Займи моё место

Маленький семилетний мальчик сидит на мягком стуле, болтая ногами и читая книгу. Никто уже отсюда его не выгоняет, даже перестали постоянно донимать своими вопросами. Он был слишком высокий, но довольно худой для своего возраста мальчишка с вечно взъерошенными волосами, в больших очках, скрывающих синие, словно сапфиры, глаза. Очки, кажется, вот-вот перестанут держаться и съедут с его миловидного личика. Этот мальчик, как говорят между собой медсёстры, само воплощение ангела. — Бедняжка, — доносится чей-то голос из коридора. — Это ведь он сюда к брату ходит, представляешь? Чуть ли не каждый день сидит тут часами до закрытия. Только он и ходит. Эдогава Конан, так зовут мальчика, напрягает слух, чтобы разобрать, что же про него медсёстры будут говорить в этот раз. Такое ощущение, что они тут каждый день меняются, передавая эту легенду друг другу. — Неужели сироты? — спрашивает уже другой голос. — Да нет вроде бы, они даже не родные, а вон как похожи, — неожиданно кто-то прикрывает дверь. Теперь Конан не может услышать разговор из коридора, наверное, медсёстры заметили, что главный герой разговора подслушивает, не намеренно, конечно. Просто бдительнее надо быть. Конан вновь пытается продолжить чтение, но как-то не идёт. Как бы он ни старался вникать, смысл прочитанного всё равно пролетал мимо. Голова сейчас забита совсем другим. — Ну вот, братик Шиничи, нигде уже покоя не дают, — мальчик поворачивает голову в сторону окна и с грустью в глазах смотрит на неподвижное тело старшего брата. Если бы не пиликающие медицинские приборы, то можно было бы подумать, что тот просто уснул. Конан спрыгивает со стула и подходит ближе, заглядывая прямо в лицо Шиничи. Как бы мальчику хотелось, чтобы брат сейчас открыл свои такие же глубокие синие глаза и сказал, что это была шутка. Очень подлая и неудачная шутка. Пусть даже так, но только как бы ни хотелось, этого не случится. Эдогава, сын сестры матери Шиничи, приехал погостить к брату неделю назад, как раз в тот злополучный день. Чуть-чуть опоздал. Приехал бы он на пару часов раньше, возможно, этого бы и не случилось, но судьба распорядилась иначе. Вот поэтому Конан себя и винил, хоть и сам понимал, что он совсем не виноват, а если и так, то только косвенно, но совесть упорно доказывала и до сих пор доказывает обратное. — А как меня достала эта свора ребятни, ты бы зна-ал, — зевая, потягивает последнее слово Конан и возвращается на насиженное место. — Покоя не дают нигде, даже тут обсуждают и жалеют. А Ран не знает, мы ей не рассказали про то, что с тобой случилось. Ты ведь не хотел, чтобы она убивалась с горя? Ей и так сейчас тяжело, а мы просто сказали, что ты уехал. Не представляю, что бы было, если бы мы рассказали правду. Конан замолкает, понимая, что всё равно эти слова не дойдут до адресата, но поговорить ему больше не с кем. Юноша, как две капли воды похожий на Эдогаву, лежит на кровати, полностью увешанный различными проводами. На него было больно смотреть. Единственным различием между братьями является разве что цвет кожи: всего за одну неделю в коме у Шиничи она стала бледной, почти сливаясь с белоснежной постелью и бинтами, наложенными на место повреждений. Кроме Конана об этом несчастье знает ещё и сосед старшего брата — профессор Агаса, что присматривал за юношей в моменты отсутствия родителей, которые постоянно находились в разъездах. Эдогава вообще не знал никого из окружения брата, даже его родителей, даже тётю свою не знал и Шиничи никогда не видел. Вот, это должна была быть их первая встреча, но только состоялась она не совсем так, как должна была быть. Конан увидел его уже на следующий день, в больнице. Мальчик не хотел в это верить, не хотел. Просто не желал. Глаза невольно заполнились слезами, которые даже прекращаться не хотели. Они так и не встретились. Не успели. А Агаса предложил горем убитому мальчику, что никак не хотел уходить, скрыть правду. Тогда Конан не понял, зачем, но теперь-то это стало явным: Шиничи могли намеренно сбить, а не случайно. Такой довольно известный детектив любому мог перейти дорогу, а обыкновенный мальчишка Эдогава Конан не такой всесильный, чтобы иголку в стоге сена искать. Он даже не знает, с чего начать. Он не великий детектив, он не такой умный, чтобы что-нибудь предпринять. Он не Шиничи, поэтому он ничего не может сделать. Только врать подруге брата и всем остальным, чтобы никто ни о чём не догадался. Полиция же закрыла дело, даже не начиная, подписав: «Несчастный случай». Словно это клеймо. Мальчишка смотрит на часы, но время ничего для него не значит. Всё равно он будет здесь сидеть, пока его не выгонят, или пока Ран не позовёт домой. Да, он остался погостить у Ран. Хотя бы временно. У неё отец — частный детектив, у него детективное агентство, а