Ревекка

Далеко идёт слава о еврейской целительнице Ревекке, дочери Исаака, ученице знаменитой Мириам, сожжённой по обвинению в колдовстве. Ходят слухи, что однажды чуть не казнили по тому же обвинению и Ревекку – однако ныне она и её отец в безопасности, и люди, исцелённые милосердной девушкой, возносят хвалу её лекарскому искусству и молятся за неё каждый согласно своей вере. Ревекка не носит драгоценностей и не ищет любви, она посвятила свою жизнь уходу за больными и ранеными. Иные готовы назвать её святой – даже если различаются их веры – а старик отец думает, что виной всему любовь Ревекки к молодому английскому рыцарю, спасшему её в своё время от костра… а быть может, Исаак видит гораздо больше – просто не подаёт виду. Вовсе не любовь к Уилфреду Айвенго стала виной неизбывной печали, застывшей в прекрасных чёрных очах Ревекки. Это правда, она влюбилась тогда в саксонского рыцаря – и поначалу грустила от сознания того, что даже не властвуй в его сердце иная любовь, Айвенго, будучи глубоко верующим христианином, никогда не полюбил бы её, зная о том, что они молятся по-разному, пусть и одному Богу. Но со временем от этой любви – первой любви Ревекки – осталась лишь горячая благодарность – и молитвы о том, чтобы Айвенго был счастлив со своей избранницей, с которой они любили друг друга с детства. Может ли Ревекка сказать, что полюбила вновь… и пусть на этот раз не безответно, но – слишком поздно?.. Часто, слишком часто возвращаются мысли Ревекки не к Уилфреду, а к другому мужчине. К тому, кого она так ненавидела в ту пору, когда он со всем пылом своей неистовой души добивался её любви – ненавидела так, как только может пленница ненавидеть своего пленителя. К тому, по чьей невольной вине она чуть не погибла ужасной и мучительной смертью – и кто сам в итоге погиб из-за неё. К Бриану де Буагильберу, командору рыцарей Храма. В тот день, стоя на костре, Ревекка во все глаза следила за поединком, исход которого должен был решить её судьбу. Вместе с отцом она присутствовала на немалом количестве турниров. Она разбиралась в искусстве боя – разумеется, не на уровне мужчин, владевших им, но, во всяком случае, не хуже любой норманнской или саксонской дамы. Она видела, что в тот день храмовник легко мог победить – Айвенго был ещё слишком слаб, ещё недостаточно оправился после ранения, она слишком хорошо знала его рану, она сама её лечила… И видела тогда – Буагильбер сам подставился под смертельный удар. Долго изматывал противника, демонстрируя своё воинское искусство – но не наносил решающего удара тогда, когда мог его нанести, а мог он это сделать не раз… А в конце – не отбил меч Айвенго, хотя мог это сделать, и, принимая грудью удар, встретился с ней взглядом… Ревекка часто думает – было ли бы для неё лучше, если бы за миг до этого она успела закрыть глаза? Если бы не увидела, не запомнила этот взгляд – взгляд человека, которого до этого всем сердцем ненавидела… или – только уверяла себя, что ненавидит?.. Ревекка часто думает, что испытания, ниспосланные Богом, порой оказываются чересчур суровы. Дочь гонимого народа, она сперва полюбила того, кто не мог ответить ей взаимностью – а теперь сожалеет, что сама не ответила взаимностью тому, чья любовь при его жизни казалась ей проклятием. А может, в этом и был замысел Божий – просто ей не дано его постичь?.. Ревекка больше не носит ярких нарядов и украшений – и находит утешение в уходе за нуждающимися в её искусстве целительницы. И слишком часто вспоминает Бриана де Буагильбера, едва не ставшего причиной её смерти – и его последний взгляд. И знает, что никогда не сможет забыть… …и перестать сожалеть о несбывшемся.