Пособие по ненависти

Если бы она знала, что приходить в себя настолько нелегко, то ещё тысячу раз подумала перед тем, как сесть в злополучную машину. Сознание возвращалось к ней медленно. Глубокий продолжительный сон не желал выпускать девушку из своих цепких объятий, и ей приходилось прикладывать неимоверные усилия в битве за действительность. Тело не слушалось её, будто принадлежало совсем другому человеку и не имело ничего с ней общего. Острая боль в груди не позволяла сделать глубокий вдох, к горлу подкатывала тошнота, в голове неприятно шумело, мышцы ныли, точно она пробежала не меньше пять километров зараз. Мысли превратились в вязкую субстанцию, в которой невозможно отыскать начало и конец. Лишь какие-то неопределённые слова, смысл которых был настолько невероятен, что в любой другой ситуации она от души посмеялась над ними, словно надоедливые мухи, постоянно крутились в голове. Память либо играла с ней в очень нечестные игры, либо она просто сошла с ума. Иначе как можно объяснить эти сладкие видения: Джозеф вкрадчиво произносит то, что произносил в последний раз много лет назад и что она бережно хранила в сердце всё это время, вопреки всем наказам разума; его голос такой мягкий и родной, что в её груди волной разливается тёпло, заполняя пустоту внутри; слёзы обжигают кожу на щеках, и, кажется, её тушь давно потекла. И первая мысль, что всё это выдумки её подсознания, иллюзия, которой она бы с радостью поддалась, мгновенно посещает её воспалённый мозг. Ведь за окном идёт настойчивый дождь, их разделяет плотная деревянная дверь, а его голос доносится словно из другого измерения, но почему-то секундой позже она становится твёрдо уверена, что это реальность. Это должно быть реальностью. Кендис с детства была доверчивой. Она абсолютно не умела разбираться в людях и не принимала мысль о том, что на свете существует зло. Наверное, это заслуга её родителей, которые сполна окружили девочку заботой и любовью. Поэтому она часто обжигалась, по собственной доверчивости сближаясь с людьми, которые не ценили её. То же самое произошло и с Морганом. Кендис видела в нём только светлое и доброе. Она знала, что у него большое сердце, которое способно любить по-настоящему. Она привыкла к нему. С ним было легко. В его присутствии её мир сужался до одного человека, а время приравнивалось только к здесь и сейчас. Никогда её улыбка не была такой искренней, а смех таким беззаботным. Она верила ему и верила в него. Падать на самое дно предательства было легко. Не было никакой душераздирающей музыки, как это бывает в слезливых мелодрамах, время не остановилось и даже не замедлило свой ход, а краски не потускнели. Люди продолжили идти по своим делам с беспристрастными лицами, даже не задержав взгляда на бледнеющей девушке. И что, никто даже не слышит, как вдребезги рушится её мир, как осколки с громким звоном разбиваются об асфальт? Тихий всхлип, и она уже бегом направляется в женский туалет, набирая выученный наизусть номер. Кендис с детства была доверчивой, но Кендис с детства верила в любовь. Тихие звуки и голоса медленно пробивались сквозь толщу усыпленного сознания девушки, и она напрягла свой слух, чтобы едва различить приглушённый баритон своего отца. Несмотря на определённую заторможенность мозга, Кендис запаниковала в ту же секунду: родители не должны видеть её в таком состоянии, ведь она и так доставила им немало хлопот. Будто в подтверждение всех опасений девушки, она ощутила, как чьи-то тёплые руки обхватили её слабые пальцы. - Милая моя, девочка, - сквозь тихие слёзы прошептала миссис Аккола, убирая со лба девушки разметавшуюся светлую прядку. - Всё будет в порядке. Её нежный голос звучал словно из-под толщи воды, из которой девушки нужно срочно выныривать. Она собрала все свои силы и предприняла попытку открыть глаза. Ресницы Кендис затрепетали, и тяжёлые веки не желали поддаваться, но уже через несколько секунд в