там, может быть, Конану и улыбнется удача — что-нибудь, какую-нибудь зацепку да найдет. — Интересно, а каким ты меня представлял? — вдруг спрашивает Эдогава, почему-то улыбаясь. — Я не думал, что мы так похожи, и представлял тебя совсем иначе. Конечно же, ему никто не отвечал, но, как бы то ни было, мальчик уверен, что Шиничи слышит, что он рядом. Его слова всё равно чего-то стоят. Хоть они ни разу и не виделись, но были знакомы уже давно, порой созваниваясь, а иногда и переписываясь. Кудо давно говорил, что Конан не по годам развит, но это, наверное, семейное. Мальчишка даже не замечает, как глаза его слипаются, веки тяжелеют, а всё становится каким-то расплывчатым, хоть очки по-прежнему на нём. Конан так бы и уснул, но пробуждает его вибрация телефона в кармане. В сонном состоянии он поднимает трубку, даже не посмотрев, кто ему звонит. — Да, — говорит вяло, всё ещё не осознавая собственную усталость, неизвестно откуда взявшуюся. Неужели заболел? — Конан-кун, где ты шатаешься? — спрашивает недовольный, но сдержанный девичий голос. — Тебе не кажется, что пора бы идти ужинать? Конан замирает, понимая, что он что-то упустил, и ещё раз смотрит на часы, замечая, что те остановись на четырёх. А ведь говорят, что когда часы останавливаются — умирает их хозяин. Но он ведь начинающий детектив, поэтому не должен верить в глупые приметы. — Извини, сестрёнка Ран, я был занят и не смотрел на время, скоро буду, — не дождавшись ответа, мальчик сбрасывает вызов и спрыгивает со стула. Ещё раз мимолётно задерживает взгляд на бессознательном подростке и подходит к выходу. — Пока, братик Шиничи, я ещё завтра зайду. Теперь в палате слышны, кроме пиликающих приборов, ещё и удаляющиеся шаги мальчишки, что явно не спешит домой, но вскоре и здесь поднимется на трон тишина. Бескрайняя и беспощадная. *** Бегло распрощавшись с Ран, Шиничи что есть силы побежал за странными людьми в чёрном, стараясь не отставать ни на шаг. Они постоянно куда-то заворачивали, скрываясь из виду и заметая за собой следы, но и Кудо не был настолько глупым, чтобы их потерять. Он шёл чуть ли не по пятам, думая, что полностью скрывал своё присутствие, двигаясь тихо, словно мышь, но это было большой ошибкой. Шиничи настолько заострил своё внимание на двух тенях впереди себя, что не обращал внимания ни на что другое. Для него не существовало ничего другого. Только он и его цель. А Ран в это время до сих пор стояла посреди улицы, там, где рассталась с другом, и думала. Чувство беспокойства не отпускало её ни на минуту. Она знала, что случится что-то очень плохое, что-то непоправимое. Она никогда в жизни не переживала за Шиничи, но тогда на душе стало тревожно. Первый раз за всё время. Это было не просто так. Девушка стояла, сцепив руки в замок. Люди проходили мимо, иногда толкая её и ругаясь. Никто не замечал её состояния, порой напоминающего обычную усталость. Усталость? Да, от таких вот выходок друга детства, что вытворял он регулярно, но тогда Ран не переживала за него, а сейчас... Словно что-то неизвестное разрывает её изнутри. Сколько времени уже прошло? Она не знала, но когда в сердце невыносимо кольнуло, заставив девушку свернуться от боли, она поняла, что что-то случилось. Не медля ни секунды, Мори побежала к дому Шиничи, внушая себе, что он наверняка уже дома. Она надеялась она на это. А вдруг это была их последняя встреча? Кажется, Шиничи их потерял. Потерял в бескрайней толпе народа, специально ему мешающейся. Куда ни глянь, везде только яркие цвета, которые смешиваются и образуют невообразимый водоворот: вот кто-то в жёлтой куртке промелькнул, прямо перед носом прошла девушка с красными волосами, но ни одного намёка на чёрный — цвет смерти — не было. Нигде. Будто бы его и вовсе не существовало, или же эти люди просто сговорились? Вдруг что-то ослепило глаза, заставляя закрыть их рукой. В неведении Шиничи попятился назад, не зная, что происходит. Как ни странно, он ни на кого не натолкнулся. Куда исчезли люди? Как бы детектив ни хотел открыть глаза, это у него не получалось. Это что-то так и слепило... И только сейчас до юноши дошло: это фары машины его слепили, но было уже поздно. Раздался глухой удар, тело подростка отлетело на несколько метров, распростершись в неестественной позе. Глаза его медленно закрывались, улавливая последние мгновения, замечая то, как чёрная, такая же чёрная машина, спешно развернувшись, удалялась в противоположном направлении. Он уже ничего не мог сделать. Слабость и боль затмили все мысли юноши, отправляя всё на второй план, но он твёрдо знал, что его хотели убить. Он знал, что младший брат Конан всё равно это докажет, даже если он уже не очнётся. *** Сегодня Эдогаву Конана не пустили в палату к брату, ссылаясь на срочный осмотр, поэтому мальчик протирает штаны у