Нежданная гостья

Солнце ярко светило в безоблачном небе над университетом Тэйто, радуя своим утренним теплом всех работников и учеников, которые, впрочем, понимали, что после полудня они вновь будут изнемогать от невыносимой жары. Начало семестра в апреле, все-таки, вносило свои неудобства: кто хочет работать, а тем более учиться, когда на улице такая погода? Все придерживались подобного мнения, однако продолжали покорно ходить в университет и пополнять свою копилку знаний. Тэйто всегда был очень престижным учебным заведением наравне с британским Оксфордом и американским Гарвардом, поэтому учиться в нем в любое время года было честью, которой удостаиваются лишь лучшие умы мира. Девушка в разноцветной юбке с узором, которая была несколько коротковата для университета, и в тонкой белой блузке с длинными воздушными рукавами бежала через всю территорию, стремясь успеть зайти на кафедру Психологии поведения человека перед тем, как отправиться на лекцию. К своей груди она двумя руками прижимала заветный лист, который мог гарантировать ей интерес ее спасителя. Щурясь от яркого солнца, Шиномия Ю смотрела только под ноги, стараясь не споткнуться обо что-нибудь на такой скорости, однако не учла, что препятствие может возникнуть прямо на ее пути. На всей скорости бывшая студентка влетела в невысокого парня и полетела вместе с ним на землю, успев лишь вскрикнуть перед тем, как голыми коленками протерла асфальт.       - Ай… Боже, как же больно! – Воскликнула Ю, приподнимаясь на локте и морщась теперь уже от боли, а не от солнца. Еле сев на земле, девушка взглянула на свои ноги, ожидая увидеть ужасные раны, но ничего подобного: она лишь поцарапала колени, которые горели огнем от боли. Рядом с Шиномией на асфальте сидел парень в овальных очках и то и дело потирал свой лоб, на котором начала выступать шишка от удара об асфальт. Он точно так же стонал от боли, но смотрел на сбившую его знакомую с любопытством.       - Опять вы? – Недовольно поинтересовался Оно Ватару, глядя на страдающую Ю, которая пыталась подняться. – Что же вы носитесь как сумасшедшая по двору? Бывшая студентка, шатаясь, встала на ноги и воззрилась на возмущающегося на земле парня. Он был ей смутно знаком, однако откуда она могла его знать? Складывалось такое впечатление, что увидела она его совершенно недавно. Ю отряхнула песок с расцарапанных коленок и сделала пару шагов в сторону заветного кампуса, надеясь, что парень не продолжит возмущаться.       - Вот ведь нахалка, сбила меня, а теперь уходит! – Вслед ей прокричал Оно и встал, продолжая держаться рукой за лоб, в то время как мир перед его глазами поплыл. Устыдившаяся Шиномия нехотя подбежала к Ватару и придержала его за локоть, поскольку тот стоял так, словно вот-вот упадет.       - Простите, мне очень жаль, но я спешу. Простите меня! – Причитала девушка, помогая добраться мужчине до дверей кампуса. Оно Ватару не отличался проницательностью или умом, но, тем не менее, прекрасно понимал, зачем эта выпускница постоянно бегает в свой бывший университет и к нему на кафедру в частности. Они с Акиямой Шиничи не были лучшими друзьями, да и даже обычными друзьями, максимум коллегами по работе, но Канзаки, а теперь уже Акияма Нао была для очкарика хорошей подругой, с которой они до сих пор поддерживали связь. Не далее как вчера бывшая союзница высказала свое волнение по поводу возобновленной Игры Лжецов, после чего плавно перевела тему на молодую выпускницу, которая не так давно посещала их квартиру. В тот момент Ватару искренне посочувствовал мошеннику, поскольку не испытывал никакой симпатии к Шиномии Ю.       - Акияма-сэнсеи еще не пришел, так что можете даже не торопиться, Шиномия-сан. – Парень постарался намекнуть девушке на то, что ему все известно, но девушка и ухом не повела и продолжила дальше вести пострадавшего на кафедру. – Разве ваше занятие не после двенадцати часов? Ю остановилась посреди коридора возле лестницы и со смущением посмотрела в глаза очкарика, признавая тот факт, что он ее раскусил. Выпускница прикусила губу от волнения и поправила юбку, оттягивая ее вниз, понимая, что привлекает излишнее внимание к своей персоне среди спешащих на пары студентов.       - Да, пара по психологии начинается в два часа, однако я хотела пообщаться с профессором по поводу своей работы. – Начала оправдываться Шиномия, прижимая к себе еще сильнее папку с эссе. Оно Ватару покачал головой и цокнул пару раз языком в надежде, что гостья устыдится. Он был на стороне Нао, поэтому присутствие этой молодой девочки, старавшейся одеться как можно более привлекательно для женатого мужчины, удручало его.       - Шиномия-сан, я не хочу вас огорчать, да и это не мое дело, но вы же знаете, что Акияма-сэнсеи женат? – Да, парень с каждым разом совершенствовал свое искусство намекать. Шиномия хотела было что-то сказать и уже открыла рот, как внезапно поняла, как выглядит со стороны для него: прилипчивая девчонка, гоняющаяся за взрослым мужчиной, у которого скоро будет ребенок. И правда, выглядело ужасно. Девушка тут же замолчала и посмотрела себе под ноги грустным взглядом, считая бороздки на дубовом полу.       - Да, я в курсе. – Пробурчала она, стесняясь поднимать голову. – Я всего лишь хочу отблагодарить профессора за то, что он помог мне, ничего больше. Очкарик и не собирался отступать, а продолжал надавливать на Ю дальше. Важно было закончить с ней до прихода психолога. И Кацураги Рё, которая, уверен Ватару, встретила бы ее с распростертыми объятиями.       - Ммм… Шиномия-сан, в таком случае, отблагодарите его и занимайтесь своими делами. Ходя к нему на занятия, вы вряд ли выразите ему свою признательность. – Произнес парень несвойственным ему уверенным голосом. Бывшая студентка резко подняла голову, и Оно увидел, что в ее глазах стоят слезы, щеки раскраснелись от обиды, а руки сжимали с неистовой силой папку, как будто хотели раздавить ее вместе с содержимым.       - Вы правы, я так и сделаю, - тихо ответила Шиномия покорным тоном и, оставляя уже надоевшего ей своим любопытством собеседника, отправилась вверх по лестнице, смаргивая горячие слезы и сразу же вытирая их с лица пальцами. «Какое ему вообще дело до того, как я буду благодарить Акияму? Еще и учит меня, вот ведь зануда!» - Внутренне возмущалась Шиномия Ю, идя по коридору к кафедре. Как и ожидалось, там никого не было, однако дверь была открыта, словно все преподаватели разом вышли. Скорее всего, так и было, поскольку во многих аудиториях университета проходили занятия, так что опустела не только кафедра, но и все коридоры и лестницы. Девушка зашагала по комнате, собираясь присесть на стул, стоявший возле окна, где так приятно светило солнце, но на полпути застыла и повернулась направо, глядя на дверь с табличкой: «Акияма Шиничи, профессор, кандидат психологических наук». Внезапно в голове у Шиномии родилась идея, которой она не преминула воспользоваться, оглянувшись, на всякий случай, на входную дверь кафедры. Убедившись, что сейчас никто не зайдет, Ю положила руку на дверную ручку кабинет и повернула ее, отворяя тяжелую дубовую дверь, которая не сразу поддалась столь слабым девичьим рукам. Кабинет Акиямы Шиничи был очень темным по сравнению с тем количеством света, что было на самой кафедре: окна были занавешены жалюзи, темно-коричневая мебель утяжеляла атмосферу, а небольшой черный диван рядом с маленьким столиком, на котором стоял белый чайный сервиз, и вовсе казался не к месту. Девушка закрыла за собой дверь и прошла глубже, с интересом осматривая каждую деталь, да так, что уже через несколько минут комната перестала казаться ей тяжелой. Она была спокойной, размеренной, в ней можно было сидеть и размышлять, ни на что не