мне так было легко и просто с Егором, что не хотелось расставаться. Мы стояли во дворе и разговаривали, а я попутно думала, как бы продлить это общение. О, придумала! - Слушай, Щукин, а пошли ко мне чай пить? – просто, без каких-либо официозов и объяснений. Ни капли смущения. - А пошли. – на улице давно уже наступила ночь, до полуночи оставалось совсем чуть-чуть, а точнее десять минут, поэтому свежий воздух превратился в морозный, и мы давно уже стучали зубами. Поднявшись в квартиру, я пробежала на кухню и поставила чайник, Егору же я сказала проходить пока в гостиную.       Накладывая в корзинку печенья и конфеты, я думала о чем-то другом. Даже сама не знаю свои мысли. Небольшая уютная сиреневая кухонька всегда давала мне повод подумать «ни о чем». Из размышлений меня вытащил чайник, который уже вскипел. Поставив на поднос корзинку с угощениями, две кружки, чай, кофе, сахар, две ложки и чайник, я все это аккуратно понесла в гостиную.       На большом красном диване сидел Щукин. Как только на горизонте появилась я с подносом, он тут же вскочил и помог мне доставить объект по месту следования. - Спасибо. – я поблагодарила капитана и начала разливать напитки. Наши вкусы на сегодняшний вечер оказались похожими: мы оба пили кофе с карамелью. - Скажи, - после некоторого молчания Егор решил заговорить первым. – а Кисляк твой молодой человек? – и тут Андрюша. Вот достал, честно. Я ухмыльнулась, но ответила. - Нет, он мой лучший друг. – видимо, такого ответа капитан не ожидал, поэтому был на секунду шокирован этой новостью. - Что? Я не ослышался? У Кисляка лучший друг – девушка? – прошло примерно минуты три молчания, прежде, чем Егор это спросил. - Я тебе больше скажу. У него я один единственный настоящий друг и это девушка. – я отпила кофе и усмехнулась. Видели бы вы это лицо! - Ничего себе. А как вообще? Как вы подружились? – мда, видимо без подробных рассказов не обойтись. - Наши отцы – лучшие друзья детства. Постоянные походы друг к другу в гости сыграли свое дело. Мы сначала постоянно дрались, а потом, когда повзрослели, начали уже дружить нормально, но шизофрении в наших мозгах хватает до сих пор. Кисляк всегда меня защищает от всяких идиотов, придурков, извращенцев и тому подобное. А я в свою очередь избавляю его от назойливых поклонниц. - Понятно все. Очень интересно послушать о другом Кислом. Не таком, каким он пытается казаться в обществе. – Щукин ухмыльнулся и поставил чашку из под кофе на поднос. – я пойду, уже поздно. – молодой человек встал с дивана и направился в сторону выхода. Ну, да, давай, иди домой в час ночи. Ну, сейчас или никогда. - Егор, - капитан остановился на полпути к своим ботинкам, - уже поздно, куда ты пойдешь? Оставайся, я постелю тебе на диване. – я стояла и ждала, когда Щукин выдаст мне свое решение. - Ну, я не знаю, - замялся молодой человек, - мне тут дойти недалеко. – казалось, надежда совсем угасла, но тут по радио, которое неожиданно включилось и напугало нас, объявили, что произошло какое-то убийство в моем районе и нужно быть осторожным при выходе на улицу в темное время суток. - Послушай, вот куда ты сейчас пойдешь? Убийца по улицам бродит. У тебя, что, девять жизней, как у кота? – я посмотрела парню прямо в глаза. Он тут же изменил свое решение. - Хорошо, я останусь. Только я лягу на диване. Не хочу утром бегать от твоего отца. – я закатила глаза и позвала его за собой в комнату, что выдать белье. Кстати, а где родители? В это время обычно мама уже дома. Папа может и вообще дома не ночевать из-за своей работы, а мама всегда по ночам дома. Так, ладно, сейчас позвоню им.       Пока я звонила маме, Егор ходил по моей комнате и рассматривал фотографии, которые висели в огромном коллаже на молочных стенах. На одной из стен была прикреплена полка светло-коричневого цвета. Вообще, моя комната была сделана в оттенках от молочного до темно-коричневого, почти черного. Эта идея пришла мне в голову, когда я увидела шелковое покрывало, рисунком на котором служил переход именно таких цветов, как в комнате. По обоям были расклеены не только фотографии, и развешаны полки, но и прикреплены объемные бабочки, которые я делала сама лично. Две недели корпела над ними, но зато потом я была собой довольна. Полки в комнате было