Семейное дело

Тереза проснулась непривычно рано. Еще не открыв глаза, она шестым чувством — маленькой, встроенной в мозг антенной, направленной на присутствие Джейна рядом, осознала, что его половина кровати пуста. Жаль, она любила смотреть, как он спит. Спокойный, расслабленный, с разметавшимися по подушке кудрями, свободно раскинувший сильное тело. Это было особое состояние природы, апофеоз гармонии — спящий Патрик Джейн. Чарли досталась та же композиция генов: было умилительно, забавно и трогало почти до слез, как он похож на отца. Сонно размышляя, что лучше: начать нервничать и беспокоиться, или еще немного поспать, Тереза прислушалась. Где-то едва слышно текла вода и Джейн тихо мурлыкал, уговаривая кого-то потанцевать с ним. Черт, он пел, он всего лишь тихо пел в душе их странное танго. Лисбон улыбнулась. Кошмар последних дней рассеивался, становился размытым, акварельным. Она до сих пор содрогалась, вспоминая, как выбежала из дверей чертового замка и увидела Патрика, лежащего в луже крови без сознания, сумасшедшую собаку, мечущуюся в экстравагантном наряде и безумные глаза убийцы. Она видела много убийц, но этот был особенно отвратителен в своем самодовольном сумасшествии. Карлайл криво улыбался и все повторял, что Джейн сам виноват, что не стоило быть таким умным, всем воздается по грехам его, а Патрик лишь заплатил за свой смертный грех гордыни. Лисбон здраво рассудила, что место проповедей в церкви, да и ублюдок с прыгающим по физиономии нервным тиком не очень походил на священника. Она не стала сдерживаться и отправила гнусную породистую рожу носом в клумбу коронным ударом, в который вложила всю ненависть, страх и нервы последних дней, а заодно, как бонус, добавила свой вечный страх за гениального Патрика Джейна, не менее гениально умеющего находить бесконечные кучи дерьма и со страстью первопроходца вляпываться в приключения. Стало немного легче. Хорошо, что Чо и Эббот появились, наконец, в этом дурдоме. Дорога до больницы была кошмаром. Джейн пришел в себя всего на несколько секунд, пытался что-то сказать, но за шумом вертолета разобрать она не могла, и только повторяла и повторяла, не замечая своих слез: « Я с тобой, я здесь… Я не дам тебе уйти, я никому не позволю тебя забрать, ты застрял со мной, Джейн.» Она видела глаза перепуганного Чарли, и крепко держала его за руку. Кажется, ее ребенок прихватил от Патрика не только внешнее сходство, а и умение вляпываться в истории, и каким-то чудом выходить из них целым и невредимым. Похоже, у провидения особая симпатия к дерзким кудрявым блондинам с невероятной улыбкой. Рана Патрика оказалась не слишком серьезной, хотя изрядно болезненной. Пуля попала в мягкие ткани руки, не затронув кость, но крови было — словно профессиональный расчленитель давал мастер-класс в этом забытом Богом захолустье. Осматривая рану Джейна, доктор хмыкнул, и заявил, что парню невероятно повезло, через пару недель все затянется и будет воспоминанием, но сотрясение гениального содержимого безмозглой башки ее мужа было довольно серьезным. Хотя, и тут все могло быть изрядно хуже, слава всевышнему и полоумной собаке (не забыть послать ей сахарных костей в понедельник) которая своим эксцентричным поведением сбила прицел у свихнувшегося ублюдка. Следующие три дня прошли довольно предсказуемо. В первый Джейн больше походил на умирающего, чем на парня, у которого в планах выжить, во второй он уже бродил по больнице, везде совал любопытный нос и капризничал. Патрик скучал, раздражался и пытался развлечься всеми доступными способами: спорил с доктором и персоналом, доводя до срыва капризами, категорически отказывался от таблеток и пищи, а при виде капельницы, кажется, применил навыки гипноза, и сияющая от счастья сестра удалилась вместе со страшным трубчатым агрегатом, навеки забыв, зачем она вообще заходила в ту палату, вероятно, посмотреть на улыбку мистера Джейна. Он бродил по отделению, и деятельная натура искала себе применение: Джейн болтал и показывал фокусы, сводя персонал с ума своей улыбкой и дерзостью, а покерный и шахматный турниры, в которых принимали активное участие еще недавно умирающие, стали гвоздем программы в этом изрядно скучном месте. К обеду третьего дня