непривыкшие к свету глаза девушки ударили яркие солнечные лучи, которые щедро заливали собой всю палату. На мгновение Кендис почувствовала себя ослеплённой и дезориентированной, как это часто бывает, когда кто-то неожиданно включит свет ночью, однако быстро начала различить силуэт сидящей возле её койки матери. - Кевин, она очнулась, - донеслось до девушки, и уголок её губ еле уловимо дёрнулся вверх. - Ты нас очень напугала, детка, - на лице отца была написана крайняя степень беспокойства вперемешку с усталостью, точно он не спал несколько суток. Мозг Кендис, который вроде бы начал приходить в себя после наркоза, услужливо напомнил, что расстояние от Флориды до Атланты перевалит далеко за полтысячи километров и, чтобы добраться к ней, родные не спали всю почти ночь. - Больше не делай так, пожалуйста. Кендис захотелось обнять родителей, уверить, что с ней всё будет хорошо, но наркоз всё ещё не вернул ей власть над своим телом. Поэтому всё, что она могла сделать, это одними губами прошептать: - Я люблю вас. Однако это возымело обратный эффект. Миссис Аккола вновь бросилась в слёзы, вытирая влагу около глаз рукавом своей шёлковой блузки, похоже забыв, что она её любимая, мистер Аккола, несмотря на то, что сам являлся хирургом и должен сохранять хладнокровность и невозмутимость в любых ситуациях, по-детски шмыгнув носом, наклонился к дочке, заботливо поцеловал в лоб и тихо проговорил: - Я отойду, мне нужно поговорить с твоим доктором по поводу твоей реабилитации, - и торопливо направился в сторону двери. Происшествия прошедшей ночи очень смутно отложились в памяти Кендис. В этой мозаике недоставало нескольких составляющих, которые девушке просто необходимо было знать. Холодок страха медленно пополз вверх по спине, подкрадываясь к забарабанившему в грудной клетке сердцу. Жив ли второй водитель? Ведь всё, что она помнит, это дворники, не справляющиеся с плотной пеленой дождя, чёрное пятно едущей сбоку машины, визг шин и невыносимый запах жжёной резины и гари. Дальше непроглядная темнота, значащая, что она очень быстро потеряла сознание. Кендис не была механиком, но совершенно точно понимала, что загоревшийся автомобиль, капот в частности, взрывоопасен. А если она всё ещё дышит (девушка сделала резкий вдох, будто желая проверить, так ли это), то кто-то вытащил её из машины. Аккола терялась в догадках. Водитель второго авто? Случайные очевидцы? Соседи? Прекратив мыслительный процесс на минуту, Кендис нервно сглотнула. Очередная, почти безумная догадка бушующим ураганом ворвалось в её мозг. А что, если это был Джо? Ведь заведя тогда мотор машины и резко рванувшись с места, она решилась взглянуть на него в зеркало заднего вида, вопреки истерическим воплям гордости. Промокший насквозь парень стоял посреди ливня с опущенными плечами, не сдвинувшись с места ни на йоту, и провожал её внимательным взглядом. Джозеф как будто чувствовал, что она поддастся искушению и тоже бросит на него последний взгляд. Если бы он знал, что, посмотрев в печальные серые глаза парня, Кендис чуть ли не дала по тормозам и, выскочив из машины, бросилась обратно к нему. Наверное, в глазах девушки слишком хорошо читались её душевные терзания, потому что миссис Аккола, хранившая всё это время тишину, неожиданно начала: - Не беспокойся, Кенди, никто в этой аварии не погиб. Ты выехала на перекрёсток на красный свет, но водитель второй машины заметил тебя на несколько секунд раньше, чем ты его, поэтому сразу начал тормозить. Но удар как раз пришёлся на водительское сидение, поэтому для тебя эта авария закончилась хуже, чем для него. Тот мужчина почти не пострадал. Заметив вопросительный взгляд девушки, миссис Аккола неопределённо пожала плечами: - Насколько я знаю, он отделался парой царапин. Значит, она не убийца. С хрупких плеч Кендис свалился груз незнания, позволив ей вздохнуть полной грудью. Ведь жить с осознанием того, что на твоих руках лежит смерть