Кто-то ошибся - ты или я?

All you need is to hear The voice of your heart In a world full of pain Someone's calling your name

Выходные прошли в концертах и полной загруженности. У меня не было ни минуты подумать о Диме. Хотя, конечно же, я врала сама себе. Каждая песня о любви давалась тяжело, словно кто-то проводил острым ножом по сердцу. А еще я перестала нормально спать. С засыпанием проблем не было, но зато сны превратились в эротические фантазии, от которых мне полностью сносило крышу. И теперь каждое утро я просыпалась крайне неудовлетворенная и злая. В понедельник я чувствовала себя совершенно разбитой, но пыталась держаться горделивой стервочкой. Я не знала, чего больше хотела – увидеть Диму или наоборот не встретиться с ним. Точнее я очень боялась, как он будет вести себя. Сделает вид, что ничего не было? Будет игнорировать? Как любая девушка, я мечтала, что Дима поведет себя, как настоящий мужчина. Хотя бы признает, что был неправ, а лучше - если бы одна из моих ночных грез исполнилась. Я мечтала о том, что Дима подойдет ко мне и признается, что я ему нравлюсь. А потом мы поцелуемся так же страстно, как всего пару дней назад. Вот с такими противоречивыми мыслями внутри я вышла из такси напротив «Останкино». Покрапывала промозглая морось, поэтому я устроила небольшую пробежку на своих каблуках. Уже практически достигнув цели, у самой двери, я поскользнулась и приготовилась к падению, как меня подхватили чьи-то сильные руки. Я прошептала «спасибо», поднимая глаза на спасителя, которым оказался, конечно же, он. На его манящих губах играла широкая улыбка. Глаза светились каким-то необыкновенным солнцем, а влажные волосы были в полнейшем беспорядке. Я застыла в его объятьях, не зная, как вести себя. - Привет, бегунья, - наклоняясь ко мне и практически дотрагиваясь до мочки уха, прошептал Дима. Я вздрогнула, чувствуя толпу мурашек, забегавших по всему телу. Но растерялась я всего лишь на мгновение. Потом я нацепила на лицо приветливо-безразличную маску и высвободилась из его объятий: - Привет, спаситель. Дима засмеялся, а мне стало не по себе. Слишком уж он был радостный, словно и не переживал за нашу встречу сегодня. Меня пронзило чувство осознания простой истины – ему было далеко не впервой крутить интрижки с коллегами. Чувствуя, как холод залезал под пальто, я поспешила открыть дверь и зайти внутрь. Дима последовал за мной. Он шел сзади и молчал, а меня это начинало подбешивать, но я не могла показать, какая буря эмоций творилась у меня на душе. - Как твои дела? – спросила я. - Нормально. А ты как? – таким же безразличным тоном спросил Дима, больше не улыбаясь. - Хорошо. Чем на выходных занимался? – оставалось всего пару метров до моей гримерки, и я не могла оставить последнее слово за ним. - Как всегда работал, - ответил мужчина, входя в свою гримерку. Когда Дима скрылся за дверью, я даже застыла от растерянности. Вроде теперь все стало кристально понятным – он будет делать вид, что ничего не было. Только от этого знания словно мороз по коже прошел, а настроение упало еще ниже. Видя мое депрессивное расположение духа, мои ребята пытались развеселить меня на репетициях, и вскоре мой смех разливался по всему «Останкино». Все-таки главное, когда тебе плохо, не быть одной. Искать поддержку в смехе и разговорах с людьми. С такими позитивными мыслями я вышла из своей гримерки, направляясь к выходу. Конечно же, я проходила мимо его двери, которая была раскрыта настежь, и не удержалась, заглянув внутрь. На диване сидели Дима и Саша Белякова. Они тихонько о чем-то разговаривали. Конечно же, как разумный человек, я должна была подумать о том, что они обсуждали шоу, номера, музыку, что-то вроде этого, но я, как истеричка, стала накручивать себя. Еще с той передачи, где Дима кричал