Старость мугивар

             Чоппер жил на острове, на котором аборигены когда-то открыли ему, насколько он может быть силен в своем искусстве. Он жил тут спокойной жизнью, а между тем его голова хранила самые опасные в мире знания. Чоппер не мог выдавать себя, а потому всегда действовал исподволь. Если он находил какое-то лекарство, то присылал его рецепт в научный журнал, каждый раз подписываясь новым именем. Он безвозмездно помогал миру, не желая славы.       Знания же, жившие в его голове, были записаны лишь раз. Но Чоппер сжег записи — он нес ответственность за свое детище. Лекарство ото всех болезней было самым отвратительным, что он видел за свою жизнь. Даже Смерть была намного лучше.       Принимая последние роды у жены Санджи, Чоппер был вынужден выбирать. Он мог бы позволить ей выжить. Санджи на коленях умолял его об этом, прекрасно зная силы своего накама. Кок был вне себя от горя и не смог понять выбор судового врача.       — Ты бы никогда не простил меня, если бы я это сделал, — сказал ему тогда Чоппер, отдавая младенца. — Люди должны болеть и умирать, потому что только в борьбе со смертью они могут жить.       Он уехал из ресторана и не смел больше показываться на глаза Санджи.       На совести оленя-доктора была еще одна смерть, горечь которой время не могло заглушить. Тогда никто из мугивар не знал, как далеко зашел Чоппер в своих исследованиях, а ведь он мог бы спасти и Луффи. Хотя нет, не спасти — продлить его существование.       Лишь один капитан всё понимал.       — Ты ведь знаешь, я хочу быть самым свободным человеком в мире, — сказал он Чопперу, улыбаясь своей шикарной улыбкой. — Не печалься ни о чем! Твоя мечта прекрасна.       Из всех мугивар Чоппер был самым молодым. Когда уходил Усопп, он не понимал, почему нельзя броситься вслед за ним. Когда Зоро, не восстановившийся после последнего боя, отправился на битву с Михоуком, Чоппер, обезумев от страха, пытался его остановить. Никто из мугивар и не подумал бы, что олененок сможет сделать выбор — самый тяжелый из всех, что когда-либо представал перед ними.       Судовой врач знал, что был прав. Ни Луффи, ни санджиной жене не понравилось бы такое существование, ради которого нужно было отнимать жизнь другого. Лекарство ото всех болезней существует лишь потому, что оно не дает жизни взамен: лишь живые существа способны даровать её.       Теперь, когда он снова сможет поговорить с Санджи, он расскажет ему всё, а после — и остальным. Спустя столько лет между ними больше не должно оставаться тайн — они ведь накама. И Чоппер поделится своими тревогами с ними.       Доктора-оленя всё время беспокоила одна мысль. Раз он смог найти этот зловещий рецепт, догадается ли кто другой? Разве не должен Тони-Тони защитить мир от своей мечты?       В этом ему должна помочь женщина, которая лучше всех в мире умеет утаивать и скрывать.       

***

      — Я сделаю всё, как ты просил, Чоппер, — сказала Робин.       У нее была аристократическая старость: седые волосы уложены в прическу, изысканный макияж, брендовая дорогая одежда, духи, стоившие состояние. Робин всегда была элегантна.       — Это такая замечательная идея: пустить всех по ложному следу! — восхищенно сообщил Чоппер.       — Но это должны сделать лишь после твоей смерти, — напомнила пожилая женщина. — Кто-то из нас это сделает. Тебе нужно оставить все заметки в одном месте и предупредить остальных. У тебя есть кто-нибудь, кто бы продолжил твое дело?       — Я… нет. Я думал, что это плохая идея. Я не хочу, чтоб кто-нибудь видел этот рецепт. Я не хочу учить того, кто мог бы его открыть.       — Твой доктор Хилюлюк был бы недоволен, — Робин улыбнулась. — Разве он учил тебя не доверять собственным ученикам? Ты не сможешь спасти мир раз и навсегда. Кто-нибудь когда-нибудь откроет рецепт заново, и ему придется делать выбор. Расслабься, Чоппер. До сих пор ты носил на себе слишком тяжелое бремя. Позаботься о том, чтобы твои навыки не пропали даром.