POV Лера
— Лерка, Лерка! — в раздевалку забежала запыханая Илона Соломина. — Что? — Свежая новость, — Илона у нас постоянно что-нибудь разузнает, а потом делится новой порцией сплетен, — у «Медведей» тренер ушёл! — радостно сказала она. — Да ладно? Не верю. Жарский? Он ведь всегда терпел их, — удивилась Сонька. — Угу, — кивнула Соломина, — честное, благородное слово. — Эх, даже Дед их не выдержал. — выдохнула Макеева, и поправила подол короткого платьица.***
— Мультифруктовый сок и персиковый бисквит, пожалуйста, — попросила я. Валерия взяла свой заказ и подошла к Соне. Так ела пирожок с картошкой. — М-м-м, подруга, не хочешь узнать, как я вчера с Даней погуляла? — сказала она. Макеева закатила глаза. — О'кей. Как ты вчера погуляла с Кузнецовым? Соня хлопнула в ладоши. — Просто замечательно! — радостно воскликнула Стрельцова. Эх, вот бы и мне нормального парня, а то одни Шмелевы да Марковы. Ах да! И Щукины. Особенно Егоры. На дух этого уродца не переношу! — А как там твой Щукин? Бесит? — Ну а что? Как и всегда, состоим в негативных отношениях, — я откусила кусочек бисквита. А Соня только закивала головой.***
— Лерк, ты же не будешь на меня злиться, если я скажу тебе кое-какую не очень приятную новость? — спросил папа, входя в мою комнату. Я отвлеклась от книги. — Нет. — Вот и отлично! — Так, давай рассказывал, что уже произошло? — я отодвинула сплетение фантастики куда подальше, и встала с кресла. — Я не буду тянуть кота за хвост, и сразу скажу — отныне я тренер хоккейной команды «Медведи», которую ты недолюбливаешь, как и их капитана. — сказал отец. У меня просто отвисла челюсть. Что я только что услышала?! — Не устрою истерику, не волнуйся, — ухмыльнулась девушка, — пойду прогуляюсь! — выхожу из комнаты, надеваю красные кеды и ухожу из дома гулять. Достаю плеер из кармана. Папочка, ну как же так?***
— Да, Сонь, да! — разговаривала я по телефону с подругой. Валерия вошла в «Ледовый Дворец» той команды, которую она всем сердцем ненавидит. Папа сказал ей подождать его в буфете. Чёрт знает где он еще и находится! — Ладно, до встречи. Рыжая нашла столовую и вошла в нее. Повесила свою мастерку на спинку стула и присела, в ожидании отца. Девушка играла в игры, которые были у нее на мобильном. Папа отправил мне сообщение : «Жди возле выхода». Отлично. Значит, пришла сюда, как дура посидела три минуты, и уходи отсюда! Папа может. Подхватываю мастерку и выхожу. Стою у выхода. Слышу чей-то смех. Да что там смех, самый настоящий угар. Идут, как-будто в лесу, не слышат, что орут на весь «Дворец». — О, Лерка, привет! — кто-то обнимает меня за плечи. Оборачиваюсь. Сам Кисляк! Собственной персоной! — Пф, здрасьте, — фыркнула черлидерша, — Кислый, давай по делу — чего надо? — О, да ну тебя, рыжая! — Андрей надул губки, — Уже и на свидание пригласить нельзя. — Кисляк, ты мне вообще кто? Никто. И ты мне неприятен. Поэтому, сделай одолжение, свали по-тихому, договорились? — предложила я ему. Откуда я его знаю? Да так, несколько раз ухлёстывал за мной, и номер телефончика просил. Рядом с парней стояла их команда. — Ну и иди, черлидерша! — сказал он мне. — Знаешь что? Черлидинг, между прочим, вид спорта! Будь в курсе, — сказала номеру 24 Макеева. — Ага, тогда теннис — это борьба, а Бакин — Джонни Дэпп! — усмехнулся Кислый. НедоМедведи засмеялись. Я лишь улыбнулась слащавенькой улыбкой. — О, у вас же, вроде, тренер ушёл? — строю из себя дурочку, — Бедняга, не выдержал, скорее всего! Парни моментально прекратили ржать. Видимо, я задела сильно важную тему. — Макеева, прикрой свой рот, ага! — насупился Егор. — Щукин, ты тут вообще мне не указ, понял?! Если бы не мой папа, у вас бы Романенко стал главным тренером! — разозлилась Лера. — Так ты, это — дочь Сергея Петровича? — удивился Костров. — Представьте себе! Совпадение? Не думаю, — Боже, у меня дар строить из себя дуру. Вспомнишь заразу, появится сразу! Вот и мой папа идёт. — Так, Валерия, чего это ты с моими хоккеистами ссоришься? На всё помещение слышно, — сказал Макеев-старший. Я лишь сделала серьезный и обиженный вид, отвернулась от них, что аж волосы приподнялись, и с гордым видом зашагала к машине. — Кисляк, да ты остроумен, как никогда! — крикнула я ему напоследок.