Под пеленою ясности.

      — Ты обязана научиться бороться с чувством страха. — Уверенно сказал Грегор, отпивая свой крепкий кофе из кружки и тяжело вздыхая. — Дорогая, если ты не научишься уверенно держать в руке пистолет, то никакая полицейская академия тебе не светит.       Девчушка, сидящая напротив мужчины, только лишь насупилась, задумчиво разглядывая кусочки маршмеллоу, плавающие в стакане. Прошел уже год с тех пор, как они уехали из того города, прошел только год с тех пор, как он её удочерил, но они уже спелись и стали, что удивительно, настоящей семьей. — Па, говорю же тебе, твой пистолет мне не нравится. Мне нравится мой. — Он раза в три тяжелее. — Замечает мужчина, устало потирая свой немного седой висок. — И что ты так к нему привязалась? — Он… Важен. Он мне спас жизнь. — Я тоже спас тебе жизнь, но ты как-то не беспокоишься обо мне так сильно, как об этой пушке.       Девчонка усмехнулась, разглядывая обиженную мину полицейского, что показательно надул губы и громко хлюпнул кофе. Этот человек казался ей забавным, ибо почти с первого же дня их знакомства выяснилось, как много было у них общего, несмотря на огромную разницу в возрасте. Научные журналы, дурацкие шаблонные сериалы по МТВ, видеоигры, тяжелая музыка. Они сошлись почти сразу, наверное поэтому новоиспеченная Кира согласилась на процедуру удочерения. В конце концов, перспектива детского дома была куда хуже. — Я позволила тебе стать моим отцом. — Деловито говорит девчонка, наконец отпивая мятный какао из кружки. — Знаешь, Ки, будь твоя воля, ты бы позволила стать твоим отцом этому пистолету. — Мужчина тепло улыбается, разглядывая рождественскую суету за окном кафе, в котором они сидели. — Благо, ты до этого не успела додуматься. — А сейчас я уже активно начинаю размышлять над этим. — Девочка улыбается, уютно ежась в своем огромном вязаном свитере с оленями.

***

      Леон медленно поднялся с пола, стараясь унять легкую дрожь в руках и ногах. Кровавый след от волочения выглядел достаточно свежим, чтобы заставлять сорваться с места в пустоту и пугать, и отталкивать от себя одновременно. Мужчина внимательно оглядывал гору трупов, пытаясь успокоить себя тем, что девушек здесь нет. Следовательно, не факт, что они мертвы. Пусть и огромные лужи крови говорят ему абсолютно противоположное. — Соберись, Леон… — Он тяжело выдыхает, пытаясь собрать сумбур мыслей в одно целое. — Соберись и смотри.       Тяжело перешагивая через безмолвные тела, агент присел на корточки рядом с кровавыми полосами на полу, уходящими вглубь непонятного коридора. Полосы были не очень яркими, самые насыщенные отходили от лужи, становясь всё бледнее и бледнее с каждым метром. Не очень походило на то, что тело, которое волокли – оказывало хоть какое-то содействие или сопротивление. Больше походило на то, что тело было безвольным мешком, который просто хотели утащить из этой груды мяса, словно отделяя её от остальных. — Погоди. Почему её. Ты не знаешь, кого несли, не сгущай краски. — Бормочет Кеннеди сам себе, пытаясь затолкать иррациональный страх куда подальше в своем сознании.       Этого просто не могло произойти. Это просто не могло быть правдой, однако, окровавленный ботинок, валяющийся в коридоре, слишком явно намекает, что тело, которое здесь с трудом протащили, принадлежало Эшли. Не могла же она так отчаянно убегать от чего – либо, чтобы хорошо закрепленная обувь слетела с ноги и была благополучно брошена? Ибо если она бежала, то кого здесь волокли?       Леон осторожно шагает по каменному полу, стараясь не упустить из виду слабый кровавый след, что было ещё труднее заметить в той темноте, в которой находился коридор. Интересно, он и был таким неосвещенным или кто-то намеренно потушил все источники света, чтоб этого человека никто не нашел? В какой-то момент Леону показалось, что в его причинном месте будет и того светлее, чем сейчас было здесь. Как назло садился фонарь, слабым светом обдавая маленький участок каменного лабиринта. — Видимо, кто-то очень не хочет, чтобы вора поймали. — Мужчина усмехается, сдержанно кашляя в кулак. В уголках губ выступает слюна с примесью крови, которую он спешно стирает пальцем. Ещё рано ему сдаваться. Слишком рано.       Кеннеди внимательно присматривается к ещё одному, очередному темному предмету, брошенному у стены коридора, и по его спине пробегают холодные болезненные мурашки. Теперь он окончательно сбит с толку, окончательно поддался волне отчаяния и непонятного страха перед тем, что его ждет впереди. Это был плохой знак, это был чертовски плохой знак. Предметом, брошенном в темноте, был пистолет его напарницы.

