Пособие по ненависти

- Сотрудники отеля ничего не видели, - Нина нервно стучала каблучком по мраморному полу отеля, одновременно просматривая на своём телефоне последние сводки происшествий в Нью-Йорке за последние несколько часов. - В новостях тоже ничего. Джозеф хранил странное молчание. Однако безразличность и апатия, которые легко читались на его чуть уставшем лице, абсолютно не отображали истинных чувств, бушевавших внутри парня. Каждая минута промедления и бездействия выводила его из себя. Но также он был согласен с Добрев, которая в первую минуту поисков, не сомневаясь, вынесла приговор: найти Кендис в этом городе, больше похожем на огромный муравейник, где каждый сам за себя, будет невозможно. Ему хотелось кричать. Ведь он снова зачарованно наблюдал, как любовь, погоня за которой стала смыслом жизни парня уже как несколько лет, безвозвратно сыплется сквозь пальцы. Как только парень делал хоть один маленький шаг ей навстречу, она, будто посмеиваясь над его упорством, делала два больших шага назад, увеличивая итак непреодолимое расстояние между ними. Хотелось кричать от обиды. Ведь в душе Кендис что-то пошатнулось, барьер стал слабее, и она сама попыталась дозвониться до него, но тут снова вмешался злой рок судьбы, не позволяя хоть немного приблизиться друг к другу. Когда все эти мысли, превратившие разум Джозефа в поле кровавого боя, успокоились, утряслись, сложившись в тяжёлый груз, и опасно повисли над его счастьем, угрожающе рыча, парень услышал слабый голос, твердивший, что сдаться - потерять её навсегда. Это осознание заставило интуицию Моргана работать с удвоенной силой, находя новые выходы и догадки. - Она не взяла своих вещей, так? - немного резко обратился Джо к Нине, но когда увидел в её тёмных глазах слёзы, смягчил тон. Девушка утвердительно кивнула, смахивая тыльной стороной руки одинокую слезинку. - Значит, она не протянет в Нью-Йорке долго. - Думаю, она взяла деньги, - задумчиво протянула брюнетка. - В конце концов, хотя бы на билет на самолёт. Догадка, немного нелепая, но очень логичная в данной ситуации, поразила Джозефа своей простотой. Кендис, конечно же, понимала, что они будут её искать. И в первую очередь в Нью-Йорке. Но она прячется совсем в другом месте. - Я знаю, где она, - вскакивая с кресла, на ходу тихо произнёс Морган и приказал ничего непонимающей Нине: - Оставайся тут, отправляйся на премию, придумай нам отмазку, а я полечу к ней. - Полетишь? - уже вдогонку удивлённо прокричала брюнетка другу, но тот был слишком далеко, чтобы услышать. Парень собирался бороться. Всё равно, что придётся делать для этого: просить, умолять, стоять на коленях, но он докажет свою любовь к этой девушке. *** Удивительно, как быстро может целый мир сузиться до размеров тихой улички где-то на востоке Атланты. Почему-то именно это чувство стойко поселилось в душе Джозефа, когда тот с явным нетерпением и спешкой выбрался из салона такси, которое доставило его к дому Кендис. Холодные капли дождя, продолжавшегося по меркам южного города непомерно долго, словно природа также ощущала этот щекочущий нервы накал обстановки, неприятно покалывали кожу лица, смывая, превращая объяснительную речь, которую парень, словно мантру, вновь и вновь повторял на протяжении трехчасового полёта от Нью-Йорка до Атланты, в неясные, никак не связанные между собой отрывки слов и фраз. Он чувствовал её присутствие. Иногда ему даже казалось, что они связаны. Какой-то незримой, абсолютно неуловимой ниточкой крепкой связи, которая каждый раз заставляла ощущать щемящее сердце чувство непреодолимого расстояния между ними. Наверное, это случилось тогда, когда семь лет назад Кендис сквозь чувственный поцелуй с придыханием прошептала своё "Люблю", а может, намного