Американские приключения крипипасты

Американские приключения крипипасты 22 часть Легко распечатав колоду карт, Анвогросс перетасовал их с легкостью циркового волшебника – показал пару фокусов, слегка согнув карты и ловя их другой рукой, и еще перекатывая в руках, как радужную детскую пружину… Я поняла, что собираюсь играть с опытным карточным шулером. Ну что ж!.. Осталось только тяжело вздохнуть. И приготовиться морально к длинному походу через лабиринт. М-да… Такого мучительного удовольствия даже первоклассному диггеру не пожелаешь! Передо мной, как живая, встала картинка с подыхающей крысой. А ведь крысы намного более живучи, чем люди! При всех моих запасах, я уже через неделю буду вылитой копией той крысы. И подыхать я буду в полной и абсолютной темноте. - А можно последнюю просьбу умирающей? – попросила я Анвогросса. - С чего вдруг? – от удивления он поднял лицо ко мне, и я с трудом различила черты довольно симпатичного мужчины южно-европейского склада: острые скулы, смуглая кожа, черные брови и глаза, и, вероятно, черные вьющиеся волосы… Не знаю. Мне даже показалось, что он цыган. Что-то цыганское в его крови точно есть… А может это – игра света и теней. Но я верю своей интуиции. А она мне именно так его показала. - Ну… С того, что так принято. Я в лабиринте без Вас просто обречена. И вы это знаете. Хотелось бы просто подольше видеть свет. Позвольте мне зарядить мой телефон. У Вас же здесь есть куда воткнуться? – я уже крутилась с телефоном и зарядкой в поисках розетки. - У тебя будет больше шансов на успех, если ты научишься обращаться по имени и на «ты»… - Анвогросс показывал рукой на розетку в полу прямо у моей кровати. - Спасибо, Анви! Так лучше? – я уже откровенно дурачилась, потому что надо было как-то прятать нервы. - Ну, дурочка-блондинка – это уже перебор… - Анвогросс кажется даже улыбнулся. – Я раздаю, а ты выбираешь козырь. Поехали! Я выбрала козырем трефу, и с первой же раздачи мне пришли трефовая семерка и десятка, да еще король червей и дама бубей. В это время Анвогросс походил тремя тузами (не было только козырного); я скинула все свои карты, кроме десятки. И уже смогла отбить последний ход. Игра шла своим чередом, и я даже увлеклась ею, и перестала думать о смерти в темноте лабиринта. Телефон мой заряжался, отодвигая будущий мрак. Хозяин еще пару раз готовил кофе, которое мы с удовольствием прихлебывали во время игры, закусывая шоколадом. Потом Анвогросс расщедрился настолько, что нарезал бутербродов с сыром и колбасой. И игра пошла гораздо веселее. Наблюдая за хозяином лабиринта, я даже подумала о том, что ему, возможно, тут и одиноко. И уж точно не с кем играть в карты. А игрок он оказался страстный, и не такой уж аферист, как можно было ожидать. Хотя я и видела, что когда подсветка с полу – карты просвечиваются отлично. И скрыть от противника свои – целый цирк. Сидишь и крутишь карты стопочкой, чтобы не светиться… Тоже нервы. Но другие. А еще мне показалось, что Анвогросс меня жалел, и специально играл на моем уровне. А уж то, что я плохой игрок, мне хорошо известно. В итоге, мы сыграли 12 партий, и я-таки выиграла с перевесом в одну победу. Подозреваю, что Аймен и сам хотел поучаствовать в ликвидации Слаксов. Слегка ошарашенная победой, я сидела и улыбалась ему в лицо, думая о том, как здорово будет сейчас предстать перед Беном и другими – во всем блеске успеха, и держа под ручку главного бойца со Слаксами… Я была уверена, что это случится через секунду. Но Анвогросс встал, убрал со стола остатки игры, еды и кофе, и – с трудом подняв край кровати – достал две пятилитровки воды. - Собирайся! Топать нам очень далеко. – кинул он мне. - Как это?! Мы что – пойдем пешком?! Почему? В чем дело? – моему возмущению и ужасу не было предела. «Опять бродить в темноте лабиринта… Опять рисковать жизнью… Он что – издевается?» – мои мысли скакали вокруг версии, что это – какой-то розыгрыш. Что Аймен сейчас улыбнется, хлопнет в ладоши – и мы с ним телепортируемся в дом крипипасты. Поняв мои страдания, Анвогросс криво ухмыльнулся, и сурово сказал: - Девочка! Давай сразу проясним пару моментов, чтобы в будущем у тебя не было больше на мой счет иллюзий. Я – не