***

      Этот коридор чем-то напоминал чрево огромного каменного червя, настолько огромного, что пройдя уже так много метров по нему, света в конце тоннеля так и не виделось. Темно, хоть глаз выколи, но темнота была вынужденным и необходимым для фигуры решением, дабы их местонахождение до последнего момента оставалось неопределенно. Фигура не хотела попасться на глаза хоть кому-нибудь, только сдавленно хрипела временами, нарушая звуки волочения.       Ноги блондинки, что была безвольной ношей, с двух сторон стерты до крови, если не больше. А всё эти юбки, которые не защищают ноги в таких вот ситуациях. Как много кожи, кусочков эпителия и крови осталось там, позади, на неровных камнях, выстилающих пол? Наверняка это безумно больно, капиллярные кровотечения одни из самых неприятных повреждений кожного покрова. От такого часто остаются шрамы. Только вот пострадавшей всё равно, она не подавала даже элементарных признаков жизни, что уж говорить о реакции на болевые ощущения.       Фигура садится рядом, осторожно укладывая тело полностью на пол. Тень очевидно устала, это слышно по тяжелому дыханию и легким хрипам. Она переводит дух, оглядывая изодранные в мясо ноги девчушки, но молчит, даже не пытается проверить пульс. Казалось, жива ли ноша или нет – тень не волновало. Цель тени- бесцельное волочение куда-то туда, дальше, в пустоту.       Однако, звуки откуда-то со спины заставляют тень вздрогнуть от неожиданности и испуга, сдавленно выдохнуть, с трудом пытаясь подняться на ноги и замереть. Слишком мало времени выдалось фигуре для отдыха, она явно не восстановила силы, судорожно вглядываясь в темное пространство, что уже было позади их с тушей пути. Шум не смолкает, наоборот, становится всё громче и громче, будто бы его источник медленно, но верно приближался. Тень хватает лежащее на земле тело за руку, с громким пыхтением принимаясь тащить дальше. Шаги громче, скорость низкая. Тень раздраженно шипит и рычит, бросая руку Эшли, чтобы вновь вглядеться куда-то в темноту. Фигура не издает звуков, она только напряжена и явно устала.       А шаги были всё ближе.

***

      Леон внимательно вглядывается в темноту, будучи уверенным, что только что видел скользнувшую куда-то в стену тень, но потерев глаза, принял это за игру света, что слабым лучиком надежды виднелся где-то в конце коридора. В этих стенах нет углублений, а если кто-то и спрятался за небольшой колонной – один ловкий удар, и дело в шляпе.       На полу что-то лежит, грузной мрачной тенью, он присматривается к ней и срывается с места, понимая, что это возможно Эшли, совсем позабыв об опасности. Какая опасность, когда там лежит девушка, которой нужна помощь.       Он наклоняется, садится на корточки перед ней, пытаясь нащупать пульс на её запястье. Эшли выглядела дурно, по крайней мере так казалось в таком полумраке. — Эш, ты в порядке? Эш… — Леон уже было потянул к молчащему телу рки, как в затылок ему что-то уперлось. Судя по звуку снятия с предохранителя – к затылку приставлен пистолет.       Леон понимает, что даже если он будет действовать быстро – либо ему, либо Эш прилетит пуля, потому он покорно повинуется молчаливому приказу встать, ибо только ради этого такое и делают. — Не стреляйте, я безобидный. — Делает отчаянную попытку заговорить Леон, и пистолет тут же убирается. — Леон?... Это… Ты? Ты жив?... — Хриплый и слабый голос послышался со стороны спины.       Это Кира, и судя по звукам она чувствует себя очень … дурно. Но почему-то Леона не так сильно беспокоит состояние его напарницы, ведь она ещё на ногах. Скорее всего она просто выдохлась, протащив не особо легкое тело дочери президента на таком расстоянии. Кеннеди осторожно поднимает Эшли на руки, направляясь к светлому пятну впереди коридора, а девушка позади, тяжело дыша и хрипя, медленно плелась за ними.