ни в чём неповинного человека, мучительно страшно. - Как я здесь оказалась? - еле уловимо задала вопрос девушка, но её язык едва поддавался её командам. - Твой друг по работе - Джо. Он вроде хотел навестить тебя, и уже издалека видел, как ты садилась в машину. Когда произошла авария, он достал тебя из машины и вместе с владельцем другого автомобиля отвёз в больницу. Врачи не особо хотят просвещать меня во все подробности. Уверена, это твой отец запретил им, - проворчала миссис Аккола, хмуря брови. Было хорошо заметно, что женщине не по душе оставаться в неведении, но Кендис мысленно поблагодарила отца за молчание. Что бы там ни случилось с ней в этой аварии, её мама не должна беспокоится из-за неё. Но в данный момент сознание Кендис будоражили слова о Моргане. Он действительно бросился за ней? Вызволил из груды искорежённого металла? Взял на себя ответственность за её транспортировку в больницу? Наверное, всё это сделал бы и любой другой человек, который имеет хоть каплю жалости и сочувствия к ближним, но Кендис очень хотелось верить, что именно она была причиной всему. - Где он сейчас? - Аккола отвела взгляд на широкое окно, делая вид, что заданный вопрос мало её интересует и был задан только из-за вежливости. Однако, в отличие от своей дочки, миссис Аккола отлично разбиралась в людях и их чувствах. Кендис кожей чувствовала на себе долгий изучающий взгляд матери, пока та наконец-то не ответила серьёзным тоном: - Он, кажется, сильно переживает за тебя. Целую ночь и целое утро провёл около твоей палаты. Такой измученный, по-моему, он даже не сомкнул глаз за всё это время. И чем больше миссис Аккола рассказывала девушке о Джо, тем больше тепла разливалось по её груди, которое после добиралось и до кончиков пальцев, отчего те приятно покалывали. Кендис делала всё возможное, чтобы сохранять невозмутимый вид, однако женщину, волосы которой уже тронула серебристая паутина, было не провести, как бы она ни старалась. Не заметить воодушевление девушки мог лишь только слепой, однако Аккола была уверена, что справляется со своей ролью довольно-таки неплохо. - Думаю, он к тебе неравнодушен, - вынесла свой вердикт миссис Аккола, с лукавой улыбкой наблюдая, как на немного бледноватых щеках дочки появляется розовый румянец. - Ладно, я тоже выйду на минутку. Кри вывалился сбегать за завтраком в соседнее кафе, и мой кофе уже где-то на подходе. - Кри тоже здесь? Девушка была так напугана и обескуражена полученной информацией, что её глаза в ужасе распахнулись, а вмиг прорезавшийся голос сделался на тон выше. Миссис Аккола замерла в полуоткрытой двери, удивлённая не очень ожидаемой реакцией дочери на появление родного брата. - Он бросил занятия в университете, как только узнал, что случилось, и прилетел сюда, к тебе. Ты не рада? - Нет, конечно, рада, - выдавился из себя слабую улыбку Кендис, - просто зря он будет пропускать занятия. Я же тут застряла ненадолго. - Не беспокойся, - уверила девушку миссис Аккола, - он у нас смышлёный, нагонит, - и вышла из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Самая большая проблема и заключалось в том, что Кри был очень смышлёным парнем и мог быстро разобраться, что к чему. Кендис никогда не просвещала родителей в свои отношения с Джо, и единственный, кому девушка доверила свою тайну, был её тринадцатилетний младший брат. Она до сих пор помнит тот момент, когда Кри пообещал во что бы то ни стало отомстить за ночные слезы сестры. Тогда она лишь заботливо потрепала тёмную мальчишескую макушку, но теперь брат едва ли походит на того милого безобидного мальчика. Хотелось бы верить, что спустя столько лет, он давно позабыл свои слова, но Кендис терзали смутные сомнения, что тот всё помнит. Как лучше окончание этого сумасшедшего утра, Акколу начала мучить головная боль, которая мешала думать и расфасовывать мысли по нужным полочкам. А одна особенно настойчивая мысль, въевшаяся в сердце, не