За дождями небеса

      Самолет приземлился в Домодедово в семь часов вечера. На улице вовсю сияло солнце, несмотря на сентябрь. За все время, что я была в Лондоне, там только несколько раз были теплые и солнечные дни. Остальное время было дождливо или просто пасмурно. - С приземлением, партнерша! - Костя, как обычно, улыбался своей шикарной улыбкой и гладил свои волосы. Я же смогла вздохнуть спокойно. Что ни говори, а летать я боюсь. - Спасибо. Неужели так быстро прилетели? - мой голос был все еще сбивчивым и тревожным. - Ну если спать, то бывает и быстрее.       Мы вышли из самолета и пошли в автобус. Всю дорогу до самого выхода из аэропорта Плесков держал меня под руку, потому что у меня вдруг закружилась голова. Хорошо, что хотя бы кеды надела вместо туфель на высоком каблуке. За эти четыре месяца мы очень сдружились.       За нами, как и обещали, прислали машину. Я не могла насмотреться на родину. Что ни говори, а Россия – лучшая страна в мире! Мы ехали по шоссе, вокруг были только деревья и кустарники, покрытые желтой и зелёной листвой. Да, четыре месяца без родины – это тяжело.       Наверное, хотите услышать рассказ о нашей практике? Ничего интересного, абсолютно. Первый месяц мы тренировались с двумя тренерами - Ольгой Борисовной и Джонной Клэптон. Потом Хмелецкая уехала, так как у нее появились неотложные семейные обстоятельства. Больше она не вернулась к нам. Мы много тренировались. Кажется, за это время я накачалась, как Халк. Шучу, конечно, не настолько, но разница между мной сейчас и четыре месяца назад чувствуется.       И вот мы уже на территории города. Я и не заметила, как быстро пролетело время. Тут все очень изменилось. Костя уже вышел, а я этого даже не заметила. Надо поменьше думать о своем. - Девушка, Вам какой адрес?       Продиктовав адрес своего дома, я решила позвонить Егору. «Телефон абонента находится вне зоны действия сети». Ясно. Либо тренировка, либо занят. Но. Полчаса назад я переписывалась с Кисляком и ни о какой тренировке речи не шло. Значит, что-то не так. А может, он просто занят, а я себе уже напридумывала тут.       Быстренько забросив вещи в квартиру, я переоделась в темно-синее платье, которое было сверху свободным, а нижнюю часть туловища оно обтягивало, засунув ноги в балетки такого же цвета, взяла подарок Егору и пошла к нему домой. Именно пошла. Мне так хотелось прогуляться по родному городу.       Вроде, улицы те же, ничего не убавилось, не прибавилось, но все же, что-то изменилось. Даже люди и те прежние. А город изменился. Может, это я стала видеть его по-другому? Конечно, после четырех месяцев отсутствия некоторые мельчайшие частички забываются, остается только самое главное и значимое для жизни, но у меня все равно складывается впечатление, что изменилось что-то крайне важное, чего я еще не знаю.       Добравшись до дома Щукиных, я поднялась на нужный этаж и позвонила в квартиру под номером двадцать пять. Сейчас на моем лице сияет улыбка в предвкушении встречи. Долгая разлука порождает страсть. Как же сейчас хочется, что бы Щука был один дома. Но кто же знал, что дверь мне откроет далеко не мой хоккеист… - Привет, а ты зачем сюда пришла? - Передо мной стояла Марина. Та вобла, которую Егор бросил весной. Скажите мне, что я сплю. Пожалуйста, скажите. Ущипните, окуните в ледяную воду, избейте, но только скажите, что у меня глюки. - Я…к…Егору…приходила… - Я стояла и смотрела на нее. Душа сейчас разрывалась на части. Сердце разбилось. Об меня вытерли ноги. А вот она выглядела победительницей. Но я тоже не сдаюсь. Хоть мне сейчас и охота разрыдаться и вцепиться ей в мочалку, но я буду сильнее.       