Герой нашего времени

— Как мне теперь её вернуть?! — у Тима была истерика. Ему было всё равно на прохожих, которые оборачивались и с негодованием взирали на него. Ему было абсолютно всё равно, что подумают о нём, ему было важнее, что подумает о нём Лиза. Время уже давно за полночь, а он всё бушевал, всё не мог простить себя, его всё ещё мучила совесть за содеянное. По сути, он и ничего не делал, поэтому  временно лишился сестры и сотни нервных клеток. — Всё будет хорошо. Эту фразу Цыпа не раз сказал за время прибытия у Тима. Он пытался его успокоить, но выходило лишь тихое мычание, долгое молчание и нелепые секундные прикосновения до плеча парня. Теперь Костя понял, что он сделал. Он понял, что поступил плохо и продал друга. Это подло, это не по-пацански. Но если бы Лизе было там не комфортно, она бы уже давно сбежала, перепрыгнула через Вадика, проскользнула мимо ног охраны и оказалась бы на свободе, любой ценой. Так что, может он сделал плохо для Тима, но хорошо для Лизы? Но Цыплаков теперь не может видеть её глаза наполненные добротой, он не может с ней встретиться, поговорить. Ему тоже сложно от этого предательства. — Всё будет хорошо, я обещаю, — Костя крикнул с порога, надел на ходу куртку и вышел прочь из квартиры, которая напоминала ему о ней. Он поступил плохо, и только он может всё исправить. Только он.

***

Холодный осенний ветер преследует его, догоняет, обгоняет, не даёт идти дальше. Но Цыплакову, кажется, всё равно. Он неспешно идёт к своей цели, от выполнения которой у него, наверное, очистится душа. Смотреть в глаза Тиму было страшно, они были наполнены верностью и надеждой, разочарованием и горем, он лишь желал сочувствия и думал, что виноват он. Но виноват далеко не Тим. Цыпе хотелось всё исправить, как и его другу. Они оба думали, что виноваты сами, кто-то один, но они виноваты оба, об этом никто из них так и не догадался. Плохой главарь и предатель в команде. Из-за них всё рушится. Перед Цыпой протирается грязная местность и непристойное заведение. Да, он попал по адресу. Костя тяжело вздыхает и поднимается по ступенькам в клуб. Дверь открывается, а помещение охватывает своими тёплыми руками, заставляя пройти внутрь, погреться. Парень надвигается вперёд, раздвигает шторки руками и двигается по направлению. Его с двух сторон дёргают за руки, что Цыплаков, невольно, чуть ли не падает на пол, но всё та же крепкая хватка смогла удержать его на весу. — Босс тебя не приглашал. Два здоровых амбала в костюмах выпроваживают его на выход и бросают со ступенек на улицу, из-за чего над его бровью появляется ссадина. Он кувырком перекатывается с каждой ступеньки, приземляясь спиной в грязную лужу. Стонет от боли, берётся рукой за раненное место. Ничего, заживёт. На пальцах осталась кровь. Если родители увидят новую болячку, в частности отец, Косте будет плохо от одиночества, потому что им больше ничего не остаётся, как запереть его в комнате на месяц. Но парня, состоявшего из злости и разработанного на функцию хулиганств, не остановишь. Он не сдастся. Тем более над такой важной миссией. Лиза — это, пожалуй, единственный человек, который Цыпе был действительно не безразличен. Своим упрямством он пытался добиться внимания девушки, и добился, только не самого лучшего. Цыплаков никогда не сдавался, и сейчас не собирается. Это слишком важно для него. Когда у тебя ничего нет, нечего и терять. Он выдохнул, плюнул в сторону и с невозмутимым лицом пошёл за угол дома. Там, как оказалось, было ещё хуже, чем внутри этого здания. Остатки еды доживали свой век, простираясь во всю стену, окна с ржавыми решётками и мусорные баки, возле которых не будет спать даже бездомная кошка. Этому участку не помешает ремонт и уборка. Цыпа становится ногой на край большого мусорного бака и немедля хватается руками за решётки от окон. Руки хочется отряхнуть, но сделать это невозможно — упадёшь, и окажешься не в лучшем месте. Повидав всё это, Цыплаков может спокойно заявить, что этот бак с мусором можно сравнить с жизнью. Его жизнью, рядом с которой никто не хочет оказаться. Немного даже становится грустно и обидно, но он отряхивает голову от ненужных мыслей и смотрит вновь на сырую кирпичную стену, которая находится на уровне его глаз. Дорога вдоль дома будто скатывается, она ведёт вниз, прямо как горка. — И почему у него окна такие высокие? — Костя подтягивается на решётке словно на турнике и смотрит в сторону — там никого. Он раскачивается ногами, всё ещё крепкой хваткой вцепившись в железные прутья. Его руки отпустили «медную сетку» и он, всё ещё рассекая воздух своим телом, хватается рукой за ещё одну решётку, находящуюся на другом окне. Таким образом он перебирается через все окна, пока не дойдёт до последнего, финального. — Ну наконец-то! Цыпа радостно прикрикнул в честь его маленькой победы над многочисленными окнами этого здания. Парень, всё ещё в висячем положении немного задумался о местоположении окон кабинета Вадика. Его осенило и он, кажется понял, куда нужно двигаться дальше. Так как дорога у подножья этого помещения скатывалась, то там, где находился Цыпа, было лишь подвалом, нужно выше. Костя вскинул голову наверх, окна находились достаточно высоко, рукой он лишь слегка доставал. Парень понял — будет сложно.