фокусник! Искры пальцами не высекаю. Я – солдат. И по воздуху летать не умею. В том числе – и мгновенно. Я хожу пешком. Всегда. - Но мы же опоздаем!!! Нет, то есть – я опоздаю. Мне в понедельник в школу!.. – я была в полной растерянности. - А тут – через лабиринт можно неделями шагать… - Да. Так и есть. Мы будем идти три недели. – Анвогросс смотрел на меня, уже стоя в дверях. – Но у нас будет два преимущества, в отличие от твоего похода сюда в одиночку. Во-первых, я знаю направление. А во-вторых, я умею управлять временем. Я – Часы. Очень особенные, но все же – часы. Взглянув на широкие командирские часы на своем запястье, он открыл дверь пошире, и сделав мне нетерпеливый жест двигаться поживее, направился в темноту лабиринта. Догадавшись, что я сейчас буду долго и мучительно догонять его в темноте, я бегом похватала свои вещи, вытащила из розетки свой телефон (за четыре часа он хорошо зарядился) – на часах уже 15. 10. Не знаю, что это значит, но меня это почему-то успокаивает. Надо будет спросить у Анвогросса – что же это значит… Почему здесь время течет наоборот… *** Шли третьи сутки нашего похода через лабиринт. Так сказал Анвогросс. Мои часы уже устали показывать чудеса обратного хода; и, от необходимости работать фонариком, телефон просто сел. В лабиринте нет определения времени суток, здесь всегда ночь… Мне приходится шагать за Анвогроссом, ориентируясь на его дыхание (в противогазе оно достаточно громкое), шелест его плащ-палатки из брезента, и плеск воды под его резиновыми сапогами. Да, теперь наш поход проходит по каким-то бетонным трубам с грязной вонючей водой, стекающей тонкими струйками со стен, и собирающейся в большие лужи. Собеседник из него никакой; в свете он не нуждается, чтобы идти в нужном направлении… Подозреваю, что у него часы с подсветкой – иначе откуда он знает, что уже пошли третьи сутки?.. За эти два дня мы два раза ночевали прямо на полу – там, где Анвогросс сказал громко: «Садись на пол!». Обедали раз шесть – моими галетами. Пили воду каждые два часа по глотку – из бутылей Анвогросса. Пить и есть хочется постоянно. Спать – тоже. Анвогросс дает на сон всего пять часов. И полчаса – на кофе. Да, оказывается, у него в рюкзаке есть термос с десятью литрами готового кофе. Кружечки мелкие. Но какое же это блаженство – глоток кофе с утра! На целых два часа отпадают все потребности – и есть, и пить, и спать… Даже слабость куда-то девается. За эти дни я пыталась раза три заговорить с Анвогроссом. Сначала я задала вопрос: «А как же Ваш кот? Как он будет один все это время? Он остался в бункере?». На что услышала ответ: «Нет». Из чего я сделала вывод, что кот свободно гуляет по лабиринту, и перебивается случайными крысами – пока нет его хозяина дома. Я могла думать, как мне заблагорассудится. Второй раз я попыталась поговорить о том «Как же мы доберемся пешком до штата до Нью-Мексико за три недели? Тем более, если идти пешком?.. Или мы сядем на самолет или корабль?». Ответ был тот же: «Нет». Из чего я могла строить рассуждения, что - либо «не до штата Нью-Мексико», либо «не самолетом и не кораблем»… В силу моего воображения, так сказать. И третий мой вопрос касался времени. «Почему Вы – Часы? Как это можно понять? Вы умеете управлять временем? По Вашему желанию оно бежит быстрее или медленнее? А это происходит локально, или по всей Земле?». И получила неизменный ответ: «Нет». Вот тут моему воображению и гипотезам было где разгуляться! «Не Часы», «не понять», «не управляет временем», и даже «не по всей Земле». Даже если и управляет. Значит, не везде. Прикольно! Шагая за шелестом и дыханием моего проводника, я не поднимала головы от пола (хотя там ничего и не видно, но глупый инстинкт требовал «смотреть» под ноги), и определяла время только размерами собственной усталости. Внезапно дыхание и шелест прекратились – Анвогросс остановился. Чуть не наткнувшись на него по инерции хода, я успела только пискнуть «сорри!», как он подхватил меня на руки, и поднял выше головы. Болтаясь, как сосиска в его руках, я с ужасом увидела впереди яркую вспышку электрического разряда, мгновенно прокатившуюся по всему мокрому полу трубы, и погасшую где-то далеко позади