Как пишут в романах...

      В детстве мама читала Нати немало книг. Каждая из них оканчивалась предложением, хорошо отложившимся в голове на самой-самой ближней полочке, чтобы далеко лезть не нужно было: «И жили они долго и счастливо». А в чем же заключалось их счастье? В конце герои женились, и даже смерть не смогла бы разлучить их. Мама читала: «И поцеловал принц принцессу в сахарные уста», а девочка морщилась. Фу, какая бяка! И почему у принцессы уста сладкие? Она много ела конфет? Или у нее помада такая вкусная была? Но как бы противно ей не было от поцелуев главных героев (ну правда, гадость ведь, как они так могут?), одна простая мысль прочно засела в ее маленькой несмышленой головке: чтобы стать счастливой, нужно обязательно выйти замуж.       А потом было множество мультфильмов, где принцессы выходили замуж за прекрасных принцев. И девушки эти были такие красивые-красивые, волосы всегда такие ухоженные и убраны в опрятные прически, а в ее вьющихся темных волосах нет-нет, да что-нибудь запутается, и вытащить потом тяжело. Когда принцессы поют, все начинают им подпевать, а когда Нати пытается вытягивать также высоко слова, мальчишки в детском саду велят ей заткнутся, а девчонки в красивых дорогих платьях хихикают и говорят, посмеиваясь, что не быть ей певицей, из-за чего Монтеро расстраивалась очень сильно. Почему она не может стать принцессой? Что есть у них такого, чего нет у нее?       У бабушки на самых высоких полках, добираясь до которых, девочка не раз падала с пирамиды вещей на стуле, лежали небольшие по размеру, но толстенькие книжечки: одни – в твердом переплете, другие – с мягкой обложкой. Дедушка махал рукой, говоря, что это – глупые книжки о любви с соплями и нежностями, когда внучка просила рассказать, что же это за произведения на запретных полках, до которых так хочется дотянуться, добраться, словно до вершины Эвереста. Но Нати не жалко было разбитых коленок и ободранных локтей, если хоть одну книжечку достать все же удавалось. Детские пальчики аккуратно переворачивали странички, а любопытные глазки, карие, как у любимой мамы, с интересом вглядывались в новые и незнакомые слова. Румянец пылал на пухлых щеках, а обветренные губы, которые она из-за вредной привычки так любила облизывать, изгибались дугой в улыбке. Какие интересные книжки.       У девушек сердце всегда из груди готово выскочить, а голова так кружится, что главная героиня готова в обморок упасть. Надо же, какая эта Любовь колдунья! Что же это за заклинания такие, что люди меняются и сами не свои становятся? Почему у этой равнодушной девушки вдруг дыхание сперло и она «начинает глупо улыбаться»? Так и должно быть? Вот странно…       Литературу, что была в программе, Нати не любила вовсе, а вот почитать один-другой толстый томик о томлениях влюбленных – вполне неплохое занятие. Прятать миниатюрную, но толстую книжку за учебниками – дело непростое, однако ловили девушку за этим крайне редко. И лишь тогда, когда она отвлекалась от наблюдения краем глаза за учителем. «Все читаешь свои глупые книжки?» — посмеивались над ней уже другие модницы, теперь – в откровенных нарядах. А кудлатая лишь нос гордо задирала, вот еще, слушать тех, кто ничего не понимает! Может, у них и был «жизненный опыт» (со сколькими парнями эти хабалки встречались, девушка даже и считать боялась – собьется ведь где-то ближе к середине, если считать в сумме), но у нее были ее романы, и Монтеро думала, что о любви знает все. А потому ее ужасно терзали сомнения, касаемо чувств к парню, что живет по соседству.       Вся эта сложившаяся ситуация вообще казалась ей неправильной. Все совсем не так, как пишут в ее любимых книгах, от которых волной удовольствия накрывает и дыхание спирает. Должно было все быть по-другому, она уверена. Они должны были не видеть друг друга в упор, а потом случилось бы что-то, что навсегда бы изменило их жизни. В голове на автомате прокручиваются различные сценарии того, как это могло бы случиться. Но нет, просто в один день этот парень неразборчиво пробурчал себе под нос что-то типа того, что они знакомы не первый год, а потому было бы неплохо узнать друг друга получше – соседи, все-таки. Да и Монтеро показалась ему очень интересной девушкой, как он позднее объяснил. Про их «свидание» Нати вообще предпочла бы не вспоминать – совсем не романтично. Она помогала им с другом чинить машину – никакой романтикой и не пахло, только примесью выхлопных газов и бензина. Друг его – тот еще болван, как ей тогда казалось. То и дело отмачивал пошлые и тупые шуточки, которые казались ему смешными. Как говорится: «Сам пошутил, сам посмеялся». А вот Эрнандес за него тогда извинялся и просил дать еще один шанс, потому что и ежу ясно было – «свидание» безнадежно испорчено. Да и сама девушка не понимает, как могла согласиться на вторую попытку.       Как бы то ни было, теперь они вместе. И как это произошло, Нати тоже не особо знать хочется. Вот только почему-то дыхание как-то не сбивается, а дышать трудно не становится. Голова ее и та не собирается кружиться от недостатка кислорода. Сердце не хочет выпрыгивать из груди: ему хочется биться спокойно и ровно, как обычно. И перед глазами ничего не плывет. А ведь должно, Нати уверена.       — Эй, твой кофе давно готов. Чего застряла? — Она даже не поворачивается, пожав плечами, а сама готова заплакать от обиды. Почему каким-то вымышленным героям такая романтика, а ей – обыденная реальность? Это же, как минимум, нечестно! — Нат, все хорошо? Ты весь день какая-то странная и понурая ходишь. Точно ничего не случилось?       Девушка с копной темных вьющихся от природы волос в ответ лишь снова плечами пожимает в ответ на его заботу. Ей хочется открыто ткнуть пальцем на эти ошибки, необходимо ведь непременно их исправить! Нати хотелось бы полюбить его, вот так, как в романах пишут. Хмурится и дуется, решив все-таки ответить словами, а не неясными ему жестами.       — Случилось.       — Правда? — Она отчетливо слышит взволнованность в голосе, но не хочет замечать ее и понимать. Диего подходит, медленно, но спеша, и кладет руку на спину, разглаживая складки футболки. — Что такое?       — Это все неправильно, — отвечает девушка со вздохом.       — Что «все»? — не понимает парень, от чего его любимая больше злиться начинает и вскакивает резко с дивана.       — Да все, понимаешь? Все! Так не должно быть!       — Да что не должно быть? — теперь хмурится он, ничего не понимая. В какое же глупое положение она его поставила, Эрнандес теперь себя идиотом чувствует за неспособность правильно растолковать ее слова. — Объясни ты уже, наконец, нормально!       — Ты не такой. Я не такая. Наши отношения не такие. Все не так!       — Ты хочешь сказать, что нужно расстаться? — у парня начинают сдавать нервы. Он уже готов услышать это «да», разрывающее сердце, словно ненужную бумажку. Пусть так! Он все равно ведь не сдастся и бороться будет, ведь уверен, что у девушки его – временное помутнение рассудка.       — Нет же! Нет! — Она испуганно смотрит на него. Такого ей даже в голову не приходило, как и то, что слова ее выглядят «немного» непонятными для окружающих. — Ты… у меня должно сердце выпрыгивать, когда ты рядом! И еще я обязана забывать, как дышать! А ты должен ставить меня в неловкое положение все время. Вот… И должно все время что-то происходить, что будет нам мешать быть вместе, а мы бы эти препятствия все равно преодолевали!..       И теперь, когда до Нати доходит вся абсурдность только что сказанного, мысли Диего проясняются, а в голове всплывает жалоба друга на то, что подружка его часто голову романтичной ерундой забивает и обязывает его быть более «чутким» или «чувствительным», парень уже не помнит. Он едва сдерживает смех, когда наконец-то в полной мере осознает всю суть сказанных любимой слов, но так и не решается вслух даже усмехнуться, видя, как кудлатая подружка опускается обратно на диван, смущенно опустив голову. Эрнандес точно знает, что будет только хуже, сделай он так, а потому мягко обнимает за плечи и убирает от ее лица пряди.       — Кажется, я все понял, — она смотрит на него удивленно. — Дай подумать… рассказы подружек? Слезливый фильм? Любовный роман?       — Последнее, — стушевавшись, отвечает Наталия. Ох, и как же это он ее терпит? Как она вообще могла подумать, что Диего не поймет? Облажалась девушка порядком. Обычно она не позволяет себе вообще говорить о чем-то, что касается ее «хобби», а в этот раз как-то сорвалась. Ему вообще не стоило знать об этом. — Я много прошу, да?       Парень мягко улыбается, заботливо забирая кудлатую прядь за покрасневшее ушко. Теперь ясно, что же такое постоянно читала эта девчонка, лежа в гамаке на заднем дворе. При этом на ее лице такая гамма эмоций отображалась, что нельзя было не засмотреться. Конечно же, ему всегда было интересно, что это за книги такие, от которых соседка то плачет, то, навернувшись с гамака, скачет довольная по мягкой почти изумрудной траве, игнорируя ворчание матери о том, что земля еще слишком холодная для прогулок по ней босиком.       — Вовсе нет. Это ты у нас любишь проблемы придумывать и расстраиваться из-за них, даже ничего толком не узнав, — слабый щелбан, пришедшийся на лоб, в одно мгновение вышибает из головы остатки дурных мыслей, и Нати айкает, сжав притворно обидчиво губы. — Хорошо, безнадежный романтик мой, я все понял, обещаю исправиться. Будет тебе "чистая романтика".       А сам усмехается, потому что знает: она к тому же еще и просто безнадежна. Всегда найдет причину, чтоб порасстраиваться в лишний раз, хотя Диего так нравится, когда эта девчонка, любящая кофе с тремя ложками сахара, что ему теперь приходится заваривать каждый день и пить за компанию (привычка – что поделать?), улыбается. Искренняя улыбка Нати всегда мимолетна, ее появление также редко, как появление на небе сразу двух радуг. А когда девушка улыбается натянуто, как по ее мнению, это выглядит загадочно, хотя иногда Диего понять не может, улыбается она или ей совсем плохо от чего-то. Но ради того, чтобы увидеть на лице этой девчушки радость, он готов позвонить своему другу, что когда-то также маялся с похожей проблемой, и просить совета.       А еще Эрнандес надеется, что однажды ему удастся отучить ее от этих глупых сказок и самолично сжечь эту ненужную макулатуру, забивающую ее хорошенькую умную головушку ненужными мыслями. Потому что Диего считает, что не нужны эти глупые книжки, ведь сколько чудес, о которых его подружка даже не представляет, таит в себе реальность…