***

В комнате было достаточно темно — это хорошо, чтобы заснуть. Однако крики в здании всё-таки пробирались через тонкие стены и были слышны даже в кабинете Вадика, не смотря на то, что он находился в самом конце непристойного заведения. Ветер тихо бил в окна, луна просачивалась в комнату и чуть освещала её. Заспанная Лиза лежала в кабинете Вадика, удобно пристроившись на диване. Тонкие и короткие шорты открывали вид на миниатюрную попу девушки и подчеркивали длинные ноги, а длинная майка со стразами только согревала это чудо природы. Девушка сопела и ворочалась по дивану — ей явно что-то снится. Что-то плохое, а может напряжённое, как, например, новый сюжет? — Не стоит волноваться, это лишь ветер, — она слышит тихие стуки по стеклу и скручивается в комочек, что-то бормоча во сне. Нахождение в двух мирах её немного пугало: в реальном, и во сне. Она, на данные момент, обитала именно где-то в своём сне, а говорила и слышала всё — в реальном. Это смятение неизвестного заставило Лизу еще больше поджать коленки к себе, прислушиваясь к очередным стукам капель по окну, как она полагала. Еле слышимый звук разбитого стекла, и она вскакивает с постели как ошпаренная, глотая ртом больше воздуха, прощаясь и покидая мир, в котором девушка наблюдала за поведением и образом жизни единорогов. Она оглядывается, но в комнате никого не замечает. Оттененная уличным светом мебель и колыхающиеся шторки от ветра. В кабинете стало невыносимо холодно. Девушка ступила ногой на пол, и, проделывая несколько шагов, подошла к форточке, дабы её закрыть. Длинной ручкой она дотянулась до оконной рамы став на носочки, чуть толкая её. Из разбитого места стекла высунулась рука. От неожиданности Лиза подпрыгнула на месте и охнула, собирая силы кричать. Но этого не понадобилось. Внезапно появилась ниоткуда взявшаяся голова Цыпы по ту сторону стекла. Он приложил палец к своим губам и стал заметно отдаляться от окна. Одна из его рук, которой он держался, на данный момент была занята — Цыпа стал падать назад. Лиза охнула и приложила руку к лицу, во избежание крика. Костя, уже будучи в невесомости, успел задеть рукой оконные прутья, повезло. Он прислонился телом к холодной стене и улыбнулся Лизе через стекло. Она мило улыбнулась в ответ и немного отступилась назад, приглашая парня внутрь. Он, в свою очередь, поставил ногу на рёшетку окном ниже и облокотился на неё всем весом. Подтягиваясь руками за мелкий выступ оконной рамы, которая, кстати, единственная, которая не защищена решёткой, он перекладывает ногу на подоконник внутри кабинета и наклоняется, чтобы просунутся внутрь. Задевая спортивными штанами кусок торчащего стекла, он со слышимым звуком рвёт штаны, на что Лиза усмехается и тихонько хихикает. Она вспоминает те сведенья, благодаря которым оказалась здесь. Большую роль сыграл здесь Цыпа. Улыбка пропадает с её лица и она молча отворачивается, скрещивая руки на груди. Цыпа, преодолев подоконник, спрыгивает с него и приземляется «на две родные». Он осматривает спину девушки и прикасается рукой к её плечу. Она заметно вздрагивает, слегка поворачивая голову в его сторону. Хмыкает и отворачивается, как-то по-детски. После, разворачивается всем корпусом, смотря ему прямо в глаза, но молчит, по-прежнему, снова скрещивая руки. — И тебе не стыдно? — шёпотом спрашивает она, невольно хмыкая. — За что? — он хмыкает в ответ, слегка давит улыбку. — Ты серьёзно? — она убирает его руку с плеча, продолжая: — Ты меня сюда затащил, продал, оставил на погибель. Я ведь этого не хотела, верно? — Но теперь