***

— Эш, не смей мне тут помирать! — Кира трясет обмякшее тело блондинки, испуганно оглядываясь по сторонам.        Уже все мертвы, можно было со спокойной совестью перевести дух. Но что-то болезненно мешает. В боку агента торчит какой-то металлический прут небольшого диаметра, который ей воткнул один из сектантов. Больно, неприятно, мешает нормально передвигаться и дышать.       Девушка медленно сняла со своего бедра маленький подсумок и едва заметным красным крестом на наружном кармашке. Не густой у неё запас медикаментов, было бы лучше насобирать в следующий раз больше всякой всячины. Или завести себе ручного медика. Шатенка медленно открыла свой мед подсумок и трясущимися руками достала странного вида шприц, в котором, словно в магазине пистолета, были заряжены маленькие ампулки. — Двадцать пять ампул. Хватит на пять инъекций…       Волковских кидает взгляд на лежащую на полу Эшли. Придется двигаться так, здесь девчонку оставлять нельзя. Агент тяжело вздыхает, тут же дергаясь от боли в боку. Нужно ещё и что-то сделать с этим проклятым ранением. Она осторожно взялась за торчащий из живота прут, намереваясь его вытащить, однако тут же осеклась. А стоит ли? Она не была уверена, что органы не задеты, хоть и примерно понимала это. — Чертова победительница по жизни. — Девушка вздохнула, доставая свой нож из ножен и медленно разрезала свитер в районе ранения. — Похоже, придется пока походить со штырем в пузе.       Волковских поднесла странного вида шприц к границам прокола, обкалывая себя вокруг него, видимо, обезболивающими. По телу почти сразу проходит приятная холодная волна, вызывающая облегчение во всем её напряженном теле. Доза зашла. — Минус пять. На минут двадцать я ходячая. Надеюсь, мы с тобой доползем раньше до лабораторий, чем мои запасы иссякнут. Да, Эш?       Блондинка звуков не подавала, но это не остановило Киру от того, чтобы кряхтя подняться и, схватив дочь президента за руки, потащить её вглубь коридора. Главное успеть до того, как кончатся ампулы.

***

      Леон кладет Эшли на кресло, отчаянно пытаясь разобраться с непонятным для него аппаратом. Множество экранов, всё на испанском, который он, к слову, не знает, и сотни манящих кнопочек. В это же время Кира обессилено садится на одну из коек, с блаженством притягивая к себе поднос с хирургическими инструментами. Леон даже не обращал внимания на то, что с его напарницей что-то не так, пока они не вышли на свет. Когда он наконец заметил, с чем именно Кира тащила по коридору тело Эш ему стало плохо.       Девушка же не обращала внимания на Леона ровно так же, как он на неё в коридоре, медленно натягивая белые хирургические перчатки, взятые со столика, на немного трясущиеся руки. Уколы уже отходили, сильная боль в животе мешала как следует сосредоточиться. Она медленно, шипя от боли сбросила свой промокший от крови и пота свитер. С перчаток белой пылью слетел тальк, оседая на темно-синих брюках, позволяя девушке наконец взяться за работу. Очередные пять уколов, что были, судя по ампулам, третьей дозой обезбола. Легкий кайф, но последовавший после него болезненный вскрик отвлек Леона от лицезрения мини самооперации по удалению из себя непонятных металлических прутков.       Он вновь погрузился в изучение аппарата, наконец нажав нужную кнопку. Аппарат издал странный звук, экраны пару раз моргнули, а тело Эшли затряслось, позволяя странного вида лучу, похожему больше на электрические разряды, удалить из её груди огромного размера Лас Плагас. — Мне нужна твоя помощь. — Тихо говорит Леон, закашливаясь в кулак. Он уже перенес тело Эшли на одну из коек. — Нажать кнопку. — Я пока занята, не смогу подойти. — Кира отбросила прут в сторону, тут же зажимая кровоточащую рану. — Но ты, к слову, можешь мне помочь. Зашей на спине. Я не дотянусь.       Леон неуверенно покачнулся, после чего шагнул в сторону напарницы, что кусая до крови губы заливала себе в рану какой-то странного вида раствор. Судя по тому, что она не бледнела стремительно и не теряла сознание – органы все же не были повреждены. Девушка уверенно начинает зашивать рану большой загнутой иглой. — Надеюсь, ты умеешь носки штопать, Леон? — Носки? При чем тут носки?... — Потому что я сейчас рваный носок и меня нужно заштопать. — Девушка вымученно улыбается, снова и снова прокалывая свою кожу и плоть. — Так умеешь? — Умею. — Леон кивает, натягивая на руки новую пару перчаток и отмахиваясь от поднявшегося в воздух талька. — Пять уколов вокруг раны. Зашивай как носок. — Девушка тяжело кряхтя вручает ему в руки шприц и иглу с нитью. — Понял. И всё же... Как ты ещё жива?... — Мне, очевидно, неслыханно повезло. Правда... Похоже, нам придется тут часок - другой посидеть. Мне... надо... отдохнуть....       С далекой койки послышался хриплый и тихий кашель Эшли.