единственного, кто знает всю правду — профессора Агасы. Мужчина средних лет в очках и довольно плотного телосложения всегда был рад гостям, а Конану нужно было найти такое место, где его никто не будет отвлекать, где он может только думать и думать. Поэтому эти двое как-то быстро поладили между собой. — Как там Ран? — спрашивает Агаса, отвлекаясь от разработки своего очередного великого изобретения. Конан медленно убирает книгу, что всё это время в молчании читал, и задумывается над ответом. Он даже не знает, что сказать-то, потому что состояние названной старшей сестрёнки охарактеризовать не может даже несколькими словами, не то, что одним. — Подавлена очень, по ночам рыдает, — старается как можно точнее передать мальчик свою мысль. Мужчина лишь вздыхает в ответ и опять разворачивается к своей разработке, а Конан продолжает чтение, но оно опять никак не идёт. Мысли в голове совсем другие возвращаются. — Как думаешь, она догадывается? — опять спрашивает профессор. Эдогава в этот раз окончательно решает отложить книгу, это бесполезно. — Возможно, не дура вроде, — сухо отвечает Конан. Ему нет нужды выставлять свои чувства напоказ, поэтому он играет роль бесчувственного человека, которого ничего не заботит, но на самом деле он очень сильно переживает за сестрёнку Ран. Ему ли не знать, как та страдает. — Знаешь, есть у меня одна идея, только я не знаю, насколько она хороша, но ты бы мог сделать вид, что ты и есть Шиничи, — предлагает Агаса. Глаза Конана вмиг округляются, выражая все его эмоции на данный момент: — Ч-что?! — он даже позволяет себе вскрикнуть. — Что Вы хотите этим сказать? — Ну вот сам посуди: Ран пока думает, что Шиничи в отъезде, но то, что Кудо-кун ей не звонит, уже вызывает подозрение, а рано или поздно она всё поймёт. Никто не знает, когда он выйдет из комы. — И Вы хотите обмануть Ран, чтобы она перестала думать об этом и переключилась на проблему уменьшенного каким-то образом Шиничи? — изумлённо изгибает брови. — По-моему, Вы чего-то не договариваете. — Конечно, сам подумай, если Кудо-куна действительно хотели убить, то, вероятно, если его подруга будет копаться в этом деле, то на мушку подсадят и её. Это в целях её же безопасности. — Умно, — честно говоря, мальчик уже задумывался над этим, но идеи, как это устроить, его голову не разу не посещали. — Я Вас внимательно слушаю. Профессор как-то косо посмотрел на Конана, почти что испепеляя взглядом: — В смысле? — спрашивает он. — Я же всё сказал. — Ну-ну, — с не скрытой насмешкой произносит Эдогава и спрыгивает с дивана, положив руки на пояс. — Тогда можно задать вопрос? А как Вы, интересно, собираетесь сделать меня похожим на брата так, чтобы заставить поверить сестрёнку Ран? — А, это, — на лице застывает едкая усмешка. — Она очень наивная, поэтому смотри, — с этими словами он возвращается к столу, где что-то старательно разрабатывал, взял какую-то красную штучку и протянул её недоумевающему мальчику. Конан с интересом рассматривает новый предмет, с трудом узнавая в нём обыкновенную классическую бабочку, но со странным приспособлением сзади. — И что это? — поправляя очки, интересуется мальчишка. — Это моё новое изобретение, оно может изменять голос, — Агаса, в какой-то степени, гордился своим изобретением, как будто только оно у него и вышло удачным. — Специально для тебя сделал, понимаешь ведь, зачем оно понадобится? Эдогава лишь слегка кивает, внимательно рассматривая очередную игрушку, после чего завязывает у себя на шее вместо старой, чёрного цвета, которая ему никогда не нравилась. Гнусный цвет. Правда, вот у этой игрушки возможностей больше. — Еще я тебе советую переодеться в старую одежду Шиничи, она должна быть у него в доме где-то в вещах, — в ответ на эти слова Конан пожимает плечами, как бы говоря, что он не знает, где искать. — Ну ничего, я помогу. *** Мальчик, что появился в тот день, когда пропал Шиничи. Такой похожий, словно это и был сам Шиничи, только маленький, будто бы десять лет назад. Ран с трудом помнит, каким был её лучший друг десять лет назад, но старые фотографии, нечаянно найденные во время уборки, неугомонно твердят одно и тоже: он, это он. С самого начала ей так показалась, но когда Конан переоделся в свою школьную форму, она с ужасом осознала, что именно так был одет Шиничи на старых фотографиях. И сейчас она смотрит на это маленькое чудо и всё больше и больше убеждается, что он не просто похож на своего брата, а чертовски похож! И не только внешне, но и своими замашками, манерой поведения. Он тоже такой же любознательный, каким Шиничи был когда-то. Да тот бы и сейчас любознательным был, только он наверняка уже знал всё, что его интересовало. А вообще, братья ли они? Откуда вообще взялся этот Конан и почему именно в этот день? Ран никогда не слышала, чтобы у