нервы доктора сдали, и он позвонил Лисбон, ласково и настойчиво убеждая срочно забрать пациента с его глаз к чертовой матери, пока отделение скорой помощи не переименовали в буйное психиатрическое. Джейн трижды стянул ручку и телефон из кармана дока, мотивируя тем, что доктора не всегда, а по его опыту — всегда, не те, чем кажутся. Телефон дока находили все время в карманах у разных сестер, и по его взбешенному виду Джейн понял, что был прав: все три дамы не ровно дышали, глядя на целителя, и, вероятно, временами, закрывшись где-нибудь в манипуляционной (Джейн почти рыдал, прочитав название на двери, и рвался туда, объясняя, что это — его профессия, и он безумно желает ознакомиться, наконец, со своим рабочим местом) им удавалось подышать и в унисон. Доктор раздраженно и настойчиво советовал показать пациента хорошему психиатру, но Лисбон только махнула рукой: ничего нового. Осознав, что все вполне рутинно и предсказуемо, она расслабилась и пробормотала вроде бы тихо, но док услышал и позеленел: «Это все — цветочки. В тюрьме он был гораздо активнее. Стареет, что ли?» Все было вполне ожидаемо, точнее, она ожидала, что ее драгоценного депортируют из клиники в конце первого дня, приложив серьезный счет за причиненные разрушения, но, видно, травмированному гению все-таки умудрились вколоть что-то сильно успокаивающее, а спящий Джейн — это такая прелесть. Доставленный домой Патрик сиял, глядя на сердитую Лисбон, а потом почувствовал себя уязвленным.  — Так и сказал, что я злостно нарушаю все нормы и правила? Идиот, док конечно, кто же еще. Злостно нарушать — это хронически не попадать в унитаз, такого в моем репертуаре точно не было. Я давал людям надежду и будил в них волю к жизни… Но на самом деле Джейн был слаб, и, получив что хотел (как Тереза ни мучилась, напрягая свою память, а вспомнить, когда он не получал желаемого, Лисбон так и не смогла) залег в спячку, и просыпался только покормить свой организм. Его аппетит явно травмирован не был. Но, главное, Джейн был доволен, почти счастлив, и сильно раздражался только когда она выполняла главное строжайшее предписание доктора — никакой физической и эмоциональной нагрузки, резких движений, полный и абсолютный покой. — Лисбон, это такая глупость, — Джейн бурчал в темноте их спальни, возясь на своей половине кровати. — Док садист, они все садисты, они топят людей в бассейнах. Я совершенно не нуждаюсь в покое, он просто мне мстит. Но Лисбон была непреклонна. Не то, чтобы ей самой не хотелось нарушить запрет, но Джейн на самом деле выглядел неважно — глаза ввалились, под ними залегли синие круги, и он был чересчур активен, а это — всегда плохой признак. Рисковать здоровьем его гениальных мозгов она бы не позволила никому, даже их носителю. Днем он много возился с Чарли, который чувствовал себя немножко героем, словно боялся отпускать ребенка от себя, но понемногу успокаивался, а ночью, побурчав и обругав докторов в сотый раз, крепко прижимал Терезу, уложив ее голову себе на грудь, и она засыпала под ровный и успокаивающий ритм его сердца. Сон Лисбон исчез, немного заторможенная, она вылезла из мягкой и уютной кровати. Хотелось кофе, и надо было, наконец, разобрать скопившуюся почту. Ничего срочного: немного напоминаний об оплате счетов и письмо от Вайли. Вайли был не особо многословен, но довольно эмоционален. Он сообщал, что их свадьба с Элизабет Карлайл состоялась на Гавайях, куда они сбежали от последствий домашнего кошмара. На свадьбе присутствовали только Чо и Стейси, и он, Джейсон Вайли, далеко не дурак и профессиональный детектив, готов поспорить, что между суровым спецагентом и сестрой его жены пробежал электрический разряд приличной силы, но, как джентльмен в душе, обсуждать это не собирается, а если кто заинтригован, то, Бет, пожалуй, будет не прочь поболтать на эту тему. Лисбон хмыкнула, типичный Вайли: скрывать информацию у него всегда получалось хуже, чем добывать. Впрочем, когда человек счастлив, хочется, счастья для всех в глобальных пропорциях, а не аккуратненько покрошенное бутербродами-канапе и поданное на крохотных тарелочках. Вайли снова извинялся, словно это он стрелял в Джейна, и коротко сообщил, что следствие идет довольно резво, несмотря