нас. Теперь я поняла – почему Анвогросс в резиновых сапогах… А я в своих «крутых» гриндерсах сейчас была бы уже натуральной жаренной сосиской, скорее всего… Поставив меня на сухой участок пола, Анвогросс достал пару палок, вроде тех, при свете которых мы играли в карты. Переломил их пополам, извлекая свет. И отдал одну мне со словами: - «Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно…» - как говорит ваш поэт. Если кто-то перегрыз кабель толщиной с твою руку, значит у него зубы – будь здоров! Будь осторожнее, девочка! И не топай больше, как слон. Давай-ка сюда свои ботинки! Взяв первый мой красивый гриндерс, он намазал его подошву какой-то вонючей фигней из тюбика, который достал из своего кармана. Судя по запаху горелой резины – это был резиновый клей. Но какой-то уж очень термоядерный. Осторожно потрогав смазанную поверхность пальцем перед тем как обуться, я удивилась тому, что она уже была холодная и сухая. За три секунды клей впитался в подошву, и она стала резиновой. Вот бы нам домой – на Кубань – такую химию! В наши-то слякотные осенне-зимне-весенние сезоны… Намазал любую обувь по швам – и шагай себе по лужам!.. И его совсем не видно. Просто впитался и всё. Красота! Когда моя обувь приобрела должную защиту, и снова оказалась у меня на ногах, Анвогросс дал мне вторую палку со светом, и приказал идти не только позади него (как и было раньше), но и шагать задом, следя за тем, чтобы за нами не увязался никакой преследователь. Предупреждать его о малейших изменениях в глубине коридора. Особенно – обращать внимание на запахи. И не слишком прижиматься к нему, идти на расстоянии метров трех, не меньше. Теперь мы шли гораздо медленнее. Во-первых, Анвогросс шел осторожнее и прислушиваясь к шорохам; а во-вторых, мне было гораздо тяжелее идти долго задом, да еще следить за дистанцией сзади, и за движениями и запахами в том радиусе, куда достигал свет. Я постоянно ловила себя на том, что от страха иду быстрее, и все-время натыкаюсь на спину Анвогросса. В ответ он шипит на меня, как змея, и требует отойти. Так продолжается часа два. Находиться в ожидании опасности столько времени – любой человек устанет. Я устала трижды. И мечтала сесть. Пора было делать привал. Но Анвогросс все не давал команды. Я уже была готова начать ныть и скулить, как вдруг воздух прорезал звук автоматной очереди. Это стрелял Анвогросс. Я догадывалась, что под плащом у него целый арсенал. Оглянувшись, я увидела его жест, означающий «оставайся там!», и замерла, наблюдая за тем, как он скрывается за поворотом бетонного коридора. Стоять просто так, пусть и при свете, и млеть от неизвестности – еще тяжелее, чем шагать задом. Сесть на пол мешает страх. Стоять в напряжении – усталость. Я прижимаюсь к бетонной стене спиной, и прислушиваюсь к периодическим коротким очередям автомата где-то вдалеке. Интересно, в кого он там стреляет? Вскоре наступает тишина. По совету Анвогросса я все еще принюхиваюсь к запахам. Вероятно, те, в кого он стреляет, сильно пахнут… Но здесь слабый запах канализации и сточных вод поглощает все другие запахи. Ничего не слышу. Болит голова. Толи от запахов, толи от голода, толи от недосыпа. Сейчас бы кружечку кофе! Но Анвогросс не даст мне ее в другое время, кроме утра – бодрящий напиток надо экономить! Я решаю запихнуть в рот хотя бы леденец. Лезу в рюкзак за конфетами, и натыкаюсь на свой сотовый телефон. Опять он меня подвел в трудной ситуации, чертова бесполезная кучка микросхем и пластика! Села батарея – и всё, тебя нет. Ничего нет. Жаль, что здесь полно электрических кабелей, но нет возможности зарядить дурацкую батарею, нуждающуюся в электричестве! В этот момент мне в голову приходит идея достать батарею из телефона, и кинуть ее в воду под током. Сгорит – и хрен с ней! Я хотя бы попыталась что-то сделать… Закончить эту затею мне не дает запах. Как будто мне под нос сунули тухлое яйцо. К горлу подкатывает тошнота, а в голову – паника. Анвогросс не оставил мне никакого оружия! Размахивая световой палкой в левой руке (в правой я все еще держу батарейку), я шарю глазами по границе света и тьмы, ища то, против чего Анвогросс применял автомат. Оно перекусывает кабели