давала ей расслабиться, и девушка с замиранием сердца ждала, когда её спаситель тихо постучит в дверь. Ведь он совсем рядом, всего лишь за стенкой и, по словам миссис Акколы, она ему небезразлична. Душа Кендис только из-за этого уже была готова вырваться из тела и воспарить над землёй, ибо все его поступки говорят намного громче его слов, смыслу которых мозг девушки не позволял добраться до её обожённого однажды сердца. Все её размышления прервал стук в дверь, из-за которого девушка от неожиданности вздрогнула, но, быстро сообразив, постаралась скрыть своё волнение за маской безмятежности. Однако, когда она обнаружила, что её посетителем оказался самый обычный врач, который просматривал на ходу какие-то бумаги в своих руках, Кендис не смогла удержаться от вздоха разочарования. Не посчитав вошедшего человека интересным, она принялась скучающим взглядом смотреть в окно, где на крышах бесчисленных многоэтажек веселились то ли вороны, то ли голуби - девушка так и не разобралась. - Добрый день, - Кендис хватило услышать одно приветствие, чтобы она на полном серьёзе задумалась над появлением слуховых галлюцинаций после продолжительного наркоза. - Я ваш лечащий врач, доктор Купер. Девушка, как в замедленной съёмке, всё ещё не совсем доверяя своему слуху, перевела взгляд на вмиг ставшую знакомой фигуру. Стало ясно, почему Кендис не узнала его с самого начала. В её памяти Дэн запечатлелся милым парнем со смеющимися глазами и озорной улыбкой, одежда которого в основном состояла из футболок с шутливыми надписями и старых джинс. Сейчас признать её знакомого в этом собранном и даже немного угрюмом человеке в классическом белом халате, наброшенном поверх голубого операционного костюма, почти невозможно. Под тёмно-зелёными глазами Дэниэла пролегли глубокие тени, лицо немного осунулось, да и во всём его внешнем виде были все признаки тяжёлой бессонной ночи. Увлекшись рассматриванием парня, Кендис, видимо, не до конца осознала смысл его слов. И только сейчас услышанное поразило её до глубины души. Лечащий врач? Он что, оперировал её? Такие совпадения вообще могут случится? Господи, как её же угораздило! Мысли хаотично бегали по черепной коробке, словно тараканы при включенном свете. - Мне необходимо провести осмотр и задать вам несколько вопросов, - отстранённо продолжил Купер и снова начал перебирать какие-то бумаги в своих руках, стараясь не пересекаться с Кендис взглядами. - Но действие наркоза ещё не закончилось окончательно, поэтому вы можете давать односложные ответы типа "да" или "нет". Хорошо? Кендис не совсем понимала, для чего Дэн сохраняет всю эту напускную официозность, но послушно кивнула. - Сначала осмотр, - объявил Купер и, освободившись от бумаг, начал своё дело. Девушке казалось, что он решил написать полную характеристику состояния её здоровья в данный момент, потому что Дэниэл на протяжении десяти минут делал всевозможные проверки, начиная от пульса, заканчивая измерением температуры тела. Купер отлично знал своё дело. Однако всё это время девушка чувствовала себя немного неуютно, и можно было понять, почему. Тёплые руки касались её ладоней, лба, шеи, живота, и, вроде бы, это были стандартные медицинские манипуляции, но ощущение неловкости не оставляла девушку ни на минуту. Ведь намёк на романтику в их отношениях присутствовал всегда, но в тоже время они очень нечасто пересекали грань телесного контакта. - Ну что же, все показатели обнадеживающие - произнёс Дэниэл, когда закончил медицинский осмотр и чиркнул что-то в своих бумагах. - Вас зовут Кендис Рене Аккола? - Да, - девушка нахмурилась, вопрос показался ей почти смешным. - Вам двадцать шесть лет? - Да. - Вы помните, что случилось прошлой ночью? - Да. Вопросы сыпались как снег, и даже не требовали время на размышление. Тон Купера был чистым профессиональным и не имел ничего общего с той дружелюбностью, которую излучал он при каждой их встрече. Кендис