Шиничи был брат. Даже не родной, а, судя по рассказам Конана, общались они очень часто. Да и не слышала она про то, что у матери друга детства была сестра. И всё же проблему эту одним мигом решить было нельзя. Как только она заводила разговор на эту тему, мальчик тут же отмахивался, переводя на другую. Он как будто опасался что-то нечаянно сболтнуть, а глаза постоянно метались по сторонам, избегая взгляда девушки. Уж не врёт ли он? — А расскажи мне про своих родителей, — вдруг говорит Ран, присаживаясь прямо напротив мальчика. Тот в ответ как-то растерянно смотрит, но тут же соображает, в чём суть и цель вопроса. Конечно, про своих родителей Конан может говорить и часами, но вот только сестрёнке Ран нужно совсем другое. Зря они что ли с профессором Агасой план разрабатывали? Эдогава, изобразив растерянность, замечает, что девушка очень тщательно его рассматривает, стараясь не упустить ни единой детали. Этого-то он и добивался. Раздобытая из вещей старшего брата старая школьная форма идеально сидит на мальчишке, будто на него и пошита, а красная бабочка с одним секретом дополняет костюм, играя с оттенками синего цвета. Ран наклоняет голову на бок, ожидая ответа, от чего её странная, не поддающаяся законам логики причёска стала ещё страннее, полностью растрепавшись. — Ну, понимаешь, они постоянно находятся на работе, поэтому я мало с ними общаюсь, — наконец-то отвечает Конан. — Хм, а кем они работают? — девушка явно сдаваться так просто не собирается. — Я не интересовался. — А можно взглянуть на твоё свидетельство о рождении? — уже прямо спрашивает Мори. «Купилась», — про себя радуется Эдогава. — Я не брал с собой документы, — произносит уже вслух. Ран на минуту задерживает свой взгляд на маленьком собеседнике, немного ухмыльнувшись, после чего бросает короткое «Ясно» и в спешке выходит из агентства. За всё время их разговора спящий за своим рабочим столом частный горе-детектив Мори Когоро даже усом не повёл. Ему снился прекрасный сон, как он сам блестяще и с огромным успехом раскрывает очередное дело. Только вот это всё — предел фантазий и не более. *** После разговора с названным младшим братом Шиничи Ран лучше отчего-то не стало. Подозрения усилились, но и к разгадке она особо не приблизилась. А что, если Конан специально её за нос водит? Хотя, он не настолько глуп... Или же это всего лишь маленький глупый ребёнок, который даже со своими родителями толком не видится? Всё возможно, но это вряд ли. Сама того не понимая, девушка стремительными шагами направляется к дому друга детства, не смотря себе под ноги и спотыкаясь о каждый камушек. С чего ей туда идти? Ран не знает, но что-то её притягивает, будто она вмиг решит все проблемы (а может, и наоборот), если попадёт в это место. — А может, Шиничи уже вернулся? — сама у себя спрашивает Мори, искренне в это веря. Ну не мог же он вот так исчезнуть и даже не предупредить? Даже не позвонить и не сказать, что с ним всё хорошо. Неожиданно её отвлекает звонок телефона и заставляет на время вернуться в реальность. Открывая крышку простенькой «раскладушки», она то ли с ужасом, то ли с радостью осознаёт, что сейчас... Да, сейчас ей звонит Шиничи! — Привет, Ран, как ты? — стоит девушке только ответить на звонок, как такой привычный, но в то же время резкий и неожиданный голос раздается в трубке. Как же давно она его не слышала... — Шиничи, я так рада, что ты позвонил! — начинает тараторить девушка. — Куда ты пропал? И почему не предупредил? Что это за глупые расследования? Почему ты заставляешь волноваться? И почему ты имеешь совесть исчезать, когда к тебе приезжает младший брат? Такого налёта вопросов юноша уж никак не ожидал, поэтому немного мнется перед ответом, не зная, что и сказать, зато у Ран камень с сердца упал. Ей точно звонит Шиничи, а значит всё хорошо. — Понимаешь, это было очень срочно, — коротко поясняет Шиничи, толком ничего не объясняя. — А сейчас? — И сейчас тоже, прости, я не скоро вернусь, — вновь у Ран кольнуло сердце. Как будто он издевается. — Но я непременно буду тебе звонить. Обещаю. Просто связи не было до этого момента. А вот это обещание уж греет душу, поэтому все неприятные чувства тут же улетучиваются. — Верю. Кажется, Шиничи в этот момент неприменно должен был улыбнуться. По крайней мере, так думает девушка. — Тогда мне пора, пока, — юноша тут же кладёт трубку, не дожидаясь ответа, а Ран лишь произносит тихое "Пока", но уже воздуху. Девушка и не заметила, как за время столь короткого разговора подошла к опустевшему дому друга и даже не обратила внимания на мальчика, стоявшего за углом, что прекрасно её видел. В руках у него находился телефон и та самая красная бабочка, что меняла голос, а по щекам текут слёзы. Как он может так нагло врать? *** Если после того непродолжительного разговора