ей вслед «Секс!», я чувствовала, что когда смотрю на Сашу, у меня щемит в сердце. Проклятая ревность не давала мыслить рационально. И вот сейчас, когда они сидели всего в нескольких миллиметрах друг от друга, я просто бесилась внутри, но понимала, что нужно как можно скорее отойти от двери и перестать быть сталкером. Казалось, что разум вернулся на положенное место, и я собиралась уже уходить, как у меня на всю заиграл рингтон мобильника. Я остолбенела, чувствуя, как краснею. А еще я, вместо того, чтобы отвернуться или уставиться в пол, смотрела прямо в молочно-шоколадные глаза. А Дима ответно глядел на меня. На его губах опять была ухмылка, которую я, хотела бы убрать, подойдя к этой парочке и отвешивая пощечину. Мобильник упрямо названивал. Я, вздохнув, отвернулась от Димы и пошла на выход, по пути разговаривая с мамой. Намечалось интервью, которое заставит меня позабыть об этом мужчине. Хотя бы на час… Во вторник мама проводила репетиции вместо меня, потому что мы уехали на концерты. Только планируя, погрузиться в работу с головой, я нашла в дорожной сумке его книгу. На сердце опять стало грустно, и очень хотелось выбросить ее в ближайшую мусорку. Но, к сожалению, человека из своей жизни так быстро не выкинешь, особенно если ты с ним работаешь. В среду репетиции опять были полны смеха, но я, как и ребята, начинала волноваться перед прямым эфиром. Слава Богу, у нас в команде был Антон Беляев, который был не только гениальным музыкантом, но и очень позитивным человеком. Он веселил всех нас, не давая вешать нос. После заряжающих радужных репетиций, я шла к себе в гримерку, видя, что около дверей стояли Дима и Саша, которые опять о чем-то мило беседовали. Я опять стала закипать, но натянула на лицо шикарную улыбочку. Тут совершенно неожиданно сзади меня подняли чьи-то сильные руки, отчего я, конечно же, сразу закричала. Перекручиваясь и вырываясь из крепких объятий, я, наконец, сумела разглядеть шалунишку Антона. Теперь я уже не кричала и не вырывалась, думая, что меня отпустят, но не тут-то было: певец стал меня щекотать, отчего я начала громко смеяться, не в силах остановиться. Наконец освободившись из объятий, я побежала в свою гримерку, но Антон опять схватил меня. Я снова стала хохотать и вырываться. Когда я получила свободу во второй раз, я, не задумываясь, сняла каблуки и побежала вперед, оглядываясь и строя смешные рожицы Антону. Я даже не знала, что навстречу мне шел Дима, в которого я, конечно же, врезалась. Мы соприкоснулись всего на пару секунд. Но я успела почувствовать дрожь. Я еще раз убедилась, какое значение для меня имели руки этого мужчины. Как мне хотелось, чтобы он был рядом… Дима отошел от меня, убрав руки с моей талии, и в тот момент мне показалось, что он отпускал мое сердце. Его безразличный взгляд глубоко ранил. Я не хотела смотреть, как Дима будет улыбаться Саше, поэтому чуть ли не бегом залетела в гримерку. Я хлопнула дверью. Слишком громко. Поежившись от гулкого звука, я присела на диван и обхватила себя руками. Снова я осталась одна. У разбитого корыта. Не хотелось терзать себя, но это получалось как-то само по себе. Прошло не больше пяти минут, когда я встала и начала собираться уходить. В дверь постучали. Не оборачиваясь, я крикнула: - Входите! Обернувшись, я опять наткнулась на пронзительный взгляд Димы. Я открыла рот, собираясь хоть что-то сказать, но потом опять закрыла, не зная, как вести себя. Я отвернулась и продолжила собирать вещи в косметичку. - Поль, не нужно этого, - стоя позади меня, сказал мужчина. - Чего не нужно? – оборачиваясь к нему лицом, спросила я. - Так себя вести. - Как? – строя из себя дурочку и пытаясь улыбаться, опять спросила я. Дима закатил глаза: - Словно нам с тобой по пятнадцать, и это наши первые отношения. - Да уж, очень