Я уйду, но ты пожалеешь

Белые стены. Уже тошнит от белого. Я провела здесь два года, все это уже кажется знакомым. И моя кровать, всегда аккуратно застеленная, и старая тумбочка, по которой уже помойка скучает, и окно. Вам бы было неприятно, если ваши окна закрывала решетка? И даже она уже стала родной. "Что же случилось?" - спросите вы. А случилось вот что: Был отличный летний день. Обычно в такие дни люди не сидят дома. Вот и наша семья не отличилась. Всю ночь меня мучили кошмары. И голоса. Я привыкла их слышать, но эти были другими. Громче, назойливее и неприятнее. Я кричала, но и это тоже бывало не редко. Такая уж работа у банши. И вот мы уже едем в машине. Плохое было у меня тогда предчувствие. И не зря. Мы попали в аварию. Лучше бы я тогда погибла. Но ведь крик банши означает смерть. И это случилось. Они погибли. Мои родители. Они были так счастливы вместе. Я всегда удивлялась, как можно столько лет прожить вместе и не надоесть друг другу. Я пролежала в коме две недели. Это было как сон. Нет, кошмар. Даже там голоса не покидали меня. И главное, я не могла разобрать их слова. Как-будто они говорили на другом языке. Когда я очнулась, я не могла себя контролировать. Кто-то говорил вместо меня. Сначала я просто несла бред на непонятном языке. Потом становилось все хуже и хуже. Мне стали мерещиться люди. Они говорили со мной на все том же "языке". Я кричала. Постоянно. И вот теперь я лежу на кровати, за металлической дверью, с табличкой Лидия Мартин. Чувствую себя как в зоопарке, как врачи подходят к моей двери, смотрят на табличку, потом на меня. Я здесь местная знаменитость. Кричу громче всех. И больше ничего. Я не говорю со смерти своих родителей. Не считая того, что "я" несла на неизвестном языке. Вот и очередной врач подходит к моей двери и смотрит на "местную достопримечательность". А я упрямо продолжаю рассматривать белую стену, хотя белой ее назвать сложно. Слышу звук открывающейся двери. Наверняка опять успокоительное. - Лидия Мартин? - я вздрогнула, услышав свое имя. Обычно со мной здесь никто не разговаривает, - Завтра вы можете идти. Мы вас выписываем под опеку мистера, то-есть, шерифа Стилински, - Стилински? Он решил взять меня к себе? Зачем ему какая-то кричащая сумасшедшая. От меня всегда только одни проблемы. Дверь закрылась. В голову полезли воспоминания. Я мало что помню, у меня амнезия. Но его я не забыла. Стайлз. Внутри меня все сразу сжалось. Он даже ни разу не навестил меня в больнице. Я не знаю что с ним и кто с ним. Наверняка Малия. А может уже и другая. Ревность - плохое чувство, оно толкает людей на плохие поступки.