отвлекаясь, поэтому Ю слабо улыбнулась, представив, как за рабочим столом с грудой бумаг сидел профессор, с каким присущим ему недовольным видом он проверял домашнее задание студентов, и… как смотрел в тяжелые времена на фотографию, стоявшую на столе в такой же темной рамке, как и все вокруг. Шиномия взяла ее в руки и захлопала глазами, увидев, что на фото изображены мужчина и молодая девушка, прильнувшая к нему, а тот, в свою очередь, крепко прижимал ее к себе и улыбался. Акияма Шиничи искренне улыбался, это была не хитрая уловка, которую привыкла за два дня видеть Ю на Игре Лжецов, не ложь, не игра. Он был счастлив от того, что рядом с ним стоит она. Канзаки Нао, которая совсем недавно с добротой и беспокойством приняла ее в своем доме. На глазах у девушки появились слезы, которые тут же упали на стекло фоторамки и скатились вниз, а руки задрожали, испытывая непреодолимое желание разбить ее об пол. Выпускница уже готова была это сделать, как неожиданно из ее рук резко вырвали фотографию, а на весь кабинет раздался знакомый и грозный голос, не предвещающий ничего хорошего для гостьи.       - Шиномия Ю, какого черта ты делаешь в моем кабинете? – Процедил сквозь зубы Акияма, ставя фоторамку на место и планируя вывести девушку за локоть, но ее пальцы уцепились за край его темно-синего пиджака, не позволяя сдвинуться. В лицо мужчине смотрела расстроенная Шиномия с покрасневшими глазами. – Ты не имеешь права входить в кабинет преподавателя, будь добра, покинь помещение. Выпускница отрицательно покачала головой и уткнулась лицом в грудь психолога, отчего тот выдохнул, но в объятия ее не заключил. Подобное задело Ю еще больше, но сдаваться она не собиралась: приподнявшись на носочки, девушка обвила руками шею Шиничи и прижалась к нему, запуская одну руку в темные волосы.       - Что ты делаешь? – Акияма, теряя терпение, убрал ее руки со своей шеи и отошел к двери, показывая ей на выход. – Уходи, немедленно.       - Почему? – Воскликнула девушка, не сходя с места и упрямо смотря в глаза мужчине. – Что заставляет вас любить ее? Только то, что она слабая и нуждается в вас? Вас тешит то, что кто-то беззащитен без вас, так, Акияма-сэнсеи? Вы же сами это говорили, любовь – это эгоизм. Вы не можете любить ее искренне и говорить при этом, что все люди действуют, исходя из собственных интересов. Значит, вы любите себя, а не ее… Психолог раздраженно потер переносицу и закрыл глаза, сдерживая нарастающий в его груди гнев от слов нерадивой девчонки. Столь свойственное ему вечное спокойствие постепенно таяло с каждым высказыванием Шиномии, осмелившейся затронуть тему его семьи.       - Послушай, Ю, - громким и угрожающим тоном прервал Шиничи монолог девушки, продолжавшей цепляться за лацканы его пиджака, - не лезь не в свое дело, перестань преследовать меня и займись своей жизнью. Бывшая студентка нехотя выпустила из пальцев плотную ткань мужского пиджака и сделала шаг назад, переводя взгляд с почти доведенного до точки кипения мужчины на фотографию в его руках. Чем девушка на фотографии лучше нее?       - Я видела ее всего один раз, но сразу поняла, что она очень добрая и искренняя, - неожиданно тихим голосом произнесла Ю, чувствуя, как коленки, не так давно разбитые перед университетом, вновь начали гореть, перенимая внимание психики с эмоционального возбуждения на вполне себе настоящую физическую травму. – Поэтому я не понимаю, как такой холодный и расчетливый человек, как вы, Акияма-сэнсеи, смогли сделать Нао-чан счастливой… - Выпускница подняла глаза на застывшего Акияму и грустно улыбнулась, отодвигаясь еще дальше от него и вставая на порог кабинета. – Впрочем, быть может, вы и не сделали ее таковой? Такой человек, как вы, не умеет любить никого кроме себя. Для вас человеческие чувства чужды. Вы правы, мне нужно заняться своей жизнью, потому что, увы, человек, которым я восхищалась оказался бесчувственным. Девушка низко поклонилась, желая убежать с кафедры до того, как предательские слезы хлынут из глаз и, не дожидаясь комментария собеседника, выбежала прочь, оставляя мошенника стоять посреди собственного кабинета с фоторамкой в руках и с угрюмым выражением лица. Оно Ватару, вошедший в кабинет несколько минут назад и ставший свидетелем сцены между Акиямой и Шиномией, потирал лоб, проверяя шишку, но при этом не сводил взгляда с озадаченного психолога.       - Не ожидал подобного даже от столь сумасбродной девицы, - прокомментировал очкарик увиденное, разряжая царившую на кафедру тишину. – Акияма-кун, все хорошо? Бывший мошенник скривил губы и сжал в руках дорогую сердцу фотографию, прокручивая в голове брошенные ученицей слова: «Быть может, вы и не могли сделать ее счастливой? Вы не любите никого кроме себя». Сказанное врезалось в память, порождая в нем сомнения, поэтому на вопрос Оно Шиничи не ответил, предпочтя вернуться к рабочему столу и поставить рамку обратно. Непонятно от чего, но психологу стало совестливо за сцену, произошедшую в кабинете, а в особенности за то, что нагрубил Ю, даже осознавая тот факт, что у нее могут быть какие-либо чувства. Знал, но все равно обошелся непростительно с ней. «Но она тоже вела себя излишне нагло, разве нет?» - Попытался оправдать Акияма сам себя, однако номер не удался: совесть продолжала заедать.       - Не обращай внимания на ее слова. – Ватару зашел в кабинет и закрыл за собой дверь, после чего присел на черный диван, продолжая потирать разбухшую шишку на лбу. – Если бы Нао-чан не была счастлива, ты бы узнал об этом первый, знаешь же, что она не умеет скрывать эмоции. Шиничи вздохнул и взял со столика чашку, наливая в нее крепкий зеленый чай, даже не удосужившись его разбавить водой. Через полчаса должна была начаться лекция, а скандал, устроенный бывшей выпускницей, причем даже не его факультета, совершенно выбил из колеи. Масла в огонь подливал и коллега, шастающий по его кабинету с притворно философским выражением лица.       - Вот ведь заноза эта Шиномия Ю, профессор, который вел ее на протяжении нескольких лет в университете, утверждал, что она очень скромная и старательная девушка, но это поведение… - Рассуждал Оно, смотря с дивана на стоявшего возле рабочего стола Акияму. – Быть может, в детстве ей не хватило отцовской любви? Как это называется в психологии? Гиперкомпенсация, так ведь? Бывший мошенник резко поставил чашку с чаем на стол, отчего громкий стук прервал бесконечную болтовню Ватару, и многозначительно посмотрел на него, складывая руки на груди.       - Просто компенсация, но это не касается ни тебя, ни меня. Факультатив начнется через десять минут, не опоздаешь? – Ровным, но бесцветным тоном спросил мужчина, после чего перевел взгляд на дверь в кабинет, указывая на выход. Поняв, что его только что не очень вежливо отшили, очкарик неодобрительно покачал головой и вышел из комнаты, оставляя психолога наедине с самим собой. Тот более не притронулся к остывающему на столе чаю и принялся наскоро собирать все учебные материалы, которые пригодятся на сегодняшней лекции, однако в процессе его взгляд наткнулся на незнакомую белую папку, покоящуюся среди разбросанных по столу бумаг. Шиничи вытащил из папки на свет знакомый лист бумаги, один из тех, которые он раздал своим студентам для того, чтобы они написали сочинение. Сочинение об их отношении к такому спорному явлению, как любовь. Плавный и мелкий женский почерк исписал весь лист, и хотя Акияме он был не знаком, мужчина точно знал, кому принадлежит это эссе. Шиномии Ю. Девушке, которая искренне верит в любовь, которая отказывается принимать тот факт, что все, что испытывает человек – лишь всплеск гормонов. Она была столь же душевна, как и Канзаки Нао, верила в людей почти настолько же