Детям до

Мальчишка. Он генерал. Он водит войска в битву – ха, он выигрывает битвы! И всё равно в конце концов – чёлочка! шортики! стрелы почти в его рост! – оказывается мальчишкой. Ранмару пожал плечами – ну не девчонка же! – и почесал голую коленку. Коленку ужалила искра, их много вилось над храмом Хонно. Нобунага-сама не называет его мальчишкой, он называет его Ранмару, и Ранмару сражается – и убивает – ради Нобунаги-сама. Ради Нобунаги-сама он попробует расхлебать кашу, которую заварил Акэти Мицухидэ. Ранмару повернулся к горящему храму спиной и отослал войска. Они нужнее в замке господина Оды. Им незачем видеть... Ранмару сунул за щеку конфету и спрыгнул в храмовый двор. Мицухидэ... дрался сначала с Тигром и Драконом, а теперь – с ещё одним Драконом, матёрым, и должен был драться в полную силу. А Ранмару был юн и любопытен и некоторых вещей до сих пор не видел. Как будто клан, даже не сознавая этого, оберегал... да, мальчика. А ну как Мицухидэ возьмёт и кончится сейчас весь? Подобрав на всякий случай во дворе меч, Ранмару ногой толкнул тяжёлую дверь... Внутри был ад. Невидимая раскалённая ладонь упёрлась Ранмару в грудь, едва не сбила его с ног и давила, пока не выжала из Ранмару весь воздух. Ранмару замотал лицо платком и пошёл дальше, опираясь на меч. В аду Мицухидэ танцевал с Правым Глазом Дракона. У Ранмару слезились глаза, кружилась голова и в ушах звенело, но он видел, видел: так – не бьются насмерть. Со счастливой безумной улыбкой, едва касаясь друг друга, под тонкий перезвон, слышный даже сквозь гул пламени... Предатель! На подкашивающихся ногах Ранмару сделал ещё шаг, разбивая круг, разбивая танец. Одна коса Мицухидэ ободрала ему спину, подцепила за ворот и подняла-таки в горящий воздух. А потом в них с разбегу врезался Драконий Глаз... ...Ранмару держали за шкирку, как котёнка, и он обязательно врезал бы наглецу как следует... врежет. Обязательно. Только отдышится и разберётся, где у него руки-ноги. Драконий Глаз Катакура поставил его на землю, и Ранмару, не удержавшись на ногах, сел. Не угли, не пепел, нормальная земля... Он заглянул за широкую Катакурину спину: храма Хонно больше не было. За оградой, плюясь искрами, поднимался в тёмное небо сплошной огненный столп. Ранмару сглотнул и до слёз из глаз закашлялся. Катакура, сам похожий на столп и на грозовую тучу, отчитал его – не как мальчика, а как воина, которому пора думать своей головой, – сунул ему в руку узелок и канул в сумрак. Ранмару посидел ещё, пока в голове не прояснилось. Что-то подсказывало ему, что за Катакурой идти не надо, и юный бывший – как чувствовал, что уже бывший – генерал выбрал свою, отдельную тропинку. Он недалеко ушёл, когда дрогнула земля и за горами, за лесом вспыхнуло зарево в полнеба, затмившее все другие пожары. Ранмару тогда остановился и, приоткрыв от восторга рот, смотрел в пылающее небо, пока и оно не погасло, – это было самое меньшее, что он мог сделать для своего господина, – а потом пошёл дальше на север. Выбравшись к рассвету из леса на дорогу, Ранмару достал из кармана узелок, развязал его... и звонко, по-мальчишески рассмеялся. Жизнь по-прежнему подсовывала ему конфеты.