раньше, когда он, решивший, что пора начать выполнять условия спора, познакомился с тихой первокурсницей, тёплый взгляд которой заставил лёд его сердца тронуться, а позже, тем же вечером его рука вместе с простым карандашом начала непроизвольно выводить на бумаге мягкие контуры лица, навсегда увязнувшие в его памяти. Первый шаг по направлению двери забрал много сил, увеличивая предательскую тяжесть в ногах. Да, вся его одежда пропиталась дождём, неприятно прилипая к телу и превращаясь в двухкилограммовый дополнительный груз, а серебряные капли, поселившиеся на потемневших от воды волосах, скатывались вниз по лицу, застилая туманной пеленой глаза, но эта тяжесть имела совсем другое происхождение. Нерешительность вперемежку со страхом снова набирали обороты, сея сомнения в разуме Джо, которые могли бы принудить его развернуться, опустить руки и оставить всё, как есть, предавая самого себя. - Нет, - зло прорычал он, упрямо зашагав к двери. Рука, сжатая в кулак, остановилась в миллиметре от ровной деревянной поверхности массивной двери. Стучать было глупо, звонить тоже. - Кендис, - звук голоса парня был утоплен в нарастающем шуме барабанящих по твёрдой земле капель. Понадеявшийся на удачу, Джо уже хотел предпринять вторую попытку достучаться до любимой, но с какой-то удручающей горечью резко осознал, что она не отворит перед ним дверь. Было очень смешно и наивно полагать, что Кендис встретит его с приветливой улыбкой на красивых губах и, как истинная доброжелательная хозяйка своего дома, вежливо предложит выпить по кружечке чёрного чаю, а он, согревшись горячим напитком после дождя, поведомит ей всю историю, приправляя её своими горячими признаниями. Грустно улыбнувшись самому себе, Морган устало опустился на мокрую землю, не волнуясь о состоянии дорогих джинс, и опёрся о холодную дверь за своей спиной, согнув одну ногу в колене. Ему хотелось курить. Чтобы сизый дым растворил стыд, страх, гордость, которые так долго мешали ему. Чтобы наконец рассказать правду, ничего больше не скрывая. Нащупав в заднем кармане джинс помятую пачку сигарет, которую парень не помнил, когда использовал в последний раз, он щёлкнул зажигалкой, но ни она, ни сама сигарета не были пригодны для использования, ибо абсолютно насквозь промокли, как и он сам. - Я заставлю тебя выслушать, - громко, перекрикивая упрямые капли, начал Джо. Тишина, царившая по ту сторону двери, подсказала любому другому человеку, что его никто не слышит, но не ему. Он знал, чувствовал, что она слышит каждое его слово, пусть и скрывается за толстыми стенами своего убежища. - Знаешь, а ведь это первый раз, когда ты наконец-то услышишь мою правду, - парень измученным взглядом всматривался в размытые пейзажи перед собой. Он не контролировал слова, слетающие из его губ, отключившись в состояние очень похоже на состояние полудремы, когда мозг не до конца впал в фазу медленного сна и может, как на исповеди, выложить всё то, что таится глубоко внутри. - Это не было игрой ни для тебя, ни для меня. Это было реальность, которая разрушила нас. Слова были жестоки. Парень замолчал на минуту, в приступе новой боли, задевшей старые раны на сердце, лицо исказилось в мучительной гримасе. - Я был самовлюблённым придурком, - тяжело втянув воздух, продолжил Джо. - И эта репутация меня полностью устраивала. Я считал себя выше всех, мне это нравилось. Девушки, выпивка, вечеринки. Ты даже не представляешь, насколько я проклинаю всё это теперь. Та вечеринка смутно сохранилась в моей памяти, бесчисленное количество пива и напитков покрепче, которое туда протащили пятикурсники, затопило здравое сознание. Этого было достаточно, чтобы согласиться на спор. Впервые я увидел тебя там же, ты тихо сидела в самом дальнем