то ты этого хочешь, да? — он пошловато улыбается, понимая, что зря это сказал. Она лишь молча закатывает глаза и идёт к своей постели, поправляя плед и укрываясь им. — С чего ты взял? — Если бы ты хотела, ты была бы уже на свободе, — он перекачивается с ноги на ногу, вновь плюёт в сторону. — Спасибо за веру и надежду! — она развернулась к нему и смотрит в глаза. Снова. Он смотрит на неё. Снова. Эта игра никогда не закончится. Игра взглядов, в которой они улавливают злость, ненависть, грубость… А может они просто так флиртуют? Кто их знает. — Ты домой собираешься? Там твой брат крокодильи слёзы льёт. — Ты же сам у меня его отобрал. Подожди… — уголки её губ плавно поплыли вверх, как-то наиграно, как-то загадочно, она продолжила: — Так ты ему не признался? — Не твоего ума дела. Я пришёл для того, чтобы тебя забрать. — Смотрите-ка смотрите, — она стала ходить вокруг него словно тигрица, запертая в решётке со своей жертвой. — Принц решил спасти принцессу, после того, как чудовище её туда заточила. В башню, с похотливым драконом, рассекающим по башне в одном полотенце. А может чудовище переродилось в принца, пока принцесса отсутствовала? — она, с некой наигранностью, бродила маленькими шажками по комнате вокруг парня в радиусе пяти метров. Всё наровилась потрогать мебель близ стоящую, будто только что её здесь заметила. Проводила пальцем по столу, будто там была пыль, приподнимала ногой края персидского ковра, будто под ними что-то лежало. Всё так наиграно, всё так манило его к ней. А она этого и добивалась. Как в фильмах. Она раскрыла тайну, теперь она правительница мира. И его, державшего эту тайну. Теперь она будет приводить эти глупые сравнения и примеры со сказками и их главными героями. Безусловно, для неё жизнь — это то, что могут показать по телевизору или прочитать в книге. Для неё жизнь не реальность. Для неё жизнь эту создавать другую жизнь, не подобную оригиналу. — Хватит этих твоих писательских штучек, заканчивай и собирай вещи, мы уходим. — Мы? — иронично переспросила она. — Да, мы. Если я тебя не верну брату, он там сдохнет от скуки. — Мне плевать. В этом будешь виноват только ты. Он же думает, что меня здесь насильно держат. — Но ведь это не так. — Я же сказала: мне плевать. — А я сказал собирайся, мы уматываем! — он перешёл на крик. Схватив Лизу за локоть, он потащил её к окну. Девушка вырвалась и отшагнула назад, ближе к дивану. — Я же тебе сказала, что я никуда не пойду! Я не буду подчиняться тебе, мне плевать, что там случится. Пусть Тим сам за мной придёт. Пусть придёт тот, кому я нужна. Тихое молчание, они стоят лицом к лицу, она сутулится, горбится, руки заложила за спину, тяжело дышит и невозмутимо смотрит на него из-под лба. Он стоит, хмыкает, самодовольно смотрит на неё. — Ты мне нужна. Он продолжает на неё напыщенно смотреть, она лишь выпрямляется, изгибает брови и смотрит на него с немым вопросом. — Да, — он наклоняется к ней и касается своими губами, такими грубыми, шершавыми, разодранными до крови до её губ, мягких и влажных, нежных, по которым можно провести языком. Лиза лишь замерла, примёрзла к и без того холодному полу, не могла пошевельнуться. Её губы и руки дрожали, однако девушка ответила на поцелуй. Отстранившись, Костя взглянул на омертвевшую девушку и ухмыльнулся. Она, стоя по-прежнему с закрытыми глазами, медленно раскрыла веки и сфокусировалась на нём, стоявшим рядом и похабно улыбавшимся. — Так что, ты собираешься? — Я согласна, — её милая улыбка вновь вернулась на лицо, заставляя его внутри светиться от счастья.

