Рецензия на фильм "Шепоты и крики" Ингмара Бергмана (1972)

С первых минут картина приковывает к себе внимание зрителя. Перед нами предстаёт роскошный особняк, этакое классическое родовое гнездо буржуазной семьи конца XIX - начала XX века. В центре сюжета - сложные взаимоотношения трёх сестёр: Карин, Марии и Агнес. Три сестры, и каждая несчастна по своему, и каждая несёт свой крест. Три сестры и три основных доминирующих цвета: красный, белый, чёрный. Выбор этой палитры не случаен и трактовка её неоднозначна - это было бы слишком прозаично для Бергмана. Красный. Властный, возбуждающий, томительный. Он словно окружает, впитывает в себя всё внимание зрителя. С одной стороны, это цвет страсти и душевных бурь, цвет старшей сестры - Карен, жёсткой, даже жестокой женщины, презирающей искренние проявления человеческих чувств. Но красный - цвет мученичества, и с этой точки зрения, оттенок этот принадлежит скорее Агнес, смертельно больной младшей сестре. Белый цвет - цвет невинности и чистоты, на первый взгляд парадоксально сочетается с персоной средней сестры - Марии, весёлой и легкомысленной девушки, непристойно кокетничающей с лечащим врачом Агнес. Чёрный цвет - цвет скорби и смерти, неумолимый попутчик младшей сестры Агнес, является финальным аккордом в этой палитре человеческих переживаний. Как изменяется сюжетная линия фильма и характер персонажей, так изменяется и значение, и роль цвета: "красная" ненависть Карен вдруг превращается в "чёрную" зависть и страх; "белая" лёгкость и инфантильность Марии внезапно становится "красной" похотью и эгоизмом; "чёрное" страдание и отчаяние Агнес превращается в "белое" всепрощение и всеблагую терпимость. Цветовая палитра кинокартины также изменчива, как и чувства персонажей. Агнес, словно мученица, искупает грехи своей семьи: эгоизм, отчуждённость, высокомерие и это - её крест. Бергман неслучайно назвал свою героиню этим именем: Агнес означает "чистая", "святая", "целомудренная". Цвет её одежд - белый, словно саван, и подчёркивает её внутреннюю чистоту; оттенок её покрывал - красный, точно кровь агнца божьего, искупающего все грехи мира. Но Агнес не одинока в своих страданиях. Пытки иного рода - не телесного, но духовного - испытывают и суровая Карен, и посредственная Мария. Карен, ощущавшая с детства недостаток материнской любви, чудовищно одинока и испытывает страх перед окружающей её действительностью. Она - тоже мученица, но её крест - это холодность и высокомерие, которые она сама в себе и ненавидит и чествует. Мария несчастна по-своему: у неё не хватает мужества ни любить, ни быть любимой по-настоящему. Она эмоционально фригидна и обречена лишь изображать счастье, играть роль благополучной и благочестивой жены и матери. Но даже в отношениях со своим любовником - врачом Агнес - Мария не умеет, не может быть искренней: для этого она слишком истерична и неуверенная в себе. Отдельное место в сюжете кинокартины занимает Анна - нежная и преданная служанка Агнес. Анна - единственный человек в фильме, который имеет мужество жить и любить так искренне и беззаветно, что её не пугает ни смерть, ни жуткое видение смерти, в котором перед ней предстаёт возлюбленная Агнес. Главный "нерв" фильма - это, безусловно, сцена прощания сестёр с умершей Агнес, во время которой в усопшей просыпается какая-то странная, болезненная "жизнь" и она взывает к своим сёстрам, просит их проявить к ней хотя бы толику той подлинной человеческой нежности, которой она не видела от них при жизни. Однако ни Карен, ни Мария не могут дать ей то, чего Агнес так жаждет: Карен слишком высокомерна, а Мария - слаба. Лишь Анна, верная и терпеливая, отваживается на то, чтобы остаться наедине с "ожившим трупом" Агнес и проводить её в последний путь. Лишь благодаря Анне Агнес наконец-то удаётся "уснуть". Вся эта сцена - тоже метафора Бергмана: человек, не получивший любви при жизни, будет её искать и в смерти; и причина кроется здесь вовсе не в раннем уходе из жизни: живи хоть сто лет, но и этого покажется недостаточно, если прожил их без настоящей, искренней любви. Несмотря на тяжёлый сюжет, картина не оставляет подавляющего впечатления во многом благодаря сцене прощания Агнес с миром живых; в ней она вспоминает, как в последний раз гуляла со своими сёстрами и со своей преданной Анной в парке поместья. Агнес говорит, что именно это и было абсолютнейшим счастьем всей её жизни. Эта сцена впервые за весь фильм снята вне стен особняка - её действие происходит в парке среди бушующей зелени деревьев. И здесь появляется новый цвет - зелёный - цвет надежды, которую дарит нам тихий, умиротворённый голос Агнес, прощающийся с земным бытием. Это очень европейское кино. Оставляет впечатление достоинства и аристократизма. Картина "Шепоты и крики", как, впрочем, большинство творений великого Бергмана, отличается не только своей красочностью, но и музыкальностью. В начале мы улавливаем лишь тихую, едва различимую мелодию, которая постепенно набирает силу, и в конце выливается в смелый, безудержный, яростный музыкальный ураган, мятежно рвущийся на свободу и дающий выход переполняющим эмоциям. Неслучайно почти в каждом фильме Бергмана мы слышим произведения Шуберта, Моцарта, Шопена. Свои киноленты Бергман создаёт, словно симфонии: он превращает человеческие переживания, терзающие их души, в музыкальные аккорды и выстраивает их в определённой последовательности: от робких, переливчатых звуков до оглушительных и бушующих взрывов; а затем наступает тишина. Тишина, которая сильнее молчания. Это также характерно для Бергмана - он никогда не ставит окончательную точку, не насаждает свою мораль; Бергман уважает свободу эстетического восприятия зрителя, при том, что кино Бергмана - абсолютно авторское. Иными словами, Бергман не стремится быть понятым. Это ощущается в большинстве его работ и особенно в ленте "Шепоты и крики". Бергман, как и другие великие художники, создаёт кино "про себя" и "для себя". И дай Бог, если нам (зрителям) было с ним по пути.