The face that launched a thousand ships

Чертов Фитц. Лив бы с изощренной сложностью придумала сто тысяч способов обозвать ее, эту сжимающую сердце кулаком силу, она бы перебрала все самые грязные, отвратительные слова на планете, чтобы ее обезобразить. Они даже шли в голову - в основном нецензурщина, гадкая, противная, липнущая к языку, но сколько бы она ни кричала и ни кидалась обвинениями, она сама знала, что все испортила. Оливия ненавидела каждую минуту своей жизни с тех пор, как встретилась с президентом, с его лощеной идеальной жизнью, женой, детьми, страной и предвыборной кампанией. Ошибкой было вести его кампанию, ошибкой бросить и вернуться, да даже посмотреть было ошибкой. Вокруг них - вся грязь этой страны - да что уж там, всего мира. Они в этом дерьме вместе, навсегда застряли, как в зыбучем песке, пытаются держаться на плаву, достаточно часто ныряя туда с головой, бросаясь из крайности в крайность, играя в кошки-мышки между большими механизмами. Это один из величайших обманов в истории Америки. Как же они изворачивались, чего только ни делали; да она лично переступила через себя, совесть, принципы и Бог знает что еще, чтобы стать чертовски довольной им, Президентом. Это был чистейшей воды мазохизм. Делать все против своей натуры, глаз, втягивать воздух и знать, что даже он принадлежит ему, а ей навсегда путь в Белый Дом заказан. Можно было терзать себя сколько угодно, если бы не Фитц. Только этим. Только тем, что делала все для него, чтобы он победил, чтобы он был, чтобы пьедестал принадлежал ему. А потом сворачиваться в комок злости на себя... и нежелания, нехотения ничего менять. Нет, Лив хочет Вермонт. Она мечтает и грезит о нем, он ей по ночам снится, но его нет и не будет, потому что ей так угодно. У нее есть doux bébé и багаж воспоминаний, красивых слов и признаний в любви, а еще есть эгоизм Фитца, который этого не понимает. Это у той Лив, что танцевала и кричала, что себя выбирает, так все хорошо было сложено по полочкам, но сейчас эти полочки - хаос. Хаос из обрывков слов, прикосновений, от которых голова тяжелеет и тело смертельно пьяно, и "Смотри, как я выбираю тебя", и "Ты все, а я - ничто", все, что хочешь, только выбирай. Теперь Лив противна мысль о том, что за ее жизнь поставлено даже не полцарства, а люди, страна, политика. Политика - это грязно. Политика - это страшно. Политика неотделима от Президента, и политика ее погубит. Она сама постаралась, чтобы их в отношениях всегда было трое: Фитц, Оливия и политика. Лицемерная, мерзкая, гадкая игра, которую даже приостановить невозможно, в которой они - шестеренки механизма обмана, одни из самых главных, и их от него тошнит. И после всех ухищрений, после того ужаса, что преследовал выборы, он все равно продает себя, продает страну и тысячи жизней теперь висят на ее шее, потому что Фитц не смог. Потому что он не может без Оливии. Это превращает их любовь в еще более грязную, запутанную схему, чем та, с которой они спят в общей постели. Это не то, чего она хотела - быть проданной за людей, за страну, которую не спросили, без спроса и у нее самой. Эта кровь удавкой на шее висит и раскачивается, готовая затянуться. Она - Елена Троянская. Та, за которую отдали жизни люди. Чью красоту омыли кровью сполна, каждый раз произнося, насколько же она мила, насколько хороша, как ругательство, относясь как к рабыне. Лив думает, во что же превратилась ее жизнь, если ей так отчаянно надо вернуться и обнадежить того, кто так с ней поступил, кто превратил ее в кровавую статую, изваяние, поставил на подиум своей любви и расставил вокруг софиты, чтобы каждый видел - за нее отдают жизни американцы. За нее он борется, а не за чертову страну, о которой заботиться почему-то должна она, говоря постоянно, как правильно, как нужно, почему нельзя по-другому. Фитц как ребенок, которому не терпится вырасти, из-за собственной глупости бросить то, что ему предназначено и набраться опыта, поскитавшись босиком по улицам. И это неправильно. Это не то, чего ей хочется. Это не то, за что она продала душу. Оливия судорожно ищет кольцо, и сама не знает, откуда эта надежда, которой она просто обязана с ним поделиться.