Дитя обмана

Наверное, всем интересно, как великий Бог Обмана смог провернуть столь большую аферу и стал править Асгардом. Поначалу Локи притворялся Всеотцом перед всеми, правил этим чудным миром, отдавал приказы, рассматривал вопросы жителей. Но не долго. Однажды все таки одна из надоедливых придворных дам решила понаблюдать за Одином, куда он уходит каждый раз. И Лофта раскрыли. Но никто не знал, что же с настоящим Всеотцом случилось, вдруг он торчит в темнице или, что еще хуже, его убил его приемный сын. Однако, все недолгие минуты предположений асгардцев, что же с их настоящим правителем, практически сразу же развеялись. Один, как всегда воинственный и великий, зашел в зал, где допрашивали Локи. Один объяснил, что же произошло тогда, когда Тор, ослушавшись отца, уже в незнамо какой раз, отправился спасать свою возлюбленную, прихватив при этом хитрого братца из темницы. Когда Локи вернулся к Всеотцу в виде одного из воинов Асгарда с прискорбной вестью о смерти одного из сыновей, Один сразу же узнал, что за этими словами скрывалась хитрая усмешка, и это речи его ''мертвого'' сына. Они поговорили по душам, каждый объяснился и высказался, и они пришли к соглашению, что пока Лофт пытается в облике Одина править, а тот же не будет мешать и лишь тихо наблюдать за действиями сына. Ну, поскольку больше года бывшему трикстеру удавалось вести спокойную жизнь, не затевать воин, помогать Асгарду и другим мирам, народ признал, что он действительно достоин законного трона. Открыв комнату после долгого дня, полностью истраченного на подготовку к коронации, что будет не скоро, Локи прошел к окну. Сняв с себя доспехи и облачившись в одежду для сна, он стал разглядывать свои руки. Заметив старый шрам, что был на левом плече, Локи аккуратно провел пальцами и вспомнил, где его получил. Вообще, все его тело было в порезах и шрамах, и каждый он помнил. Да, то были славные деньки, когда они с братом бились бок о бок с врагами, нападавшими на Асгард, падали и разбивали коленки, ну или просто буянили. Все эти прекрасные моменты, все помнит и вспоминает с усмешкой на лице. Каждый шрам был более затянут чем один единственный, тот, что Лофт никогда не любил вспоминать, тот шрам, что приносил ему столько боли, если даже вспомнить, откуда он. Шрам был неровный и никогда, даже с течением времени, не мог сравняться с остальными. Яд, что попал при порезе, не дает коже до конца закрыться. Этим вечером погода в Асгарде стояла неблагоприятная для вечерних прогулок. Потому Локи уселся в кресло, что стояло перед окном, за которым лил весь день дождь, уставил свой взор на капли, тихо капавшие, и стал вспоминать. Вспоминать о том, что принесло ему боль. Вспоминать о том самом человеке, который был столь дорог ему, что он был готов умереть за него, что практически и сделал...