Нельзя, чтобы Касаткина видела этих слез. Это я дура, повелась на соблазнительную красоту парня, а она всегда знала, что он вернется к ней. Сколько бы не косячила. Ненавижу. - Он, к сожалению, сейчас спит. Может, ему что-то передать? - Она говорила таким наигранным голосом, что кулаки сжимались еще сильнее. - Да, вот это. - Я швырнула ей в руки пакет с подарком и вылетела из этого чертового подъезда.       Уже на улице я дала себе волю. Волю слезам, но не истерике. Я шла по вечернему, уже темному Подольску, а из глаз моих катились слезы. Осенние вечера очень морозные, а вот кофту я взять не догадалась. Смахнув соленые капельки с лица, я пошла к Кисляку.       Вот за что он так со мной? Почему нельзя все объяснить? Почему нельзя позвонить, написать? Зачем разбивать сердце? Нет, я больше не буду верить мужскому населению планеты. Разве что только двум мужчинам: папе и Кисляку. Первый мне никогда не причинит ни вреда, ни, тем более, боли. Да и второй тоже. А я ведь думала: почему у нас с Щукиным все так плохо клеится? Оказывается, вон оно что. Марину он любит, значит. Ну и люби ее дальше.       Добравшись до дома друга я еще с минуту постояла, думая заходить или нет. Внезапно подувший ветер дал мне понять, что следует зайти. Как только я нажала на звонок – дверь тут же распахнулась, будто меня ждали. Увидев друга, я без слов кинулась к нему на шею и разрыдалась. - Дашка, что случилось? -Парень обнял меня за талию и буквально затащил в комнату, усадив на диван. - Андрей, за что он так со мной? -Слезы лились уже сами, руки тряслись то ли от холода, то ли от отчаяния. - Кто? -Парень сидел передо мной на корточках и держал мои руки в своих. - Щука. Я приехала к нему, а там эта швабра. - Так, ясно. Значит, все-таки, сошлись. - Что? - Да тут знаешь, сколько всего произошло. - А ты расскажи. - Она за ним сразу после твоего отлета бегала. Постоянно ходила, прощения просила. А он ни в какую. А неделю назад Касаткина вены вскрыла. В туалете во дворце. Вот он, наверное, и смягчился. Пожалел, так сказать. - Да вам, мужикам, вообще верить нельзя. Уцепитесь за одну юбку, а остальные потом мучаются. Вот почему мне так не везет с парнями? - Может, ты еще не нашла своего?       С этими словами Кисляк притянул меня к себе и жадно поцеловал. Его губы были не такими, как губы Щукина или кого-нибудь другого. Его поцелуи даже были не такими. Все было очень нежным, аккуратным, будто Андрей боялся, что сейчас все закончится, что я опомнюсь. А я и не забывалась. Я только сейчас поняла, что вот он мой, всегда был рядом. Как же я не догадывалась? Ведь Андрей всегда был рядом со мной, всегда защищал, помогал, а я считала его просто другом. А он, ведь, не просто друг.       Андрей сел на диван рядом со мной и пересадил меня к себе на колени. Друг отстранился от моих губ и перешел на шею. Он знает мое слабое место. Оставив дорожку поцелуев от мочки уха до ключицы, хоккеист стянул с меня платье. Я не отставала и стала снимать с него футболку. Кисляк притянул меня к себе настолько близко, что казалось, что скоро мы станем единым целым.       Мои руки спустились с плеч парня до ширинки, попутно изучая тело, и попыталась ее расстегнуть. Руки были сами не свои. Я осознавала, что делаю, но желание - превыше всего. Андрей в деле снятия штанов оказался более успешным и буквально через десять секунд на наших телах оставалось только нижнее белье. Кисляк подхватил меня на руки и понес в спальню. - Ты уверена? -Хоккеист опустил меня на пол на границе гостиной и спальни и, прижав меня к косяку, отстранился от меня. - Заткнись. - Я накинулась на друга с диким желанием, понимая, что назад дороги нет. Парень подхватил меня и повалил на кровать. Андрей проложил дорожку из поцелуев от ключицы до пупка и, просунув руки под спину, расстегнул бюстгальтер. Теперь мы наравне.       