уголке комнаты, где плотность шумной молодёжи и громкой музыки была значительно меньше, чем в любом другом месте особняка, с какой-то своей подругой, на лицо которой я даже не взглянул. Это странно, но единственное, что навсегда уложилось в моей памяти за ту ночь, это твои немного вьющиеся волосы цвета летнего солнца, которые служили тебе плотной завесой от любопытных, но пьяных глаз многочисленных парней. Я видел, что тебе неуютно. Ты походила на девочку, проводящую всё своё свободное время в библиотеке, углубляясь в подробности Гражданской войны, нежели на ту, которая прожигает жизнь такими вечеринками, наполненными дешёвым пивом и пьяными подростками, жаждущими приключений. Блейк заметил мой изучающий взгляд, устремлённый на тебя. Он знал, что ты меня задела, и решил сыграть на моёй самолюбии и гордости. Его условия были до бешенства просты, я не смог обойти их, найти спасительную для моего эгоизма и нас лазейку в ближайшем будущем. Тогда, скрепляя спор рукопожатием, я с лёгкостью отбросил в сторону ненужные мысли, решив, что это лишь мимолётный взгляд с другой стороны на миленькую, но ничем не примечательную девочку, и от воспоминаний о которой на завтрашний день ничего не останется. Я ошибся. Ты стала моим наваждением. С каждым новым днём, проведённым с тобой, я понимал, что влюбляюсь. Сначала это были едва уловимые колебания каких-то чувствительных струнок внутри меня при каждом твоём смущённом взгляде из полуопущенных ресниц, потом я словил себя на мысли, что хочу узнать тебя всю: начиная от любимого цвета и заканчивая тем, о чём ты думаешь по ночам, и, в конце концов, понял, что желаю пережить вместе с тобой каждый миг своей жизни. С этим осознанием пришло ещё одно, наверное, куда пострашнее, чем предыдущее: если ты узнаешь всю ту грязь, на которой построились наши отношения, то возненавидишь меня. С тех пор моя любовь и мой эгоизм вступили в непрекращаемый ни на минуту спор. Сумасшедшая идея пришла ко мне в голову, но я с ужасом отмёл её куда-то на самые тёмные улочки моего сознания. Блейк дал мне срок в три месяца. И когда до конца оставалась неделя, у меня не осталось выбора, и я согласился на свой нелепый план. Машина Блейка, которая в случае моего выигрыша переходила в мою собственность, была мне не нужна. Использовать её, каждый раз вспоминая, каким образом она мне досталась, было выше моих сил. Я решил продать её, а на заработанные деньги купить обручальное кольцо и сделать тебе предложение, тем самым дать тебе осознать, что это не игра, что мои намерения вполне серьёзны. И знаешь, под конец я наивно предполагал, что этот план довольно-таки удачен. Смешно, я был настоящим идиотом. Теперь я понимаю, что всё это заведомо было обречено на провал. Надо было признаться тебе с самого начала, когда чувство любви только начинало теплиться в моей душе, а не надеяться на чудо, что ты великодушно простишь меня за предательство, но ещё тогда гордость каким-то образом имела для меня приоритет. Твой звонок. Сколько раз я прокручивал его в памяти, сожалея о тех словах, которые я мог бы сказать тебе, объяснив всё. Всего несколько предложений и всё могло бы сложиться иначе для нас, но прошлое - слишком коварная штука. Когда ты исчезла из города, не сказав ни слова, я метался по клетке, которую сам себе и создал, вспоминая проведенные дни с тобой. Я был настоящим наркоманом, вновь и вновь рисуя твой образ в своей голове. Казалось, ещё немного, и я сойду с ума. И знаешь, что самое чертовски важное? Мне было некого винить. Во всём виноват я. Я искал тебя. Расспросил всех твоих знакомых, но никто не имел и малейшего понятия либо очень умело скрывали твоё местоположение. Ты провалилась сквозь землю, и иногда даже болезненные воспоминания