Ты не забудь то, что было в школе...

В классе воцарилась гробовая тишина, нарушаемая лишь тяжёлым дыханием Симонова. Англичанка на миг растерялась, но тут же взяла себя в руки. — Молодой человек, Вы переходите все границы… — Матери не должны бросать своих детей! — выпалил Игорь, перекидывая сумку через плечо. — И ты после этого смеешь чему-то нас учить? Счастливо оставаться! Он покинул класс, пнув попавшую ему под ногу сумку Лены. — Игорь! — Ксюша схватила свой рюкзачок и бросилась вслед за ним. — Вернитесь в класс! Оба! Сейчас же! — крикнула Елена Сергеевна, кидаясь к двери. Игоря Ксюша нашла под лестницей. — Как ты узнала, где я? — Не знаю. Наверно, я бы в твоей ситуации пошла бы именно сюда, — она села рядом с ним. — Что делать будешь? — Не знаю. На урок я к ней больше не пойду. Женщина, бросившая ребёнка, не имеет права преподавать! — Думаешь, она специально сюда пришла? — Нет, — уверенно произнёс он. — Она не могла знать, в какой я школе. Видимо, судьба. Но это неважно, на урок я не вернусь. — Придется, Симонов, — раздался громкий голос. Обернувшись, они увидели завуча Гурьянову, за спиной которой стояла Анна Сергеевна. — Хорошее начало учебного года, — фыркнула она. — Анна Сергеевна, помните, как я не хотела брать его в этот класс? И мои рассуждения в отношении Ксении, надеюсь, тоже? — Да, — на Гальцовой лица не было. — Оба ко мне в кабинет! — скомандовала завуч. — Ксюша ни в чём невиновата, — выдавил Игорь, но его никто не слышал. В кабинете Гурьянова указала им на хлипкие стулья, а сама села в кресло. — Симонов, рассказывай. Первый учебный день, первый урок, и ты его срываешь. Доводишь учительницу до слёз… — Хватит! — заорал Симонов. — Думаете, я буду оправдываться? Не дождётесь! Делайте, что хотите. Мне всё равно. — Вызывали, Нина Ивановна? — в кабинет зашла англичанка. Судя по звукам, за дверью оставался весь 10 «А». — Да, Елена Сергеевна, надеюсь, хоть Вы расскажете, что именно произошло на Вашем уроке. — Просто мы с молодым человеком немного не поняли друг друга, — улыбнулась англичанка. — Я надеюсь, больше такого не повторится? Игорь молчал. Руки его непроизвольно сжались в кулаки, и Ксюша вцепилась ему в рукав. — Подождите, — вмешалась Гурьянова, — Вас ученик довёл до слёз, а Вы теперь говорите, что ничего не произошло? — А сколько раз Вы доводили до слёз и Игоря и его отчима? — раздался голос Юрасова. — Надеюсь, меня Вы помните? Англичанка, бледная как мел, молчала. А Юрасов безжалостно продолжал. — Вы, конечно же, этого не знаете. Вы тогда валялись на тайском пляже под ласковым солнышком. Видимо, там от солнечного удара у Вас амнезия и случилась. — Володя, — одёрнула его Анна Сергеевна, но он проигнорировал. — Вы вычеркнули его из своей жизни, потому что Вы эгоистка, для которой…. — Юрасов! — громче его произнёс Игорь со следами слёз на лице. На миг в кабинете повисла неловкая пауза, которую нарушила завуч Гурьянова. — Я всё равно не до конца поняла… — Что неясного? — взорвался Симонов. — Это мамаша моя! Бросившая меня год назад и удравшая на юга с молодым любовником! А теперь, когда он её пинком под зад выкинул на улицу, она сюда приползла. Вспомнила, что у неё, видите ли, сын есть. — Игорь, — тихо произнесла пристыженная англичанка, — ты не знаешь всей правды, почему я уехала. — И знать не хочу! — Я поступила подло, знаю, но у меня была причина. — Замолчи, — процедил Игорь сквозь зубы. — Мне твои оправдания неинтересны. В кабинете снова повисла тишина. Ошеломлённые одноклассники не могли вымолвить ни слова. Юрасов силился поймать взгляд Игоря, чтобы понять, что он о нём думает, но тот буравил глазами стену. Ксюша смотрела в окно, по-видимому, думая о собственной матери. Андреев и Рокотов, знавшие эту историю с прошлого года, переглядывались. Наконец, завуч заговорила, обращаясь к белой как мел англичанке. — Это правда? — Да, — выдавила та, — но я бросила не годовалого ребёнка, а 16-летнего парня оставила с отцом, только и всего. — Я думаю, нет смысла сейчас продолжать эту тему. — Гурьянова встала. — Я приду к вам завтра на классный час. А сейчас идите на уроки. Ребята потянулись к выходу. Юрасов ухватил бывшего друга за руку. — Извини меня, я не должен был им рассказывать всё это. — Ты всё правильно сделал, — выдавил Игорь, — это я слабаком оказался. Спасибо тебе. — Мир? — Нет. То есть, я не знаю. Дело не в тебе, мне в себе разобраться надо. — Игорь позволил себе криво улыбнуться и ушёл.