толщиной в руку, и сильно воняет… Что я буду делать? Кидать в него световую палку? Орать? Махать палкой, чтобы ему было удобнее и виднее? Я пытаюсь думать логически. И одновременно – прислушиваюсь к малейшим шорохам. Эти твари живут в темноте – значит боятся света. Он их слепит. Нет, палку я кидать не буду. Эти твари живут в тишине – значит, слышат меня гораздо лучше, чем я их. Смысл орать? Они уже здесь. И нашли меня задолго до того, как я услышала запах. Приятного аппетита! Я жду, когда из темноты мелькнет либо тень монстра, либо – Анвогросса. И как только в поле зрения попадает какое-то движение – понятия не имею, что это! – кидаю и палку, и батарейку в ту сторону, и, отвернувшись, бегу в том направлении, куда ушел Анвогросс. Бегу, задыхаясь от страха, и боясь упасть. Сзади грохает что-то, и туннель освещается яркой вспышкой электрического разряда. Говорят, что нас от смерти отделает строго определенное количество вздохов. На третьем вздохе я врезаюсь на полной скорости в плащ Анвогросса, он отшвыривает меня об стенку, и дает очередь в темноту. Я вырубаюсь. *** Третья неделя нашего похода по лабиринту. Анвогросс все еще подкалывает меня по поводу того, что я световой палкой и батарейкой от телефона чуть не убила его кота. Уже неделю слушаю эту хрень: «Ешь внимательнее, а то тень моего кота отберет твой завтрак!», «Вон впереди лужа – пора заряжать телефон!», «ХИС подбери, а то уронишь!» (оказывается, эта световая палка называется ХИС – химический источник света), «Жуй давай, а то монстрам в глаза смотреть стыдно будет!», и – «Позови моего кота – как ты умеешь…». Я молчу в ответ. Потому что я ему не верю. Стрелял-то он из автомата явно не в кота. И коты не воняют тухлыми яйцами. Просто он хочет, чтобы я не боялась. Чтобы мне было стыдно показывать свой страх. Чтобы я не взвизгивала и не ойкала при каждом шорохе. Оказывается, его нервируют женские эмоции гораздо сильнее, чем монстры… После того, как я пришла в себя после удара об стенку, Анвогросс не потрудился мне что-либо объяснять (и тем более – извиняться!), просто молча отдал ХИС и батарейку. А когда я вставила ее назад в телефон – он оказался заряжен. Я не могла проверить – сколько времени я находилась без сознания. Может пару минут, а может и пару часов… Он легко мог его зарядить. Не знаю - как и где. Но кто сказал, что здесь не может быть скрытых розеток? Или – как револьвер Слакса – заряжается от электричества стены? Приложил батарею к стене – и готово. Телефон работает. Задавать вопросы Анвогроссу – дело пустое. Он разговаривает только тогда, когда считает нужным. Когда нужно тебе – хоть заорись. Женский визг его только раздражает. И он уходит. Молча. В темноту. Желание орать пропадает надолго, если постоять пару часов в тишине коридоров. Можно орать и бегать. Но Анвогросс появляется только тогда, когда наступает тишина – надолго. Я знаю. Я опытная. Я уже всё перепробовала за эти три недели. И еще - после истории с монстрами и вправду появился его кот. И теперь именно кот идет впереди нашей группы по коридорам. И если кот делает так - припадает к полу и шипит, как змея – мы поворачиваем в другую сторону. Либо замираем. Либо прячем наши ХИСы под одежду – чтобы наступила темнота и тишина. И ждем. Пока кот не муркнет и не потопает туда, где безопасно. Кот – наш проводник! Как мне это знакомо!.. С истории с монстрами мои беды только начались. За эти три недели я успела: провалиться в открытые люки – дважды; заблудиться – раз сто (когда заснула на ходу); отравиться – один раз (думаю, что из-за грязных рук); нашла на себе укусы пауков и мокриц – 10 штук; заболеть – 3 раза (сыпь на коже, ангина и запор); ссадины, синяки и царапины – без числа. Из моих находок: шесть дохлых крыс (подозреваю, что это – работа кота), два телефона «нокиа» старого образца (кто-то потерял), нижнюю человеческую челюсть и сундук золота. Вру, конечно. Но история прикольная получилась. Мы просто шагали по одному из бессчетных коридоров, и я (как всегда!) почти спала на ходу, когда вдруг характер шагов изменился. Под подошвами захрустело что-то, похожее толи на песок, толи на стекло… Открыв глаза, я увидела, что пол на всем протяжении туннеля