по-взрослому меня игнорировать, а потом еще и утверждать, что я во всем виновата, - закипая, повысила я тон. - Я тебя не игнорировал! – Дима тоже был раздражен. – Просто я не знаю, как себя вести, а ты еще тут ржешь на весь коридор, как сумасшедшая. - А ты воркуешь, как голубок, с Сашей, но я же молчу и веду себя, как взрослая, - я скрестила руки у себя на груди. - Очень по-взрослому, - усмехнулся парень. – Ревнуешь меня что ли? - Кто бы говорил, - закатила глаза я. Дима посмотрел на меня и засмеялся: - Ну, точно влюбленные подростки! Я тоже усмехнулась, но сердце все равно было далеко не на месте. - Дима, я не знаю, как себя вести и что вообще делать, - прошептала я, глядя мужчине в глаза. - Я тоже не знаю, Поль, - тяжко вздохнул артист. Мы стояли друг напротив друга, глядя в глаза. Думая, каждый о своем. И эта тишина погружала в какой-то депрессивный омут. Я видела, как Дима о чем-то усиленно думал, но не мог вымолвить и слова, как и я. Потому что боялись разрушить те отношения, что были. Дима коснулся пальцами моей щеки, подойдя еще ближе. Всего на пару минут я представила, как было бы здорово, если бы он сейчас поцеловал меня. Плюнул на все, сжал мою голову в своих руках и впился в мои губы, но вместо этого он просто, словно совсем и не причинял боль, сказал: - Давай будем как раньше дружить. Я остолбенела, а Дима смотрел на меня, ожидая. Я лишь кивнула, а потом, когда он и не собирался уходить, бросила: - Мне нужно собираться на интервью. Мужчина кивнул и ушел, а мое сердце опять вернулось на место. Плачущее и молящее о том, чтобы это был просто дурной сон. В четверг я была уже спокойна, как удав, точнее внешне казалась такой. На самом же деле дома я несколько часов рыдала в подушку и слушала слезливые песни. Было невыразимо больно оттого, что пришел конец так и не начавшимся отношениями. Мы репетировали, а я продолжала улыбаться, веселиться и поддерживать ребят, думая лишь о том, чтобы поскорее эти чувства к Диме умерли. Чтобы ни осталось и следа от этой влюбленности. Но, наверное, кто-то очень саркастический услышал меня наверху, и поэтому в конце рабочего дня я обнаружила в своей гримерке огромный букет красных роз. Я вытянула записку, внутренне содрогаясь от возможного имени отправителя. Да, это был Дима. «Ты сегодня прекрасно выглядишь! Спасибо за то, что все еще рядом!» Я горько усмехнулась и присела на диван, словно мне нужна была какая-то ощутимая поддержка, чтобы не упасть. Теперь у меня было два пути. Во-первых, я могла общаться с ним только по работе, делая так, чтобы наша «дружба» сошла на нет. Во-вторых, я могла дружить с ним. Раня себя, но при этом находясь рядом и радуясь его улыбке и нежным молочно-шоколадным глазам. Я думала всего лишь секунду. Потом я потянулась за мобильником и отправила смс: «Спасибо, Дима. Я всегда рядом». Я сделала свой выбор, и теперь буду играть его подругу, пока окончательно не убью в себе эту треклятую влюбленность. Я сидела в своей гримерке с улыбкой до ушей. Сегодня закончился Четвертьфинал. Все прошло хорошо. Мы с Димой натанцевались, наговорились так, что мое сердце гулко стучало о ребра, не собираясь забывать этот любовный кайф. Я тяжко вздохнула и потрясла головой, собираясь выбросить ненужные вопросы и ощутимую усталость. Быстренько собравшись, я шла по коридору, собираясь залезть сначала в уютное такси, а потом, как можно скорее, в тепленькую постель. Но моим планам было не суждено сбыться… Я вышла через черный выход, так как после прямого эфира на улице была куча народа, а я сегодня ужасно устала. Выйдя на холодный воздух, я поняла, что совершенно одна и вдохнула в себя вечернюю прохладу. - Пелагея, - прозвучало в ночной тишине. Я чуть не охнула от страха, когда на меня стала надвигаться черная тень. А через пару мгновение