***

На большой перемене Лена и Марина устроились в столовой. Глаза у Беликовой были заплаканы. — Марин, что случилось? — допытывалась Лена. — Отец Андрея звонил, — выдавила она, — ему стало хуже, нужны ещё деньги. — На каком основании ты обязана оплачивать его лечение? — недоумевала Лена. — Потому что я виновата, в том, что случилось, я тебе это не раз говорила. — Марина, тебя в городе даже не было в момент аварии, о какой вине может идти речь? — Лена еле сдерживалась, чтобы не закричать. — Я должна была отговорить его от заезда в мой день рождения. — Ему тогда было 19 лет, он сам должен решать, что дороже: гонки какие-то или 15-летие любимой девушки. — Ты просто не понимаешь, что я сейчас чувствую, — выдавила Марина. — Ты же никогда не любила! — Тебе обязательно нужно напоминать, что я ещё ни разу не целовалась? — вскричала Лена. — Конечно, разве кто-нибудь посмотрит на меня, когда рядом ты, Соня и Варя! А про Ксюшу я просто молчу! Мне напомнить тебе, как Соня у меня Золотарёва увела? Или, может, как я тебя с Андреем познакомила сказать? Я хоть раз упрекала вас хоть в чём-то? Марина молча подхватила сумку и, снова заливаясь слезами, убежала. А на освободившийся стул плюхнулся Юрасов. — Ты не против? — осведомился он. — Против! Королевы красоты у нас в другом месте! — То есть? — Марина только что ушла, Варька с Соней на крыльце, а Ксюшу не знаю, где носит. — Всё равно не понял. Я как бы к тебе пришёл, сок принёс. — Спасибо, — она улыбнулась. — Извини, я просто из-за Маринки расстроилась. Не знаю, как её убедить. — А что случилось? — У Маринки был парень, старше её на 5 лет, байкер. Год назад в её день рождения он пострадал на заезде. Со слов родителей, серьёзно пострадал. Маринка вбила себе в голову, что это её вина, и она была обязана не допустить его выхода на заезд, и с тех пор отваливает немаленькие суммы на его лечение. Благо, мать Маринки бизнес-леди. — Пока всё логично, — кивнул тот. — А теперь самое главное: Марина парня после аварии не видела и не общалась с ним, только с его матерью. Она ей фото присылает, снимки рентгеновские. — Ты думаешь, — начал Юрасов, — что это банальный развод? — Согласись, такое может быть. — Так это можно легко проверить! Запросить материалы дела о том происшествии и всё. — Ага, — Лена засмеялась, — прихожу я в Прокуратуру и говорю: «Гоните мне материалы дела!». А матери сейчас не до меня. — Я бы помог, но отец у меня адвокат. Хотя…. Есть идейка. — Юрасов встал. — Сиди тут. Игоря он нашёл в холле 2 этажа. Тот сидел на подоконнике с планшетом в руках, поставив ноги на диван. — Разговор есть. — Юрасов сел на диван. — Твой отчим может кое-кому помочь? — Нет. — Игорь поднял глаза. — Ему самому помощь нужна. — В смысле? — Отстранили его от работы, — хмуро пояснил Симонов. — Идёт расследование. А дело хоть срочное? — Очень. — Я тебе дам координаты одного человека, папин хороший знакомый, он должен помочь. — Папин? — округлил глаза Юрасов. — А что? — Ну, он же отчим вроде как. — Это сейчас неважно, поверь мне. — Игорь повернулся к бывшему другу, и Юрасов заметил круги под глазами. Да и вообще, выглядел Симонов не лучшим образом. — Ты хоть спал? — Нет, и не ужинал и не завтракал. Желания нет. Вчера из-за скейта и папаши парился, сегодня это ещё. Устал я, понимаешь? Жить устал. — Симонов убрал планшет в сумку. — Мне хочется вернуть кусочек той жизни, прошлой, где я был счастлив, хотя и не ценил этого. — Как думаешь, — начал Юрасов, — МХК это очень серьёзный предмет? — Нет, — хмыкнул Симонов, — а что? — Думаю, часовая прогулка нам не помешает, дружище. — Володя встал. — Пошли, воздухом подышим! — Зачем тебе это надо? — спросил Игорь, когда они шли от школы через парк. — Потому что понимаю, как тебе сейчас хреново. — Мы, надеюсь, сегодня сюда вернёмся? — Игорь обернулся на здание школы, терявшееся в обильной листве. — Ты хочешь? — На факультатив только, — признался Симонов. — Ну и на историю, наверно. — Вернёмся, — заверил его Юрасов. — Мы только в Прокуратуру и обратно. — Ты хоть расскажи, что там за дело. — Это ты расскажи лучше про отца. За что его отстранили? — Володь, — Игорь остановился, — я не готов сейчас к этому разговору. Мне самому надо разобраться: виноват он или нет. Понимаешь, у него деньги стаи появляться в последнее время, довольно немаленькие суммы. Откуда, спрашивается? А тут эта история. — Ты думаешь… — А не знаю, из-за чего они развелись с матерью. А вдруг она узнала то же что и я? Вдруг это был не побег, а спасение? — Себя, значит, спасала, а тебя оставила? — усмехнулся Юрасов. — Мне кажется или ты ищешь повод оправдать её? — Я не знаю, — тихо ответил Игорь, не глядя на друга. — Её почти полтора не было в моей жизни, я свыкся с этой мыслью, нельзя же так с бухты барахты. Ну, пошли? — он тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли. — Мы снова друзья? — Я уже отвечал тебе на этот вопрос. История со скейтом для меня действительно оказалась очень болезненной. Прости, но это я пока что забыть не могу. Пока что, — повторил он, особо выделяя эти два слова.