усеян мелкими серыми обломками. Анвогросс, подняв один из обломков, сказал, что это – крысиные кости. Дроблённые. Пытаясь сообразить, кто тут может заниматься дроблением костей, я обвела глазами потолок, и увидела в нем небольшое отверстие, размером с альбомный лист. Там все было заплетено паутиной, и торчал кусок фанеры. Я уже знала, как болезненны укусы пауков, поэтому собиралась пройти по тому краю коридора, где отверстия не было. Не хватало, чтобы мне за шиворот свалился какой-нибудь специалист по дроблению крыс!.. Но кот остановился прямо напротив отверстия, и, задрав голову вверх, начал громко мяукать. Анвогросс достал из-за пояса сигнальный пистолет (откуда у него такая фигня?! А главное – зачем?!) и выстрелил прямо в дырку. Раздался грохот, посыпалась цементная пыль, и из отверстия шлепнулся паук, размером с кулак (черная вдова?). Он был дохлый. А следом за пауком – человеческая челюсть. Шучу, конечно. А вот в свете сигнальной ракеты, свалившейся куда-то в нишу, мы – подойдя поближе – увидели край ящика. Разумеется, любопытство победило! И Анвогросс поднял меня на руках так, чтобы я смогла просунуть руку в отверстие, и достать коробку. Мы ее потом, хихикая, называли «сундук», потому что среди трухлявых бумаг и выцветших фотографий, нашли мешочек с золотыми дублонами начала 16 века. Их там было всего десять штук, зато настоящих. Это выяснилось позже… *** Последний день в лабиринте я запомню навсегда. От моей одежды остались одни лохмотья – рваная тонковка едва прикрывает такую же рваную футболку. Джинсы стали – мечта хипаря. А от рюкзака (фирма-производитель обещала, что ему не страшны даже Гималаи) остался набор дырявых стенок, и уцелел только средний отсек. Все держится на шнурках и завязках. И я очень благодарна тому дизайнеру, который додумался продублировать все замки завязками. Замкам пришел абзац в первую же неделю – цементная пыль лабиринта убила их в два счета. Ночевать-то нам приходится на цементном полу!.. Анвогросс уже не обращает внимания на то, что я сплю на ходу, и просыпаюсь только по утрам – от священной чашечки кофе. На полчаса, не больше. Не ругается он и на то, что я периодически наступаю ему на пятки, когда ускоряю шаг; или теряюсь за поворотом коридора, когда уже нет сил переставлять ноги. Анвогросс вообще больше не ругается. И не разговаривает. Потому что три дня назад закончилась еда, а вчера мы допили последнюю воду. Есть только Священный Кофе. По глотку на каждого. Глоток жидкости на сутки идущим людям – ерунда. Почти ничего. От жажды уже случаются глюки… Я несу в своем рюкзаке всякую мелочь – веревку, маленький топор, пару ХИСов, сигнальную ракетницу (она уже пустая, но не выбрасывать же!), телефон (он теперь главный среди нас – будит нас по утрам, пиликая на весь объем коридора), и «сундук»… Анвогросс не несет ничего, кроме оружия и боеприпасов. Я так думаю. Кофе из термоса он уже давно перелил в пластиковую бутылочку из-под воды. Никто не возражает, что кофе по утрам холодный. И несет его в руке. И вдруг я натыкаюсь на спину Анворгосса. Я опять уснула. И проспала самое главное – широкий выход на улицу! Мне в лицо бьет сильный ветер, глаза слезятся от солнечных лучей, я слышу щебет птиц и стрекотание насекомых… Мне на лицо садится муха. Всего на пару секунд! Но я так рада, будто меня поцеловали Анвогросс, Оффендермен и Кенни разом. Я кидаюсь бегом на выход, и… чуть не падаю вниз. Меня успевает схватить за рюкзак Анвогросс. Впереди пропасть. Выход находится высоко в горах, покрытых лесами. Затащив меня назад в пещеру, Анвогросс торжественно делает глоток кофе, и протягивает остатки мне: - За победу! И пока я делаю глоток божественного кофе (меня совсем не смущает, что ему уже три недели, и от вкуса кофе не осталось ничего, даже цвет едва угадывается), Анвогросс аккуратно складывает свой плащ-палатку, снимает резиновые сапоги, переобувается в высокие армейские ботинки, и – сделав небольшой прыжок для стойкости – протягивает мне руку: - Ну, девочка, показывай своих Слаксов! Я хватаю его за руку, и кричу мысленно «кухня Кенни» - потому что хочу пить. И есть. И вообще – домой!.. (ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)