Ран находилась в приподнятом настроении, то у Конана, наоборот, был упадок. Он опять высиживает днями напролёт в палате брата, иногда выслушивая до такой степени надоевшие вопросы и сожаления. Только больше он ничего не рассказывает Шиничи. Он просто молча думает. Вторая неделя подходит к концу, но за это время ничего не меняется. Он ещё один раз звонил Ран, но та лишь вновь накинулась на него с претензиями потому, что была уверена, что ей звонит именно Шиничи. Глупая она, но всё равно заподозрила что-то неладное в мальчике по имени Конан, которого могло и вовсе не существовать. В общем-то, Эдогава этого и добивался. Одновременно заставить поверить Ран в то, что с Шиничи всё нормально, и в то, что он постоянно находится рядом. Только вот самому больно. Сам-то он в это поверить не может. Конан бы ещё сидел у брата, но что-то всё же заставило его встать и уйти. Может, его уже ищет Ран? Телефон-то он оставил дома, но мальчика не покидает какое-то ощущение беспокойства, поэтому Конан и решает вернуться домой, однако его опасения подтверждаются — возле агентства стоят несколько машин полиции. Мальчик, не медля ни секунды, тут же бросается наверх, всем сердцем надеясь, что ничего страшного не произошло. Лестница кажется такой длинной, словно её специально отстроили больше, чем положено. Прямо назло. Но для того, кто спешит, преград не существует. — Сестрёнка Ран! — с этим криком Конан буквально залетает внутрь, даже не задумываясь о том, что может кого-то такими неординарными манёврами сбить с ног. — Да тихо ты! — Эдогава даже толком ситуацию оценить не успевает, да даже понять, в чём дело, как получает фирменный удар Когоро по голове. — Расшумелся он тут, нахлебник этакий! Мальчишка воспринимает это спокойно. Ну не злиться же на дураков? Вроде на них и вовсе внимания обращать не стоит. Потирая голову, Конан наконец-то может увидеть, что вообще происходит. На диване сидит Ран. Дрожит. Сжимает в руке носовой платок. Кажется, до его прихода она плакала. У него сразу гора с плеч упала. Главное, что с ней всё в порядке, главное, что жива. Но... А если она узнала про Шиничи?.. Нет, этого не может быть. Они с профессором Агасой об этом позаботились. — Скорее всего, строители просто не закрепили как следует эти треклятые трубы, — инспектор Мегуре что-то записывает в блокнот. — Мы найдем виноватых, всего доброго, — с этими словами мужчина тяжело встаёт с дивана и уходит, даже не дождавшись ответа. Нахмуренное лицо может свидетельствовать лишь о том, что он чего-то не договаривает. Конан уже было подумал, что сейчас его любимый дядюшка спросит, в чём дело, но потом вспоминает, что это же неудачник Когоро! Действовать стоит самому. — Дядя, а что случилось? — с наигранным детский любопытством, которое обычно должно быть присуще всем детям его возраста, но почему-то у Конана напрочь отсутствовало, спрашивает мальчик, подходя поближе к Когоро. Тот лишь хмыкает в ответ и подходит к Ран. Не расслышал? Или сделал вид? — Всё в порядке? — спрашивает он, присаживаясь рядом и обнимая дочку. — Да, — тихо отвечает девушка. Поняв, что от них ничего ему не добиться, Конан решает разобраться с этим сам. Или хотя бы попытаться. Ещё раз окинув помещение взглядом, он убеждается, что на него внимание не обращают, что как раз на руку, и выбегает на лестницу, прислонившись к холодной, словно лёд, стене. Ледяная поверхность пробирала до дрожи, но сейчас мальчика это не волнует. Он вытаскивает из кармана свой простенький «телефон-раскладушку» и снимает с шеи бабочку, собираясь пойти на отчаянный шаг. Набирает заученный недавно номер... — Здравствуйте, инспектор, это Кудо Шиничи, — голосом старшего брата произносит Конан, стараясь говорить с такой же интонацией. — А, Кудо-кун! — радостно. — Куда же ты пропал-то, а? — Это не так важно, лучше расскажите подробнее, что случилось с Ран. Серьёзный тон Шиничи как-то странно влияет на Мегуре. Тот вздыхает, немного молчит, но потом всё же рассказывает: — Только что как раз был у них, на Ран-кун возле района новостроек чуть трубы не съехали, несчастный случай всего лишь, но она здорово перепугалась, а то, что ты непонятно где пропадаешь, еще и подливает масла в огонь... — Не надо мне рассказывать, какой я плохой, — Конана это раздражает. Разве Шиничи виноват, что всё так вышло? Предвидеть это никто не мог. — Это всё? — Эээ, в общем-то да. — Тогда всего доброго, — Эдогава сбрасывает вызов, так и не услышав ещё одной важной вещи, которую только что вспомнил инспектор. «Его хотели убить, я знаю», — вот что сказала Ран, но что так и не услышал Конан, а ведь только одна эта маленькая фраза могла много чего изменить. Он уже было собирался убирать телефон обратно, но он начинает вибрировать прямо у него в руке. «Профессор? Что ему понадобилось?» — про себя