казались выдумкой моего воспалённого мозга. Дальше всё развивалось стремительно. Закончил школу актёрского мастерства, пригласили в небольшие проекты, жизнь вышла из застоя. Потом пошли более значимые роли, я использовал работу, чтобы выжечь тебя из своей памяти. Я забросил твои поиски, понимая, что если бы ты хотела меня видеть, то нашла бы меня сама. Через пару лет, я узнал, что ты тоже строишь успешную карьеру и пробилась в высший свет. Едва удержался от великого соблазна встретиться с тобой, снова ворваться в твою жизнь, но впервые за долгое время я подумал о ком-то, кроме себя. Ты, привлекательная девушка, наверняка уже давно обзавелась любимым человеком, пережив предательства прошлого, двинулась дальше. Но не я. Я барахтался в своём горе, не позволяя себе потревожить твою жизнь. Меня выбрали на роль Клауса. Что делать, я не знал. Какая-то часть меня, та, которая была пропитана оставшимся эгоизмом, ликовала, но другая твердила, что лучше нам больше не встречаться. Не получилось, меня тянуло к тебе. К тому же, знание того, что у тебя нет молодого человека просто коварно соблазнила меня. Я согласился на роль, зная, что это приведёт только к обоюдным страданиям. Позже я пытался объяснить тебе всё то, что ты не пожелала узнать семь лет назад, но ты упрямо продолжала быть глухой к моим словам. Иногда я даже злился из-за этого, хотя прекрасно осознавал, что не имею никого чертового права это делать. Несмотря на всё это, я всё ещё любил тебя, хотел получить хоть немного счастья с тобой, поэтому начал показывать тебе свои светлые стороны. Если я не мог стать для тебя чем-то большим, то желал быть другом, хотя ошибки прошлого было уже не изменить. Но у меня получилось завоевать хоть сотую долю того доверия, которое ты имела ко мне раньше. Наши герои получают любовную линию. Знаешь, ведь я хотел уйти из проекта, понимая, что не смогу сдерживать себя, играя роль. Снова пошёл на поводу у своего эгоизма, снова не сдержался. Я ждал наших совместных сцен с нежнейшим трепетом, поскольку мог дотрагиваться до тебя, смотреть на тебя, как делал это когда-то очень давно, и никто, включая тебя, не сумел бы обвинить меня в непрофессионализме. Когда звучало страшное "Снято", боль вновь возвращалась, а кончики пальцев покалывали от соприкосновений с твоей кожей. Мне было интересно, сколько моё сердце ещё выдержит боли, и я, как настоящий мазохист, вспоминал всё, что связано с тобой. Я выбирал девушек, похожих на тебя, в надежде найти хотя бы второсортную копию, но все они были просто пустышками, не имеющими с тобой ничего общего, кроме цвета глаз и волос, и то, последние были осветлены у каждой второй. Позже я заметил тебя с Дэном. Жгучая ревность затопила моё сознание, растворяя здравый смысл, я был готов вскочить и сказать, что ты моя, но кто дал мне это право? Выбора не было, я был вынужден наблюдать, как он умело ухаживает за тобой, в то время, как я метался со связанными руками. Мысль о том, что Дэн может стать для тебя намного более подходящим, чем я, тысячу раз врезалась в голову, но я, упрямый баран, не желал воспринимать это всерьёз. И это вполне объяснимо, ведь человек не может посмотреть трезвым взглядом на ситуацию, когда всё его сознание купается в опьяняющем чувстве любви. Джозеф замолчал. Двоякое ощущение преследовало его: радость от того, что он всё-таки рассказал всю правду, освободив последние отголоски совести, опустошение от того, что это вряд ли изменит его положение в глазах Кендис, которая, возможно, не слышала даже и половину сказанного парнем. Упрямый ливень с ещё большей силой впечатывался в мокрую землю, заглушая звуки вокруг, не давая ни малейшей возможности уловить хоть один звук по ту сторону дверей. Прикрыв вмиг отяжелевшие