Настоящее. Почти мое.

Тысячу раз. Тысячу раз уже представляла, что было бы, если бы Калибан отпустил меня наверх. На волю. Может быть, я и правда не стала бы никому рассказывать. А может и рассказала бы, кто знает. Хотя, все равно я не имею никакого права об этом говорить, ведь разбить большую стеклянную банку слишком сложно. Особенно, если ты лучшая бабочка в чьей-то коллекции... Я уже много - много раз рисовала в голове и на жалких холстах, которые мне приносит этот не менее жалкий человек, картины своего счастливого возвращения. Как у Кэролайн чуть не прихватывает сердце, несмотря на то, что она еще молода. Как Пирс подхватывает меня на руки и забрасывает глупыми приветствиями. Как любимая Минни одобрительно кивает и решительно устремляется мне навстречу... Но это все еще ничего, даже если перегружать воображение чересчур бурными изъявлениями радости. Хуже всего, когда ничего уже не представляешь, а сразу водружаешь между собой и реальным миром вопрос : "А вдруг я больше никогда не обрету свободу?" В течении этих двух месяцев я задаю себе этот вопрос по нескольку раз в день. Сначала я плакала, пыталась выцарапать бетонные основания стен и ломала о них ногти. Но потом нашла лекарство. Каждый раз, когда мне в голову с новой силой ударяет желание жить, я представляю себе счастливейший момент в моей жизни.

***

В нетерпении проведя несколько секунд на ступенях, я открываю дверь в студию. Из комнаты доносится музыка. Та самая, с индийской пластинки. Свет приглушен. Знание того, что, проделав еще несколько часов, я увижу Ч.В. на кушетке - моя самая большая уверенность в чем-либо на этой земле. Я стою в полутьме, прислонившись к одной из его картин, за написанием которой я сама внимательно следила изо дня в день. В ней едва отражается лунный свет, как когда-то на моих коленях. Ощущение этого мига слишком реально. Но, как бы сказал Калибан, так и должно быть. Сны всегда резче настоящей жизни. Это все до бесконечности однозначно, а значит, верно. Самая точная из противоположностей моего тюремщика. Он - до ужаса неверен в своей правильности. Я все еще стою на краю студии. Я слышу, как пластинка плавно ставится на повтор. Никаких шагов. Это так в стиле Ч.В. - управлять всем силой мысли. Пластинка крутится, поет и будет петь вечно. Так же как и моя бессмертная надежда.