спросил мальчик, разглядывая номер почему-то незаписанного телефона. Впрочем, он не записал ни один номер, все самые важные можно и запомнить, а кому он нужен, позвонят сами. Простая детская логика. — Конан-кун, я узнал ещё одну, думаю, достаточно важную вещь, — сразу же говорит Агаса, стоит только Эдогаве принять вызов. — Недавно, буквально пару минут назад, до меня дошли показания свидетелей происшествия с твоим братом, — он даже и слова Конану вставить не даёт, хотя у того тоже есть, что сказать. — И? — что-то внутри подсказывает мальчику, что сказанное сейчас профессором многим ему аукнется. — Его сбил чёрный Порше, если быть точным, то Порше-356. Номера, как ни странно, никто не запомнил. На это заявление Конан лишь мог улыбнуться. А он-то подумал, что сейчас ему расскажут что-то очень важное! — Вы уж извините, но я уже это знаю, — и тут для Конана время словно остановилось. Чёрное... Порше... Какой же он идиот! Ведь знал и не додумался! — Простите, я вам перезвоню. Откуда у него появилась манера сбрасывать трубку раньше, чем ему вообще отвечают? Впрочем, неважно. Видимо, от невнимательности так просто не избавишься. Он ведь ещё в первый или второй день заметил, но тут же забыл, не придав этому особого значения. Чёрная машина. Она чуть ли не каждый день стоит около больницы, в которой лежит Шиничи. Каждый день, приходя навестить бессознательного брата, Конан смотрит на неё, но не придаёт особого значения. Как будто так и должно быть... Но ведь и Ран определённо хотели убить. И ему ведь никто не поверит, никто не поверит какому-то маленькому глупому ребёнку. Только вот Конан далеко не глупый, разве что только наивный, но это мало чем ему мешает. Или нет? Надо что-то срочно делать. Хотя бы попытаться. Но что? Конан просто с ума сходит от всего этого, каждый новый вариант решения этой проблемы сразу же отлетает, даже не раскрывшись полностью. Что делать? Единственное, что одобрили тараканы в голове смышлёного мальчишки, так это прямо сейчас бежать к больнице и караулить чёрную машину. Возможно, он об этом ещё пожалеет, и не раз, но другого выхода нет. А Ран? Неважно, она поймёт, если узнает, но лучше ей не знать. Слишком уж она впечатлительная девушка, Шиничи про это рассказывал, а теперь Конан про это и не понаслышке знает. Она, вроде, не глупая, но поражает наивностью... Переживёт. Мальчик кладёт телефон обратно в карман, предварительно выключив, а то начнут названивать. Телефон Шиничи он тоже на всякий случай отключает. Может, оставить его здесь? Вдруг Ран найдёт? Или не стоит? Думать некогда, каждая секунда на счету, поэтом Конан быстро кидает телефон брата на тумбочку, закрывает газетой и выбегает на улицу, по пути захватив скейтборд — подарок Агасы. *** С трудом открыв глаза, юноша осознаёт, что на него как будто что-то давит, что-то очень тяжёлое. Голова как будто разрывается на кусочки. Дышать трудно. Такое ощущение, что он неудачно погулял на чьём-нибудь Дне Рождения, но Шиничи твёрдо помнит, что он не пил. Точно, его сбила машина. Тогда неудивительно. Когда зрение становится более-менее нормальным и ничего не плавает, Шиничи наконец-то разглядывает белый-белый, словно снег в небе, потолок. В больнице. Неужели всё было настолько плохо? Пытается приподняться, но чувствует слабость во всём теле. Сколько он уже тут? — Лежи, лежи, — доносится до него мягкий мужской голос. — Знаешь, что случилось? — Меня сбила машина? — отчего-то сам Кудо не очень уверен в своих собственных словах и воспоминаниях. — Да, и ты пролежал в коме две с лишним недели. Юноша вздохнул от облегчения. Не так уж и много, а то он испугался. Повернув голову чуть вбок, Шиничи видит своего собеседника — мужчину в белом халате. Доктор. — Только что тут твой младший брат был, ушел минут десять назад. Не дождался немного. Какой брат? Голова ни в какую не хотела думать. Определённо, его треснули сильно. Даже очень, если он не может вспомнить своих родственников, но брат... Точно! В тот день к нему должен был приехать Эдогава Конан — откуда-то резко нарисовавшийся пару лет назад племянник его матери! Как он мог забыть? Как он такое мог забыть? Неужели он все эти две недели жил тут? Невероятно. Наверняка у Агасы ошивается. — Чуть ли не каждый день приходил. Отлично. Заставил ещё и ребёнка переживать. Ещё неизвестно, как отреагировала Ран. Отчего-то после каждого предложения, сказанного доктором, Шиничи становится всё мрачнее и мрачнее. Следующее явно ударит его похлеще. — А сейчас сидел минут тридцать, увидел в окно чёрную машину и как рванёт... И вот сейчас знаменитый детектив-старшеклассник соображает не сразу, начиная размышлять, что бы это вообще могло бы значить, и вспоминать о событиях того вечера, когда он на свою голову решил пройтись незаметно и последить за странными людьми