сильно, но… разочаровалась в холодном и расчетливом Акияме Шиничи. «Быть может, вы не сделали ее счастливой? Вы не любите никого, кроме себя, вы не умеете», - произнесенные слова в очередной раз пронеслись в мыслях мошенника, заставляя его нахмуриться и взять в руки фотографию, на которой были запечатлены два счастливых человека. Был ли он счастлив в тот момент, когда была она сделана? Безусловно. Точно так же, как и сейчас. Была ли счастлива Нао? Акияма не сомневался, что да, поскольку Оно Ватару был абсолютно прав: наивная девушка не умеет скрывать свои эмоции. Была ли права Шиномия, утверждая, что Шиничи относится к остальным с пренебрежением к их чувствам? «Ответ положительный», - заключил тот, вчитываясь в текст, аккуратно выведенный девичьей рукой. «Вы когда-нибудь пробовали рассуждать о смысле любви? Если да, то с легкостью поймете, как же, порой, сложно найти аргументы, чтобы доказать, что любовь – это не банальный выброс гормонов и не привычка, это чувство, возникающее неизвестно откуда. Но почему мы испытываем столь сильные чувства не к каждому человеку, встреченному нами на пути, а лишь к избранным? Неужели, все мы – особенные для кого-то? Я считаю, что да. Однажды мой преподаватель высказал мысль, поразившую меня до глубины души: он утверждал, что все люди действуют из своих эгоистичных интересов, позволяя другим любить себя, а собственные чувства он оправдывал успокоением совести. Человек, ради которого влюбленный готов на все, чувствует себя должным, и ради успокоения собственной совести вынужден следовать социальному и психологическому протоколу, отдавая часть своего тепла другому. Конечно, в этом есть доля здравого смысла, пожалуй, многим из нас довелось чувствовать себя в долгу перед кем-либо, но что, если люди действуют в убыток себе, заботясь и делясь чувствами с близкими?» Акияма задумчиво потер подбородок и приподнял брови, присаживаясь на подлокотник дивана, с интересом читая рассуждения молодой выпускницы. «Когда мы раскрываем свои эмоции и свою душу, мы становимся уязвимыми, но разве наша психика позволяла бы делать это в ущерб эгоизму, если все действуют исходя из собственных интересов? Думаю, что это воспринималось бы исключительно как опасность, которую можно сравнить разве что с угрозой для жизни или для места человека в обществе. Все мы боимся умереть, потерять состояние, боимся предательства, но почему мы тогда не опасаемся любви? Профессор, говорящий, что любовь – это эгоизм, попытка успокоить совесть, сам опроверг свою теорию тем, что познал столь прекрасное и светлое чувство в ущерб своим убеждениям. Безусловно, каждого человека греет мысль, что его любят, но это отнюдь не эгоизм, а естественная потребность. Всем нам нужен тот, кто будет любить нас и тот, кого будем любить мы, ради того, чтобы не потерять все человеческое, что в нас заложено. Мы не роботы, не ледяные скульптуры, мы – люди, чьи сердца бьются настолько учащенно, насколько это возможно, когда рядом есть особый человек. Именно поэтому я утверждаю, что любовь существует, а мой преподаватель лукавил, заявляя, что это лишь эгоистичная потребность психики. Я верю в то, что люди созданы для любви, а также, что для каждого из нас есть свой особый человек, встретив которого мы отбросим весь скептицизм и цинизм, открывая сердце и душу ему. Нет ничего более настоящего и ценного, чем любовь». Шиничи дочитал эссе и аккуратно положил его на кофейный столик с кривой ухмылкой на лице. «Браво, Шиномия Ю, ты смогла победить меня моим же оружием», - мысленно похвалил он девушку под звук звонка, оповещавшего университет о начале нового занятия. Акияма бросил взгляд на настенные часы, а затем на фотографию и, взяв только что прочитанное сочинение, направился на выход, намереваясь прояснить ситуацию с выпускницей. Лекция, считал он, подождет, гораздо важнее исправить все сказанное.