Мечта

Она мечтает о свободе, о китобойных судах, летящих по волнам за морскими чудовищами! Увы, она женщина. (с) Сердце. Эмили умерла. Быстро и безболезненно, как говорили, но со страхом. Перед смертью она испытывала страх. Всего несколько мгновений, пока падала, пока не ударилась о поверхность воды, а затем не пошла ко дну. Страх был, глаза стекленели, а разум взывал к Чужому, к Бездне – ко всему. Но это не помогло. Эмили все равно умерла. Откуда стали известны подробности? Слухи ходили среди стражников. Неясно уж, откуда они знали, но никто не сомневался, что все, о чем они говорят, – правда. Кто-то стоял в это время на вахте неподалеку и видел – и слышал, – как Эмили падает, как внизу раздается всплеск воды; затем сказал приятелю, тот, в пьяном угаре, – собутыльникам, и новость расползалась по Дануоллу, а потом, наверное, и по всей империи. Хотя, конечно, этому пытались помешать. Но факта это не изменило – единственная дочь погибшей императрицы, последняя из рода Колдуин, была мертва, а в и без того некрепком из-за болезни городе началась смута. Нужен был новый правитель, и, пока простые люди погибали от прогрессирующей чумы, лорды в парламенте выстраивали свои планы, решая, кто сменит династию Колдуин. Им не было дела до народа, народу было плевать на них. Дануолл погибал, расползаясь на части из-за игнорирующих друг друга сословий. Каллиста узнала об этом далеко не сразу. А когда узнала – не смогла разобраться в своих эмоциях. Что нужно чувствовать, если долго ждал новостей и наконец получил их? И что – если новости такие? Она не знала, и никто, пожалуй, не ответил, даже если бы она спросила. Да и спрашивать, честно говоря, было не у кого. Эмили погибла в месяц Холода, Каллиста узнала об этом в конце месяца Жатвы, а сейчас уже стоит месяц Ветра, холодный от ветров и белый от метелей. Холод ощущается всюду, только солнечный Серконос не знает морозов, зато моряки в океане ощущают их как никто другой. Эмили... – Алистер! – прерывает мысли девушки зычный бас, и она тут же оборачивается. – Спустись в камбуз. Живо. Каллиста привыкла к приказам еще там, в прошлой и почти счастливой жизни. Но здесь они уже не кажутся ей такими привычными. – Что, снова думал об этой девчонке, неудавшейся императрице? – в голосе слышится насмешка. Каллиста, чуть помедлив, кивает. Здесь уже и без того все считают, что юнга Алистер Карноу влюблен в недосягаемую для него погибшую принцессу. Так зачем менять их мнение? Они ведь не знают всего. Не знают, что юнга Алистер меньше года назад был гувернанткой Каллистой, не знают, что он сам обучал принцессу, не знают... Ничего не знают. Каллиста разворачивается и послушно спускается с палубы. По пути она заходит в огромную каюту, где ночует вместе с несколькими другими матросами, и бросает на свой гамак куртку из китовой кожи – все равно в камбузе не так холодно, как на палубе, да и работа согреет. Оставшись в одной лишь просторной рубашке (по-другому скрыть пол попросту невозможно), последняя оставшаяся в живых Карноу идет на камбуз, где снова требуются рабочие руки. По пути она думает о том, что почему-то чаще всего туда посылают именно ее. Юнга – что еще с него взять? Когда-то Каллиста Карноу мечтала о свободе, о китобойных судах, летящих по волнам за морскими чудовищами, но, увы, она была женщиной. Сейчас Алистер Карноу, юнга китобойного судна "Запрет", отдал бы все, чтобы вернуть свое прошлое. И оживить Эмили. Он никогда не думал, что его мечта осуществится... так.