не могла найти брешь в его маске равнодушия и абсолютно не узнавала этого парня. - У вас было проколото лёгкое, и несколько осколков металла застряли в теле. Плюс четыре сломанных ребра и сотрясение. Ваш отец сказал, вам нужна большая доза анестезии, поэтому вы довольно долго не приходили в себя. Сейчас у вас может наблюдаться небольшая дезориентация в пространстве и сонливость. Принимая во внимание особенность ранения, я предупреждаю, что у вас могут появиться боли в груди и сухой кашель, - девушка одним ухом слушала, что говорил ей Купер, ибо она заметила что-то такое, что привлекло всё её внимание: на костяшках пальцев Дэна красовались свежие ссадины, которые он старательно прятал за длинные рукава халата. - Что касается самой раны, то я её осмотрел и никаких отклонений от нормы не увидел. А теперь ответьте ещё на пару вопросов. Вы чувствуете головокружение? Оторвавшись от изучения рук Купера, Кендис на секунду прислушалась к своим ощущением и кивнула. - Может быть, тошноту? - Да. - Слабость? - Да. Дэниэл записал последний ответ и вдруг резко впился взглядом в голубые глаза девушки. - Вы никогда не собирались иметь со мной серьёзные отношения? Аккола не поверила своим ушам и думала, что ослышалась, но Купер всё так же стоял возле неё с горькой усмешкой и ожидал ответа. Что он хочет узнать? Что она не воспринимает его только как хорошего друга? Или что её сердце уже много лет занято только одним человеком, и это точно не он? Кендис не была намерена делать больно этому парню: Дэниэл помог ей как и в физическом, так и в душевном плане, а сейчас он хочет, чтобы она собственноручно растоптала его? - Чего ты добиваешься? - тихо спросила Кендис, глядя в тёплые зелёные глаза. - Отвечайте, пожалуйста, на мои вопросы, - упрямо настоял парень. Что ей нужно сказать? Никто не любит, когда его водят за нос. Кендис знала это, как никто другой. Пока всё не зашло слишком далеко, ей необходимо сказать правду. Так будет легче. - Нет, Дэн, извини. Её ответ показался девушке просто смехотворным. Как будто она только что наступила ему на ногу и, смешно ойкнув, сразу же принесла свои извинения. А он добродушно улыбнётся и скажет: "Ничего, всё в порядке". Однако сейчас совсем иная ситуация. Она наступила ему не на ногу, а на сердце. Услышав её ответ, Купер как-то грустно усмехнулся и неторопливо прошёлся по палате, остановившись около окна. Он не позволил Кендис взглянуть в его глаза или не позволил себе - в её, девушка не разобралась, сейчас всё её существо переполняла жалость к этому замечательному парню. Однако она поняла, что сделала правильно. Дэн заслуживал чего-то больше, чем её, девушку с разбитым сердцем, которая нагло отогревалась под теплыми лучами его улыбки, залечивала старые раны. - Последний вопрос, - разрезал затянувшуюся тишину Купер смотря куда-то вдаль. - Ты его любишь? Конечно, она прекрасно знала, кого он имеет в виду. И ответ так легко, так незамедлительно сорвался с её губ, что автоматически отмёл все другие варианты, которые запоздало предложил разум: - Да, люблю. В конец душевно разбитый Дэниэл молча забрал свои записи и направился в сторону выхода. Кендис хотела его бы остановить, ещё раз попросить прощения или хоть как-то утешить, но Купер заговорил первым своим профессиональным тоном, где не было места никаким чувствам: - Сестра будет заходить к вам каждый час, снимать показатели датчиков и менять капельницу. Если появятся какие-то жалобы, сообщите о них ей, а она доложит мне. Скорейшего выздоровления вам, мисс Аккола. Парень уже схватился за дверную ручку, но Кендис мягким голосом окликнула его по имени его. Резко остановившись в полуоткрытой двери, Дэниэл развернулся лицом к девушке и вопросительно поднял брови. - Спасибо за всё, - искренне пролепетала Аккола, на что парень лишь сдержанно кивнул и тихо прикрыл за собой дверь. Она вновь осталась наедине со своими мыслями и чувствами. Но совсем ненадолго.