Кисляк проложил дорожку поцелуев от моей ложбинки до пупка и остановился. Кончиками пальцев он пробежался от моих плеч до изгибов талии, а потом медленно спустился к кромке трусиков. Он уже потянулся, чтобы снять их, а я сжала руки на простынях, как хоккеист отпустил предмет одежды и перешел руками на мои бедра. Я неудовлетворенно хмыкнула, но ничего больше ему не сказала, только лишь руками начала гладить его пресс, опускаясь ниже, к боксерам. Снимать я их тоже не стала, только водила руками по той зоне. Друг своими ладонями гладил мои бедра, иногда заходя на промежность. Мои стоны стали немного громче, а губы парня перешли снова на мою грудь. Мда, этот умеет ублажать. Наконец, Андрей избавил меня от трусиков, а потом быстро снял с себя боксеры, и теперь я уж точно знала, что настанет скоро та секунда, когда я буду биться в наслаждении, а вокруг меня будут летать бабочки. Кисляк накрыл мои губы своими, а руками сжал легонько мою талию. Через секунду я почувствовала, как он медленно и плавно вошел в меня. Этого я не хотела, мне надо было, чтобы он двигался во мне как можно резче и как можно быстрее. Я пыталась оцарапать его спину, в надежде показать, что я хочу по-другому, а не как обычно. Но он этого не понял, а все равно двигался во мне слишком нежно. - Ты можешь быстрее, нет?       Андрей, который в это время сжимал все еще мою талию, отпустил ее и уперся руками в кровать. Он не целовал меня, только лишь нависал, и через миг я дернулась, так как ощутила резкий и болевой толчок. Потом такие движения начали набирать обороты, Кисляк двигался в бешеном темпе. Он заходил в меня очень глубоко и быстро, я даже немного неуютно себя чувствовала. Но мне это нравилось, я хотела этого. Мое горло болело от нарастающих стонов, еще чуть-чуть и я охрипну, точно. Внизу живота начал завязываться узел, я почувствовала, что скоро мою голову накроет волна сладкой истомы. Хоккеист делал последние толчки во мне. Наверное, он тоже чувствовал, что скоро и его накроет кульминация. Мой мозг затуманивался от наслаждения, я кричала его имя, пока билась в приближающимся оргазме. Голос охрип, и я не могла больше стонать так громко. Друг сделал еще один толчок, он был решающим во всех смыслах. Меня накрыло волшебное чувство наслаждения, я через хрип все-таки крикнула очень громко, а он томно простонал мне прямо на ухо, обдавая меня горячим дыханием. Мы завалились на кровать полностью обессиленные. Я почти сразу же заснула, пытаясь ни о чем не думать.       Утром, когда лучи солнца пробирались через плотные шторы, а по квартире разгуливал ароматный запах кофе, я потянулась и уже собиралась идти на кухню, но мой...эм...друг?..меня опередил. - Доброе утро. - на подносе стояли две чашки кофе и корзина с круасанами. - Доброе. - Даш, прости, я не сдержался вчера. - в глазах Кисляка играла вина. - я давно тебе хотел это сказать, но все не получалось. Я люблю тебя. Понял это, когда ты с Щукой разбежалась весной. Прости. - А я разве на тебя обиделась? Возможно, если бы ты сдержался, то мы так бы и молчали всю жизнь. - я погладила Андрея по щеке, а она словил губами мою руку и поцеловал ее. Мы рассмеялись.       Андрей завалился ко мне на кровать и начал целовать меня, обнимать, гладить. Через минут сорок таких ласок, мы снова занялись сексом, а потом, когда уже лежали довольные, Кисляк спросил: - Даш, а выходи за меня замуж? Давно уже друг друга знаем, чего медлить-то? - Я согласна. Только обещай одно: ТЫ НИКОГДА МЕНЯ НЕ ПРЕДАШЬ! - Обещаю.