Жажда скорости. Постапокалипсис

Закат. Дорога ложится темным, местами треснутым асфальтом, вытягиваясь в прямую линию на многие километры вперед. Свинцовые, будто выточенные из камня тучи висят низко над головой, угрожая в любую минуту упасть и накрыть всю землю своим необъятным существом. Вдали, по краям дикого, поросшего сорняком поля виднеются ободранные, обломанные ветром деревья. В воздухе висит запах гари и серы, а глаза даже сквозь стекла темных очков застилает густой дым, заставляя слезную железу вырабатывать редкую слезу, солёную и горькую, как судьба уже практически истребленного человечества. Каждый вдох отдается жгучей болью в измученном постоянными криками по ночам и сожженном горьким дымом горле. А ведь еще недавно все было по-другому. Не было ни шрамов, что испещрили некогда покрытые столь грубой кожей руки, не было этой боли в плече от недавно полученного укуса дикими волками, не было этих тяжелых обязательств, так резко свалившихся на плечи сильного и телом, и духом мужчины и не было этих тяжелых, ядовитых туч, висящих над головой. А появились все эти никому не нужные радости жизни несколько месяцев назад, после одного лишь, казалось, незначительного сбоя. Большой адронный коллайдер, или попросту БАК, в один прекрасный день вышел из-под контроля небольшой группы ученых, на тот момент присутствовавших рядом с экспериментальной лабораторией, вследствие чего произошел очень сильный взрыв, оказавшийся силой больше, чем атомный или ядерный. Теории некоторых ученых были тут же опровержены: в эпицентре взрыва не открылось черной дыры, как многие «золотые умы человечества» тогда еще утверждали в своих научных работах; в первые же секунды своего существования этот «конфуз» унес жизни более, чем половины живых организмов планеты, включая растения, животных, насекомых и даже некоторых выходцев из царства бактерий. Далеко не многим удалось пережить первые минуты и часы после взрыва, не говоря уже о днях и неделях. Но были и таковые. Они, чьи тела были окрашены в багрово-красный цвет крови, а души были покрыты медленно зарастающими ранами, вышли на свет, дабы продолжить свое сражение за существование на оставленной доживать свое столетие планете. И снова главную роль на себя принял он – Естественный отбор. Немногочисленные группы людей при встречах за очень и очень редким исключением уничтожали друг друга, возможно, выигрывая шанс на лучшую жизнь в другой реальности как вознаграждение за столь долгую битву и красивый проигрыш так не вовремя пришедшей судьбе, но, более вероятно, лишь забирая у уничтоженного своими же руками человечества надежду на возрождение и восстание из этого сухого пепла. Все те, кто существует в наше время – сильные, приспособившиеся к суровым реалиям современности индивиды. Жажда крови – главная ценность, количество убитых – фактор авторитета, а редкие ценности – разменная монета грязного, забытого Богом и покрытого толстым слоем пыли мира. Но были и более разумные – те, кто не побоялся отбросить все обязательства пред уничтоженным обществом, те, кто ушел в самоволку и, упиваясь одиночеством и красотой умирающего мира, продолжали жить. Они становились хищниками – не теми, кто бездумно, полагаясь лишь на природные инстинкты, выслеживает и убивает упустившую контроль на одну секунду жертву, нет. Они становились хищниками, что использовали свой ум, не марая руки в багряной, медленно стекающей крови; они не тратили времени на поиски падали, оставленной быстро адаптировавшимися к суровым условиям Апокалипсиса животными: они развивались, приспосабливались сами; они убивали лишь мыслями, ловкими движениями рук и красотой слова, заманивая доверчивую жертву в свои хитроумные ловушки. Их-то как раз больше всех и боялись эти непонятно как выжившие слабаки, сбивавшиеся стаями, как голодные шакалы. Одиночек называли айнами – непонятно откуда произошедшее слово быстро разлетелось среди выживших, и теперь каждый айн мог гордиться своим званием. Айнов всегда уважали, не смели и слова сказать поперек в нежелании вызвать у одиночки жажды крови, всегда бесплатно отдавали свои немногочисленные припасы и при надобности помогали медикаментами и кровом. Он – один из айнов. Стремительный, ловкий, сильный, вселяющий у остальных страх и трепет пред своим существом. Он едет на своем старом, грохочущем на всю окрестность мотоцикле, прорываясь сквозь густой туман. В зубах его бумажный сверток – некое подобие сигареты, чистая импровизация «продавцов» его времени. Он, зажмурившись, делает затяжку, и через пару секунд выпускает сизый пар, извивающийся бледно-серыми змейками, наслаждаясь терпким вкусом табака и приятным жжением в легких. Сквозь темные стекла его очков смотрят карие, вечно прищуренные в поисках добычи глаза, а сильные руки удерживают руль его старого Харлея. Он доволен собой, своей жизнью, своим миром, ведь в нем он – Бог. Он творит свою судьбу, творит судьбы других. Он вправе решать, как поступить с каждым, кто встанет на его пути, и никто не может его остановить. Недостаточно они для него сильны. Единственная его слабость, что он утоляет в сражениях, убийствах и езде – жажда скорости, стремления вперед, жажда ощущений. И он всегда удовлетворен, ведь он жив. Да, пусть этот мир разрушается все больше и больше с каждой секундой. Да, пусть люди убивают сами себя, природа уже уничтожена, и выжившим едва ли хватает кислорода для дыхания. Да, пусть человечество висит на волоске от уничтожения, все еще дергаясь в предсмертных конвульсиях в попытке продолжить существование. Да, пусть они – последнее поколение, доживающее свой век на этой покрытой дерьмом планете. Ему все равно. Он свободен, и жажда скорости тянет его вперед, сквозь пыльный воздух и неизбежность смерти. И пока он жив, он не остановится.