на свору адвокатов, нанятых Алексом. Эббот тянет за все ниточки, но, если бы Джейн не записал красочное признание его тестя на диктофон, послал же Бог ублюд. (зачеркнуто) родственничка на его голову, то все могло быть довольно скверно: улик не особо, трупы, один из которых нашли в кладовке замка, не отличаются разговорчивостью. Финансовые дела Карлайлов настолько запутаны, что понадобится много времени окончательно схватить Алекса за то, что Вайли, как человек воспитанный, а теперь и глубоко женатый, вслух говорить не будет, тем более это «что-то» — собственность его тестя. Так что, если бы не Патрик Джейн, Алекс, скорее всего, извивающимся скользким червяком выполз из лап правосудия и растворился, осев где-нибудь на Бали. Ублюдок любил комфорт. Судя по тексту, парень был немного взбудоражен: не то доза счастья была весьма приличной, не то вино на Гавайях такое пьяное. Часть письма о том, как нашли труп дока, и обе сестры, обнявшись, рыдали над его телом, была скорее печальной, чем трогательной. Летиция, Оливия и Филипп убыли в Европу, не собираясь в ближайшее время возвращаться. Билеты на Гавайи для Бет и Вайли были подарком Летиции, а приехав в уютный отельчик, Бет с удивлением узнала, что она и является его хозяйкой. Летиция умела удивлять и быть щедрой. Мимоходом упомянув, что Мелисса разводится и собирается жить в чертовом замке, под присмотром Кармен, Вайли приглашал их с Чарли и Джейном, когда врачи разрешат, разумеется, к ним с Бет на недельку: «Всегда теплый океан, восхитительная природа, потрясающая кухня — все удовольствия к вашим услугам в любое время. Как бонус — мы с Бет и полное отсутствие каких-либо родственников, звучит заманчиво?» Кажется, Джейсон всерьез готовил себя к карьере тур-агента. Лисбон прикрыла глаза, представляя шум океана, гомон птиц и тепло солнца на коже. Звучало, скорее, искушающе, Вайли умело попал в нужную точку. Что ж, все истории когда-нибудь заканчиваются, хорошо, что у этой — счастливый конец. Джейн за ее спиной появился по-кошачьи мягко и тихо. Он был чисто выбрит и изумительно пах шампунем, чем-то для бритья и Джейном. Кажется, он не ожидал увидеть ее бодрствующей.  — Привет, — он улыбался и облизывал губы, закручивая полотенце вокруг бедер потуже, и Лисбон хмыкнула, любуясь на провокацию, от которой у нее все еще замыкало мозг. — Ты рано, думал, успею, пока ты еще сонная и сладкая. Все запреты закончились, и я готов начать проявлять свою застоявшуюся физическую активность, пока совсем не атрофировался и не превратился в развалину.  — Я и сейчас не горькая, — когда имеешь дело с Патриком Джейном, немного вызова не повредит. — Ты собираешься со мной на пробежку? Какая прелесть… Джейн закатил глаза и фыркнул, показывая свое отвращение к услышанному.  — Ну не так радикально, Лисбон. Можно начать с более щадящих и приятных моментов.  — Спортзал? Прекрасный выбор, — дразнить его, играть в эту игру было забавно, она всегда вызывала приятное предвкушение. Джейн снова закатил глаза и немного подемонстрировал раздражение ее недогадливостью, но ему надоело и он улыбнулся.  — Если только бассейн, но сначала надо наверняка узнать, вдруг там плавали трупы… Так ты не против? Джейн уселся на подлокотник кресла, приваливаясь к ней здоровым плечом Несколько капель на теле, шрам на груди, мокрые волосы, зачесанные назад. Полотенце съехало, открывая взгляду чуть больше кожи, до которой хотелось дотронуться, провести пальцами, ощущая тепло его сильного тела. Джейн ухмыльнулся и уставился на экран ноутбука, давая ей время, затягивая игру, или о чем-то размышляя. Черт, ей никогда его не понять до конца… Его мокрые волосы казались почти рыжими, профиль выглядел, да и был, совершенным, а во взгляде читался флирт через запятую с исповедью. Странно, у нее веснушки, а он рыжий, словно одного на двоих поделили. Утренние мысли были медленными и слегка ленивыми, но Тереза Джейн уже не сомневалась, что в утреннем меню у них не просто сцена долгожданного соблазнения, Джейн точно о чем-то размышлял. — Не хочешь напялить штаны? Ты выглядишь вызывающе… — Вызывающе что?  — Много чего… Обычно ты более сдержан и не пытаешься соблазнять меня до завтрака. У нас особый случай?  — Возвращаюсь к активной жизни, ты же не надеялась, что я так и буду лежать рядом плюшевой собачкой? И тебе нравятся эксперименты и отход от шаблона, — он не спрашивал, он утверждал, и, как обычно, попадал в точку. — Угу, если они обходятся без крови, выстрелов и трупов, — Лисбон нестерпимо хотелось прикоснуться к нему, и она потерлась щекой о его ребра. — Обещаю: не будет трупов.  — А что будет? Джейн секунду помолчал, поерзал на неудобной спинке, и запахнул поплотнее сползающее полотенце, словно то, что он собирался сказать, надо произносить хотя бы в подобии штанов. — Ну же, не тяни… Я готова тебя выслушать. — Возможно, тебе это не понравится, или понравится, или, я не знаю, Лисбон. Кажется, он всерьез нервничал.  — Я Джейн уже довольно давно… Прыгай, если начал, ну, давай же, это не сложно, — Тереза слегка издевалась, возвращая автору его же излюбленный текст, и снова подумала, не пора ли начинать волноваться. Патрик еще немного помялся, повертел на пальце свое кольцо, а потом, взяв в свою ладонь ее руку, которая словно была скроена для него, так удобно и уютно там улеглась, покрутил рассеянно и задумчиво и ее золотой ободок на пальце. Кажется, ей стоило начинать нервничать. — Джейн? Ты заснул? Он пожал плечами и смотрел на нее серьезным и глубоким взглядом, по которому она безошибочно определяла, что сейчас, в это мгновение, перед ней настоящий Джейн без игры и масок. — Как ты думаешь, может устроим небольшой ремонт в доме? Как-то давно тут ничего не менялось… Чарли вырос из своей комнаты. Он может переехать наверх, в мансарду, там самое место для юного джентльмена, которому нужно немного свободы. Парень давно мечтает о мансарде. — Не заметила, чтобы его кто-то притеснял и отнимал свободу, хмм… Возможно, ты прав: ты мужчина и тебе виднее, сколько вам нужно свободы на самом деле. Парень взрослеет, знаешь, это немного грустно. Да и соседство наших спален, ты бываешь не сдержан. — Кто бы говорил… — Джейн улыбнулся и провел пальцами по ее спине, шее, путаясь в волосах. Это ощущение умело влиять на ее умственные процессы, заставляя забыть обо всем, а он слишком хорошо знал свою Лисбон. Ремонт? Серьезно? О, Господи, ремонт — это всегда ужасно. Джейн начнет с одной стены, а на финише они получат полностью перекроенный и перестроенный дом. А она уже любила этот. — А что с его комнатой? Снесем стену, расширим гостиную? Комната для гостей рядом с нами — не слишком удобно, — немного опомнившись, Тереза решала поставленную задачу. — Тереззза… Тереззза… Звук его голоса, хриплая интонация настораживали. Он вздохнул и еще немного помолчал, но решился и заговорил, медленно подбирая слова. — Я говорил, что тебе может это не понравится… Слишком поздно, — слова имели один смысл, а интонацией, надеждой в голосе он опровергал их, метался и мучился.  — Ты о чем? Что поздно? Джейн, прыгай уже, я помню, что ты недавно получил по голове, но донести простую мысль внятно, надеюсь, еще способен. И совсем другим, каким-то беззащитным голосом она попросила: «Не пугай меня…» Джейн кивнул и решился.  — Я подумал, что мы вполне еще можем успеть, если все получится. — Что получится? Он бросился в омут легко, быстро, ныряя с головой и захлебываясь словами. — Еще один ребенок. Я знаю, я уверен, что это будет девочка, твоя копия. Маленькая Лисбон с веснушками и твоей улыбкой. Я ее уже люблю, Тереза… Что думаешь? — он замолчал, словно споткнулся на бегу, и тяжело дышал. — Джейн… Патрик… Несколько долгих секунд выражения на ее лице лихорадочно сменяли друг друга: растерянность, радость, смятение, снова растерянность. Он смотрел в ее глаза очень внимательно, так пристально, словно от того, что она скажет, зависела его жизнь.  — Я думаю, что завтра надо навестить врача. Кажется, его отпустило. Он пока не мог поверить, улыбнуться, но, чтобы успеть, пока она не передумала, заговорил быстро, почти глотая окончания. Нервничающий Патрик Джейн — зрелище сильное, в природе встречающееся крайне редко.  — Разумеется, все как положено, хоть я и ненавижу все эти анализы и пробирки, и докторов, и сама атмосфера и мысль, что кто-то будет вместе с нами принимать очень важное решение…  — Я о твоем враче, Джейн. Столкновение мозга с чугунной спинкой скамейки — это серьезно. Гениальность не защищает от повреждений, к сожалению.  — В следующий раз напялю шлем… Так я теперь — идиот? Он был растерян, совсем чуть-чуть.  — Следующего раза не будет. Для справки: ты — мой любимый идиот. Ты серьезно, Джейн? — Абсолютно. Никогда не хотел ничего больше… Ну если только жениться на тебе, и увидеть Чарли, и… Но Чарли был подарком, и он уже взрослеет, а это, в этот раз, все будет очень осознанно. Трудно, да? Она кивнула, решив не усложнять все словами. — Да. Кстати, мой доктор, ну тот, который тебе без надобности, в том же здании, надо навестить… — Просто скажи да, Тереззза… Я знаю, ты ведь тоже этого хочешь, может, гораздо больше, чем я. И для справки: я обещаю выполнить свою часть работы блестяще, просто идеально, — он поцеловал ее шею, запутавшись руками в волосах, и застыл.  — Перестань прятаться в моей шее, если это осознанное решение. Моя часть работы — девять месяцев быть контейнером для младенца — гораздо менее романтична. Тебе всегда достается более приятная часть…  — Могу обещать, что кроме потрясающе выполненной первой части, на следующие девять месяцев — я твой раб. Готов к исполнению любых капризов, только, ради Бога, в этот раз не потрясай мое воображение поеданием огурцов с джемом, и не посыпай перцем мороженое.  — У тебя претензии к моим пищевым пристрастиям?  — Нет, хоть райские яблочки с горчицей — я все приму с благодарностью. Она будет похожа на тебя — такая же смелая, сильная, упрямая, как сто чертей, и такая же красивая. — Джейн, я хочу сказать «да»… Ну если все получится, если… Ты же знаешь, сколько этих если… — На самом деле — ни одного, если ты хочешь. — Я хочу… Он потянулся к ней, все еще вглядываясь в лицо, запоминая, бережно упаковывая в подарочную обертку одно из самых дорогих воспоминаний в будущем. Дверь распахнулась довольно шумно, и Чарли, лохматый и улыбающийся, одновременно потирающий сонные глаза, подтягивающий сползающую пижаму, возвестил о своем прибытии.  — Привет! Что у нас нового, что делаете? Лучший завтрак — это яичница, если кто забыл, но я не отказался бы и от пирога, как у Кармен. А чего вы молчите? Лисбон засмеялась: болтать обо всем со скоростью ста слов в минуту — наследственное у Джейнов. А если их будет трое?  — Привет, милый. Хорошо спал? Вайли приглашает на недельку на Гавайи и гарантирует полное отсутствие родни и трупов, только он и Бет в чудесном месте рядом с океаном. Они, наконец, поженились.  — Так мы едем? — Чарли изо всех сил старался не радоваться преждевременно. — И я увижу настоящую свадьбу?  — Свадьба у них уже была, но океан и всякие развлечения нам обещали. Чарли кивнул немного разочарованно: все самое интересное проходит без него, жизнь вообще проходит мимо, похоже. Джейн засмеялся, наблюдая за сменой кадров на лице, так напоминающем его собственное.  — А знаешь, как в древнем Риме проходили свадьбы? Жених дарил невесте железное кольцо, а о своей любви и о том, что будет в жизни дальше, они давали простую клятву: «Куда ты, Гай, туда и я, Гайя». А жених повторял: «Где ты, Гайя, там и я, Гай». И все знали, что с этого момента жизнь у них одна на двоих. Чарли смешно сморщил нос, ужасно напоминая Лисбон, посмотрел ее зелеными глазами и заявил серьезно и задумчиво: «Умные были люди, и обходились без болтовни. Так я пошел собираться? Вам со мной повезло — вполне справлюсь сам, я уже взрослый и не девчонка какая. И да, никто не в курсе: там, куда мы едем, есть привидения?» Деятельная натура требовала выхода, и, не дожидаясь ответа, сорвавшись с места, как маленькая шустрая собака, уже почти исчезнув, сияющая мордаха снова возникла в дверях.  — Забыл уточнить: мне с вами повезло гораздо больше. Топот, словно по дому скакал не маленький мальчик, а внушительное стадо антилоп, был впечатляющим и слегка оглушительным. Лисбон закатила глаза, а Джейн засмеялся.  — Так что, у нас есть план? — он снова был серьезным, а смысл его слов многозначным. Тереза улыбнулась и пожала плечами. Конечно, у них есть план, у них всегда он есть.  — Куда ты, Джейн, туда и я, Лисбон. А у тебя какие идеи?  — Где ты, Лисбон, там и я, Джейн. Ей показалось, или он подмигнул? Оставалось только надеяться, что ни трупов, ни привидений на Гавайях не будет.