в чёрном... В чёрном... И сбила его чёрная машина, насколько он помнит. И Конан тоже каким-то образом уловил тут связь, решив, что разберётся один, и погнался за машиной, которая поджидала именно детектива Кудо Шиничи! — Вот чёрт! — Шиничи, игнорируя неприятные ощущения по всему телу, вскакивает, срывает с себя все проводки и старается встать, что получается с трудом. Доктор, чье имя Кудо так и не удосужился узнать, пытается вернуть его обратно, но это бесполезно. Юношу уже ничто и никто не смог бы остановить, ведь только он понимал, в какую историю может вляпаться нерасторопный младший брат. *** Ветер трепет волосы, сдувая их прямо на глаза, сносит с дороги. Ветер мешает. Конан мысленно проклинает погоду, что сегодня явно не на его стороне. Она просто издевается. Управлять скейтбордом тяжело, а солнце скоро скроется за тучами, что целый день ходят туда-суда, но поиздеваться решили именно сейчас. Мальчик вот-вот упустит из виду объект преследования, если это безобразие не прекратится. Пролетая между бесконечного количества самых разных машин, Конан замечает, что он ездит кругами. Его заметили и специально таскают, чтобы убедиться в маленьком хвосте? Сегодня далеко не его день. Вообще он поступил необдуманно, бросившись за ними в погоню. Глупо. Как маленький ребёнок. Впрочем, он и есть маленький ребёнок, он не Шиничи, он не может заменить своего брата хотя бы из-за того, что он не думает так, как думает Кудо, как думает детектив, знающий своё дело, но и из-за этого поступка Конана у самого Шиничи исчезла способность сначала думать, потом делать. Впрочем, теперь Конану уже всё равно нечего терять. Он сам вылез на тропу, ведущую в пропасть. Зачем он вообще погнался, сломя голову, за этой машиной? Знал же, что всё равно ничего не добьётся. Абсолютно ничего. Он понимал, что попадётся в ловушку, но всё равно позволил этим странным людям, что так хотят смерти Шиничи, загнать себя в угол. Что же сейчас делать? Что? Неловкими движениями Конан останавливается, чуть ли не падая. Кажется, солнце уже спряталось за тучи, а он и не заметил. Старый район на окраине города. Лучше и придумать нельзя. Сколько раз уже можно повторять, что сегодня явно далеко не его день? Бесконечное множество раз это можно говорить, даже полностью отрицая этот факт, но это ничего не поменяет в сложившийся ситуации. Ловушка захлопнулась. Озираясь по сторонам, мальчик замечает, как с обеих сторон к нему приближаются те самые люди в чёрном. Справа к нему подходит высокий длинноволосый мужчина, глаза которого скрывает шляпа, а слева — полная его противоположность. Эти люди мгновенного навеяли бы на обычного ребёнка страх, но Конан испытывает лишь лёгкое раздражение. Раздражение от своего же провала. Полного провала. И всё? Так быстро? Наверное, Шиничи будет очень зол, когда очнётся, а Ран расстроится ещё больше. Эдогава ведь только-только заставил её поверить в невозможное — в то, что он и есть Кудо Шиничи. Он только-только начал играть роль брата без ошибок, он мог бы всё сделать и лучше, но... — Эй, тебе не кажется, что этот коротышка нам мешается? — спрашивает тот, что повыше. — Ага. Лёгкий смешок слетает с губ Конана, хотя сейчас он должен бы испугаться, а то и разреветься, но Конан бы не был Конаном, если бы не его спокойное отношение к любой ситуации. Однако, если всё взвесить как надо, то можно убедиться, что из этой ситуации он вряд ли выйдет победителем, но никто не говорил, что нельзя остаться в живых. Это и будет своеобразная победа, плохо, правда, что телефон брата он оставил дома, можно было бы с ним провернуть такой план... Конану ведь никто не поверит. Но надо просто сделать вид, что он бесполезен. Что он никак не сможет навредить им или рассказать кому-либо о них. Вот и всё. Дальнейшие события развернулись без лишних слов, что могли бы лишь мешать. Даже эти двое понимали, что от маленького ребёнка толку мало, но только если бы он не был Конаном. Даже если он умрёт, проблем у них будет больше, чем сейчас есть. Только вот об этом никто не подозревал. Только Ран, которая нечаянно смахнула газету с тумбочки и увидела телефон, на экране которого были открыты заметки, вскрикнула и тут же бросилась к отцу. Не успеет. Джин, вытащив откуда-то пистолет, направляет его прямо на мальчика, а тот даже не реагирует как-либо на это действие. Он спокойно смотрит на этого человека, не показывая на лице ни одной эмоции. Всё в себе. Того это порядком взбесило. Опустив пистолет вниз, Джин подходит вплотную к мальчику, в то время как Водка остаётся стоять на месте. Смотрят прямо в глаза друг другу, но тем не менее никто ничего не говорит. Но эти глаза... Синие. Пронзительно синие... — Кудо Шиничи, — тут же вслух делает вывод мужчина, вновь приставив пистолет к голове мальчишки, никак не отреагировавшего