всего две. На одной из них стояли и висели все мои награды за танцы, а на второй – учебники. Для косметики в комнате был поставлен отдельный столик цвета кофе с молоком. Рядом с туалетным столиком красовался обычный рабочий стол молочно-шоколадного цвета. На нем стоял ноутбук шоколадного цвета и лампа цвета ванили. Я присела на темно-коричневый кожаный стул и положила беленький айфон, отличавшийся от всего интерьера, на стол и посмотрела на Щукина. Тот с интересом разглядывал награды. - Это все твое? – он указал на кубки и медали. - Да, удивлен? – молодой человек присел на ореховый диван, продолжая смотреть на меня. - Немного. Не знал, что ты увлекаешься танцами. - Поправка. Я не увлекаюсь танцами, я ими живу. – с этими словами я встала со стула и села на диван, поджав под себя ноги. Егор повернулся ко мне и ему пришлось одну ногу тоже поджать под себя, а вторую просто спустить вниз. - Прости. Я не знал, что ты настолько серьезно относишься к своему занятию. Наверное, так же, как и я. - Знаешь, я иногда понимаю, что если бы не танцы, если бы не тот заряд энергии и сил, что они мне дают, то я бы сейчас не была вот такой вот. Я с пяти лет на паркете. Были слезы, падения, травмы. Но все это ничего. Танец лечит душевную боль. Я, когда со своим первым парнем рассталась, то только благодаря конкурсу, к которому мы в то время готовились и буквально жили в зале, смогла восстановиться. Я танцевала, а как только приходила домой, то тут же заходила в душ под струи воды и плакала. Я до сих пор помню свою первую победу. Господи, как я тогда была рада. Мне было всего шесть лет, но на городском конкурсе мы заняли первое место. Но это не самое главное. Я поняла, что готова ради танца на все, когда вышла на паркет с вывихнутой ногой. Мне было плевать на крики родителей, врачей и тому подобных. Я вышла и станцевала. Тогда нам дали первое место. Это было непередаваемое ощущение, когда я стояла, в буквальном смысле, на одной ноге перед всем залом и улыбалась через боль, а на меня надевали очередную золотую медаль. Меня танцы спасают от всех бед. Ни один человек мне не поможет так, как танец. Наверное, это моя жизнь. – по телу бегали мурашки, я старалась не смотреть на Егора, а просто ловила взглядом отдельные предметы интерьера. Не знаю, что там сейчас думал Щукин, но такая исповедь мне нужна была давно. Сейчас самое страшное это услышать сухое и бесчувственное «ясно». - А мы чем-то похожи. Я тоже в хоккее с пяти лет. Тогда мать развелась с отцом и решила, что нам с Димкой нужно быть настоящими мужчинами. Лучшего занятия, чем хоккей она не нашла для нас. Травмы, растяжения, сломанные ноги, руки, синяки. У всех это было. Даа. Как вспомню нашу первую игру, так сразу мурашки по коже. Это было нечто. Нас готовили к этому дню три месяца. Мы отрабатывали все удары, приемы, выбирали капитана. Почему-то, сразу выбрали меня. Так и остался. Мы тогда тоже выиграли. На тот матч собралось очень много народа. Даже мама отменила все свои дела и пришла. Блин, Кисляк тогда навернулся так, что до сих пор помню. Он ехал, засмотрелся на шайбу, споткнулся о собственную ногу и перелетел через голову. Причем он тут же поднялся и поехал дальше. А вот весь зал на секунду замер. - Н-да. Удивлять это у Кисляка с детства. - А потом прошли года, мы выросли, расслабились, у каждого появилась девушка. Всем стало немного не до хоккея. Только вот почему-то некоторым он в душу запал на столько, что находили время на все. И на девушек, и на тренировки, и на школу. Правда, на последнее времени находилось довольно мало. Потом расставание и все психи на шайбу. Я тогда точно понял, что этот вид спорта не брошу никогда. Чтобы ни случилось. Даже в Австралии в него играть буду. Я согласен с тобой, наше занятие – это наша жизнь. – я не знала, что сказать. Вот такие исповеди оказывается бывают. Думала, только в женских романах так написано. Оказывается, и в реальной жизни такое возможно. Ничего себе. - Да. Я тоже не представляю свою жизнь без танца. И не в победе дело. – Щукин кивал мне, соглашаясь со мной, и смотрел на меня. Я посмотрела на него. Он не убрал взгляда, а наоборот – сократил между нами расстояние. В его глазах читалось желание накинуться и поцеловать человека напротив. Это обоюдное желание…