я обнаружила перед собой Диму Сороченкова. Я выдохнула от облегчения и захихикала: - Так можно и до инфаркта довести, Дим. Певец стоял слишком близко ко мне, нависая и практически касаясь лбом моего лица. - Не бойся, Поль. Я просто хотел сказать тебе огромное спасибо! Я расслабилась и положила руки ему на грудь, вроде как дружески поощряя, но внутренне я понимала, что хочу отгородиться от него. - Да, сегодня мы всех порвали! Просто молодцы! Ты видел, как я растрогалась? Дима кивнул, но продолжал молчать. Мне было неуютно, и я потянулась в карман за мобильником. Неожиданно Сороченков схватил меня за запястья и прижал к входной двери. У меня перехватило дыхание. Здесь никого не было. Никто не мог выйти и помочь, так как мы удерживали дверь. - Дима, ты что делаешь? – пытаясь быть железной наставницей, спросила я сердито. - То, что уже очень давно хотел, - мужчина оскалился и стал приближаться своими губами к моим. Я растерялась, не зная, что делать. Может, позвать на помощь? Закричать? - Ты сегодня прыгнул выше головы. Я не ожидала, что ты будешь такой потрясный, - слова вырвались из меня, желая отвлечь его. Но Диме не нужны были пустые разговоры. Он впился в меня поцелуем, от которого меня всю передернуло. Боже, ну почему я не ела ничего с утра? Хоть бы вырвало на него… Я стояла и ждала, пока этот ужас прекратится. Сжимала губы, не давая его языку проникнуть в мой рот. Казалось, Сороченков от этого заводился только сильнее. Его руки до боли сжимали мои запястья. Наверное, на них уже были синяки. Так больше не могло продолжаться! Я подняла ногу, собираясь врезать ему в пах, но его колени крепко врезались мне в бедра. Фактически, мужчина навалился на меня, не давая пошевелиться. Я стала усиленно дергать головой, пытаясь выбраться из оков этого противного поцелуя. Вместо получения долгожданной свободы, Сороченков еще сильнее впился в мои губы, а, чтобы я прекратила сопротивляться, чуть ли не боднул меня своей головой. Я почувствовала слабый удар о бетонную стену. Мне не было больно, хотелось одного – отключиться и забыться. Одна его рука стала шарить по моему телу, а второй – он удерживал мои запястья. Сначала он просто провел по бедру, а потом стал расстегивать мое пальто. Я опять попыталась высвободить руки, но меня сжали еще сильнее. Я хотела закричать, но мой рот накрыли грубым поцелуем. Теперь я действительно была в панике. По щекам стали течь слезы. Когда я уже думала, что надежды нет, кто-то толкнул в спину Сороченкова. Он отвлекся от меня, оборачиваясь на моего спасителя. Ему врезали, и я, наконец, ощутила свободу. Мужчины стали биться, а я стояла у стены, как будто кто-то меня к ней пригвоздил. В мыслях я приказывала себе собраться и не реветь, но это не помогало. Я присела на корточки у двери. Не знаю, сколько мне понадобилось времени, чтобы успокоиться, но, когда я уже встала, ко мне подбежал Дима. Мой Дима. Билан. Я подумала, что сейчас опять разрыдаюсь, но вместо этого я подошла к нему и обняла. - Спасибо, - прошептала я ему прямо в его бешено стучащее сердце. Он гладил меня по волосам, спине, пока я полностью не стала прежней веселой Полей. Дима взял меня за руку и повел к своей машине. Он ее завел, и мы поехали в неизвестном мне направлении. Дима молчал и не включал музыку. Мы остановились напротив моего подъезда. Сидя в тишине салона, я рассмотрела, что у мужчины была разбита губа. Я потянулась к ней, но поняла, что не смогу никак унять его боль. Я прикоснулась к его щеке и стала тихонечко поглаживать, чувствуя, как заледеневшие болевшие руки наполняются теплом. Так продолжалось несколько минут, пока Дима не стал мурлыкать, отчего я стала хихикать. - Как же приятно, - мужчина взял меня за ладонь и поцеловал мои пальчики. Я чуть ли не расплылась по салону лужицей. Потом