на это заявление. — Не знаю, как это произошло, но мне без разницы. В любом случае, ты уже покойник. Вдруг неожиданно Джин со всей силы пинает Конана, отчего маленькое тельце отлетает назад, почти что к ногам второго. — Но проблем ты нам доставил немало, поэтому просто так не отделаешься, — комментирует он свои действия. Эдогава скривился от боли, сворачиваясь калачиком на земле, но тем не менее внутри он ликует. Ран успеет. Если она уже видела сообщение, то успеет, хоть ему после и придётся рассказать правду о Шиничи... Но ведь те, кто это сделал, уже будут по ту сторону решётки. Следующий удар долго ждать себя не заставил — он приходится точно по рёбрам. Им вообще всё равно, что они бьют ребёнка. Такой удар бы и у взрослого что-то да поломал. Конан почти что выворачивается, тонкая струйка крови капает с чуть приоткрытого рта. Нет. Наверное, она всё же не успеет. Следующий удар точно вырубит его, а последующие мальчик и вовсе не переживёт. Переоценил Конан свои способности. Те места, с которых содралась кожа, зацепившись за торчащие из земли деревяшки и прочие штуки, саднят. Их будто бы обжигает, обдаёт огнём. Не вытерпит. Это точно. Но, к удивлению мальчика, к его голове опять приставили холодное, как лёд, дуло пистолета. Конан даже хотел бы подольше насладиться этим моментом, ведь всё тело буквально горело, а тут такой спасительный холод.... — Вот теперь умри, — тихо, почти что неслышно, бросает Джин, готовясь нажать на курок, как вдруг... — Не двигаться, вы окружены! Джин нечаянно разжимает руку, и пистолет падает на землю прямо перед носом Конана. Он не ожидал такого. Как? Успела. Ран всё же успела, только вот голос... Знакомый голос... Как бы Конан ни хотел, он не в силах даже повернуть голову, не то, чтобы встать. Прямо перед глазами начинают бегать чёрные точки, не давая ничего рассмотреть. Мальчик понимает, что это бесполезно. От него больше ничего не зависит. Глаза закрываются сами собой, остаётся только гул в ушах. Два выстрела, чей-то топот, отборный японский мат. Всё это смешивается в один звук, но кое-что остаётся всё тем же одним, отличным от остальных: — Герой нашёлся, — кто-то бережно берёт мальчишку на руки, стараясь не дотрагиваться до ушибленных мест, и легонько гладит по голове. Конан отчего-то прижимается к этому человеку и только сейчас разбирает, чей же это голос. — Братик Шиничи... — последние, что говорит Конан, так и не открыв глаз, а после проваливается в глубокую тьму... *** Просыпается Конан уже в точно такой же палате, в которую каждый день приходил к Шиничи. Как ни странно, но нет никаких болезненных ощущений, только разве что слабость, как будто он просто только что переболел какой-нибудь самой обыкновенной простудой. На мгновение Эдогава даже задумывается, а не сон ли это был, но тут же эти подозрение разносит в пух и прах нечёткий силуэт, склонившийся над ним. — Смотрю, мы поменялись местами, — и подаёт Конану его очки. Мальчик сразу же хватает их и надевает. — Братик Шиничи, — улыбаясь, тянется к брату. — Лежи пока лучше. Шиничи выглядит намного лучше, чем тогда, когда Конан видел его в последний раз. Лицо уже не такое бледное, да и кожа в целом, а глаза так и блестят от радости. — Знаешь, твоё безрассудство нам очень помогло, — Кудо поворачивает голову в сторону брата, чуть наклоняя в бок, — но больше так не делай. Кстати, что за послание ты отправил Ран? Конан напрягает память, стараясь не то, что вспомнить, а вообще понять, что от него хотят. Голова категорически отказывается думать. Шиничи его с ответом не торопит. — Ничего особенного, просто написал, что твой младший брат вляпался во что-то очень плохое, — наконец-то отвечает мальчик, стараясь привстать, но Шиничи опять его останавливает. — Она бы не успела, — заявляет Кудо. — А, значит благодарить мне надо тебя? — Да, только сначала я, что бы я без тебя делал? Неожиданно дверь в палату с тихим, но пронзительным скрипом раскрывается, и из проема выглядывает Ран. Сначала она хочет что-то сказать, но потом закрывает рот и, удивляясь смотрит на братьев, но молчит. Она просто не в силах что-либо сказать. — Чего? — спрашивает Кудо, не понимая, в чём заключается странное поведение подруги. — Но... но... но ты же... — кажется, Ран поверила тогда в игру Конана и теперь не может воспринимать тот факт, что видит их вместе. Эдогава, предчувствуя неладное, накрывается с головой одеялом, а у Шиничи в этот момент начинают крутится шестерёнки в голове. — Конан-кун! — в одно и тоже время произносят Ран и Шиничи, осознавая, что их обманули. Обоих. Причём очень ловко и искусно, будто он этим постоянно занимается... Всё же, наверное, у них, что у Шиничи, что у Конана, что у всех их родственников, это уже в крови. Играть чужую роль намного тяжелее, нежели придуманную, но свою.