Так называемая жизнь

Снова грязный мотель. Снова охота до рассвета. Зализывание ран и царапин, тихое: «Я в порядке» и отведённый в сторону взгляд. Затем машина, которую ты, вероятно, любишь больше, чем когда-либо любил меня. Впрочем, я больше не ревную, научившись у тебя искусству безразличия. Очередной безликий город. Сколько их было? Десятки, сотни, тысячи? Не счесть, да и не стоит напрягаться, ведь в каждом из них все одно, все то же. Опрос жителей – ты строишь глазки какой-то провинциальной, глупой девчонке в коротких шортах, а я не обращаю внимания или только стараюсь? Зная, что делаешь это ты скорее по привычке, инерции, нежели действительно из-за желания подцепить малолетку. Я надеваю кофту с глубоким вырезом, в сторону которого ты ни разу не глянешь, так как моя цель – отвлекать копов, пока ты вынюхиваешь необходимую информацию. Терпеть не могу жирные, вредные гамбургеры, от одного вида которых, мне хочется блевать неделю – ты знаешь, но сидишь напротив сосредоточенный только на фастфуде. Я кручу в руках чашку с отвратительного вкуса кофе, неотрывно смотря на тебя и думая о том, что наши отношения, как этот кофе. Горький и противный на вкус, но со временем привыкаешь. Привыкли ли мы друг к другу? Порой мне кажется, что я до сих пор привыкаю, ни сколько к тебе, столько к новому аспекту нашей так называемой семейной жизни. Была ли она когда-то просто семейной, без приставки «так называемая»? Мы веселились и смеялись над одними и теми же шутками, в обнимку ходили по улице и корчили рожицы прохожим. Ты покупал мне мороженое, и нес неудобные туфли, пока босиком я гоняла голубей. А затем мы садились в машину; в ту самую, что и сейчас, что я уверена будет всегда, ещё долго, даже после меня; и гнали, мчались навстречу ветру, что теребил мои волосы и кидал тебе в лицо. Каждая ночь как единение, как нечто не реальное и на грани. Ты знаешь и знал всегда, что был лучшим и единственным, я не скрывала, спеша поделиться с тобой, со всеми, с миром. Ты решил, что наступило время рассказать мне правду и, когда я не поверила, взял меня на свою охоту. Было страшно, холодно и тихо, я не помню точно, что за тварь ты тогда убил на моих глазах, да это и неважно теперь. Когда общими усилиями мы справились с моим шоком и ужасом, тебе не понадобилось много времени, чтобы вновь завоевать моё доверие, а затем и обучить своему ремеслу. Поначалу это было интересно. Новый, неизведанный мир и весь для моей, на тот момент ещё впечатлительной, натуры. Адреналин закипал и бурлил долго, даря возможно самый лучший и дикий секс в моей жизни. Затем первое впечатление рассеялось, и я смогла трезво взглянуть на ситуацию, которая неожиданно не очень-то и понравилась. Но я промолчала, тем самым начав эту цепочку длинных, обоюдных тайн и секретов. Ты не сказал, что больше не любишь меня; я не сказала, что не обязательно меня жалеть. У нас не было секса уже два года? Знаю, ты даже не заметил, периодически удовлетворяя свои потребности с дешевыми шлюхами в грязных туалетных кабинках бара. Я всегда знаю, куда и зачем ты идёшь, но не произношу ни слова, молча провожая взглядом. Когда захлопнется дверь, я закрываю глаза и медленно считаю от десяти до ноля. Иногда становится совсем невыносимо, тогда я режу себя. Самой от этого противно, но боль отвлекает. Ты не замечаешь порезов и шрамов, возможно, списываешь на охоту, а возможно тебе все равно, как впрочем всегда. От тебя пахнет копеечной, противно сладкой туалетной водой, ты принимаешь душ и ложишься рядом, уже давно не обнимая и даже не закидывая руку. Я отчего-то не дышу. Не могу заснуть половину ночи, то вслушиваясь, то теряя твоё равномерное дыхание за спиной. А потом, неожиданно вопрос, слетевший, материализовавшийся из моих мыслей: - Почему все так? Твоё дыхание сбивается, я это практически чувствую кожей, настроенная только на твою волну. И меня посещает неожиданная мысль, что мы вместе не спали, заработав бессонницу – как давно у нас не появлялось что-то общее. Я не жду ответа. Но ты удивляешь, впервые за все это время потревожив кокон, что мы выстроили вокруг: - Потому что мы люди.