веки, Джо прислушался к каждому шороху в надежде услышать признаки хоть какой-то реакции на его слова. Её не было. Тишина за стеной окутала всё пространство. - Я люблю тебя, - парень вложил в эту простую фразу всю ту искренность, на которую было способно его сердце. - Теперь ты знаешь. Ответом был лишь плачущие капли дождя. Горькая улыбка тронула губы Джо. Не простила. У парня больше не было желания оставаться здесь, съедающее душу разочарование рвало всё его существо на кусочки, оставляя за собой окровавленные раны. Он уедет, так далеко, чтобы навсегда забыть дорогу в этот дом. Встав с холодной земли, Джозеф медленно, словно расходуя последние остатки сил, сделал несколько шагов вперёд, не волнуясь, что дождь снова насквозь промочил уже чуть подсохшую футболку, а ботинки опустились в размякшую землю. Было всё равно. Просто уйти, заставить себя стереть с памяти последние семь лет своей жизни. Ведь для них больше не существует счастья. - Если бы любил, то ты должен был быть рядом со мной, когда я приняла свою любовь обратно, а не развлекаться с очередной пустышкой, - донеслось до слуха парня. Он так же неторопливо, будто боялся, что ему показалось, что это предательский мираж, что это плод его больного воображения, развернулся на каблуках, чтобы увидеть Кендис, стоящую в дверном проёме с заплаканным лицом и дрожащими от накатывающейся истерики губами. Она впилась каким-то молящим взглядом в тёмную фигуру парня, растрёпанные светлые волосы прилипли к коже. - Это была моя старая подруга, мне просто не было куда идти, - бесцветным голосом едва уловимо проговорил Джо. На одну сотую секунду в глазах девушке мелькнуло что-то такое, что заставило Моргана понять: она очень хочет верить в его слова, но он слишком часто предавал её. Словно подтверждая все догадки парня, Кендис истерично замотала головой из стороны в сторону и со странным безумством в голубых глазах принялась твердить: - Нет, нет, я тебе не верю, - девушка подбежала к Джо и забарабанила маленькими кулачками по его груди, - ты всё время лжёшь, всё время, я не верю. - Послушай меня, - со всем своим внушением, на которое он был способен, начал парень, заключив лицо блондинки, взгляд которой метался в разные стороны, в свои ладони, - послушай. Это правда. Я понимаю, всё сложилось не в нашу пользу, у тебя есть веские основания отрицать мои слова, но, пожалуйста, умоляю, поверь. На несколько секунд их взгляды встретились. Её глаза были такие доверчивые, почти по-детски наивные, но старые раны оставили свой отпечаток: она не могла поверить. Сейчас не могла. Джо понимал, девушке необходимо остыть, взглянуть на факты объективно, не поддасться буре эмоций, что бушуют в её душе. Но не сейчас. - Я не верю, - с этими словами блондинка вырвалась из крепкой хватки опустошённого Джозефа и бросилась к своей машине, припаркованной на подъездной дорожке. - Кендис, - вдогонку ей прокричал парень, но та уже забралась в салон и завела двигатель. Шины громко визгнули по мокрому асфальту, оставляя чёрные следы. Девушка круто развернула автомобиль и на большой скорости направила его в сторону главной улицы, а парень провожал удаляющуюся машину беспокойным взглядом. - Какого чёрта, - ошеломленно прошептал Джо, наблюдая, как Кендис не собиралась останавливаться на красный свет светофора на следующем перекрёстке. На смежной дороге несся ещё один автомобиль, который получил от светофора зелёный сигнал. - Нет! - звериный крик Джозефа эхом разнёсся по всей улице, но было поздно. Послышался оглушающий визг тормозов и страшный скрежет металла. В воздухе запахло смертью. От автора: вот так, у меня у самой мурашки от страха по коже. Наверное, я обошлась с этими двоими слишком жестоко. Ваше мнение ожидаю чуть ниже.