я случайно дернула рукой, отчего по всему телу растеклась волна боли. Я громко ойкнула, чувствуя, как заныли запястья. Дима непонимающе уставился на меня. - Больно, - сказала я, убирая руки и собираясь вылезать из машины. Уже открыв дверцу, я почувствовала, как ко мне вновь подкрадывалась паника. Я остановилась на полпути и посмотрела в успокаивающие молочно-шоколадные глаза. Дима тепло улыбался. - Что-то таааааак чайку хочется, - весело сказал мужчина. Я улыбнулась в ответ: - Так пошли в гости. Я понимала, что может и не стоило этого делать, но все лучше, чем быть одной сейчас. Мы сидели на кухне и пили чай. Было невероятно тепло, оттого что это уже стало нашей маленькой традицией. Я тяжко вздохнула и подула в горячий напиток. - Поля, ты сегодня сделала настоящий концерт! Было прекрасно! – стал меня нахваливать Дима. - Да ты тоже хорош! Все номера были обалденные! – я говорила это искренне. - Спасибо. Мы с тобой вдвоем молодцы, - мужчина потянулся и накрыл своей ладонью мою. По всему телу сразу же растеклось тепло, которое я пыталась заглушить, повторяя как мантру: «мы с ним друзья!» - А больше всего мне понравился твой комментарий про то, что мы с тобой за шоу итак очень сильно натрогались, - глядя на наши ладони, тепло улыбнулась я. Дима засмеялся, а потом невозмутимо сказал: - Это ж на самом деле так! Мужчина сильнее сжал мою ладонь, а в ответ – я сделала тоже самое. В воздухе опять повисло молчание. - А мне больше всего понравилось слушать, как ты поешь. Хоть ты спела очень мало, но это так пронзило мою душу, - как будто бы смущаясь, проговорил Дима. Я молчала, чувствуя радость, а потом вспоминала эту песню. Точнее, кто ее пел. Я вытянула свою ладошку из захвата Димы и стала суетиться на кухне. - Что такое, Поля? – подходя ко мне сзади, спросил мужчина. - Ничего. Просто на Дим мне в этой жизни очень везет, - с горькой усмешкой сказала я. Как только я произнесла это вслух, мне показалось, что Диму могли обидеть мои слова. Уже собираясь обернуться и объяснить, что имела ввиду, я была остановлена крепкими объятьями сзади. Дима прижимался ко мне всем своим телом, положив голову мне на плечо. В тот момент я не чувствовала ничего кроме защищенности. Я могла расслабиться рядом с ним. Мне хотелось наплевать на наши «дружеские» отношения и поцеловать его, послав все к чертям. Я собиралась повернуть голову, но мне не дали. Я почувствовала, что его губы были напротив моего уха: - Меня вообще-то Витей зовут. Он сказал это совершенно невозмутимо, а потом стал помогать мне убирать со стола. Больше мы ни о чем не говорили в тот вечер. Даже не попрощались друг с другом. Дима лишь поцеловал меня в лоб и сказал, чтобы звонила, если что-то случится. Когда я засыпала, его слова заботы горели в сердце, давая надежду. И теперь я уж и думать забыла о Сороченкове. ~~~ Дима зашел в пустую квартиру. Все было как всегда. И вроде как мужчина должен был радоваться покою, царившему здесь. Но внутри у Димы были сотни мыслей. Он запутался в собственных чувствах. Но старался загнать тысячи вопросов в черную дыру нерешенных отложенных на потом дел. Больше не раздумывая, Дима набрал Аксюту и рассказал про Сороченкова. Он не хотел, чтобы этого урода пускали в «Останкино». Даже лежа в кровати, Дима сжимал руки в кулаки, вспоминая, как этот подонок насильно держал Пелагею. Как причинял ей боль. Ее слезы. Грустные глаза. Все это очень глубоко ранило его сердце. Намного больше его глупой ревности к Беляеву. Дима чувствовал что-то необъяснимое внутри. Когда он решил, что дружить – лучший выход для них, он не думал, что ему будет так больно. Больно думать над тем, что говорить ей. Больно не обнимать ее. После сегодняшнего дня Дима был уверен, что влюбился в Полю. Только он не мог решить: бороться за нее или нет…