***

Звук закрывающейся двери его никак не смутил, даже не заставил пошевельнуться. Сидев на кухне, Тим подпирал голову руками, поставив на колени. Трепал взъерошенные волосы и тёр руками глаза. Ужасно обидно, что он ничего не может сделать. Она появляется в проходе и смотрит на него с блеском в глазах. Он поднимает голову и смотрит на неё устало, но с немалым блеском в глазах. — Лиза? В эту же секунду он обнимает её так крепко, что кости чуть не хрустят. Теперь прекрасно понимает, что никуда её не отпустит одну. В ближайшие пять лет. Будет ходить вместе с ней на её свидания, будет спать в одной постели с ней, будет сидеть и караулить её в душе, теперь то он не выпустит её из виду, даже, наверное, постарается не моргать. Но теперь он может видеть её улыбку, слышать её голос, чувствовать её приторный запах духов и понимать, что она рядом. Всё родное рядом. Теперь рядом. И он не нарушит эту идиллию. Ни за что. В проходе показывается Костя. Он смотрит на них неуверенно, но на его лице счастливая улыбка. Пожалуй раньше, в детстве, он никогда такого не видывал, сам не испытывал эту любовь, но у него ещё всё впереди. Тим отрывается от объятий и смотрит на Цыпу с самодостаточной ухмылкой. — Это ты?.. — любопытствуется Тим, глядя ему в глаза. Цыпа додумал предложение сам. Неужели Тим всё узнал? — Это ты её забрал? — Цыпа выдыхает на автомате. Никогда он ещё такого облегчения не испытывал. — Как видишь, — он размахивает руками и широко улыбается. Поворачивается к ним задом, показывая оторванный лоскуток своих штанов на том самом месте. Смех Лизы слышится быстро, Тим подхватывает, Цыпа усмехается и давит улыбку. Костя знает, что теперь ничего не случится, если он сам не возьмется. Вот она идиллия. В конце всего этого счастливого конца наверняка будет продолжение счастливых моментов, когда Лиза и Костя будут гулять вместе державшись за ручку и мечтая о светлом будущем. Тим и Цыпа теперь будут неразлучными друзьями, доверяющими во всём друг другу. А однажды Тим узнает правду, будет злится, разрушит все отношения между Цыплаковым, возможно ударит, не простит и запрёт принцессу в башне без голого дракона. Запрёт и будет часами за ней смотреть. А она ведь как всякая принцесска не послушает, сбежит. А конец опять будет счастливый. Так вот, я о том, что всякая сказка заканчивается хорошо, на то и сказка, в частности для детей. В каждой сказке свой герой, являющийся богатым принцем, наследником короля королевства. Весь такой красивый, романтик, разъезжает по королевству на белой лошади породы «Аннихелейтор». В общем, мечта. А она, принцесса, обделена вниманием, общением, удобствами и, может даже, родителями. Её запирают в башне, каморке замка, стеклянном гробу, и в вечных муках и надеждах на то, что кто-то вызволит её отсюда, попросит руку и сердце. Все так думают. Но не всякий принц окажется красавцем, романтиком и владельцем транспорта. И не всякая принцесса будет расхаживать по улицам в пышном больном платье и в одной хрустальной туфельке в надежде, что ей кто-то предложит вторую. Нынче никто не будет спать полвека и ждать принца, который поцелуем её разбудит. В наше время это делает будильник и без поцелуя. Никто не заведёт себе семь гномов в качестве дом. работников. Сейчас либо одна горничная, либо семь кошек, никак иначе. И никто не будет растить себе волосы длинной с кита, чтобы их выпустить с девятого этажа многоэтажки и петь песни. Их просто подожгут. Сейчас другие принцы и принцессы, не такие, как раньше. Значит и герои не такие. Может, не такие романтичные, или не такие добрые, но определённо они есть, их просто нужно поискать. Вот и сейчас, Цыпа — герой нашего времени. Может странно прозвучать, но так оно и есть. Нынче герои косячят, много косячят, но потом исправляют всё. Склеивают людские сердца скотчем, им же скрепляют и материальные предметы. Одним словом избавляются от душевного разговора, печальных смысловых песен и обид другого человека, восстанавливая прежние отношения. Время другое, нравы не те же. Они другие, более простые. Теперь исправить всё легко, достаточно воспользоваться скотчем или добрым, пусть и не искренним словом. Всё самодостаточно и безобразно. Но никто не против, никто не протестует. Потому что все забыли, какие времена были. А всем и не нужно вспоминать. Всем так нравиться, всем так легче жить.