Иногда ей хотелось чего-то необычного.
Например, однажды, когда ей было двенадцать лет, она пробралась на кухню и начала помогать кухаркам готовить обед. Правда, сами кухарки об этом не знали, поэтому недоумевали, почему это Джудо Хартфилий отплевывается от самой первой ложки супа. Неужели всё настолько плохо? А Люси не горевала, что получилось не совсем так, как нужно. Она хотя бы попробовала.Иногда ей хотелось совершать сумасшедшие поступки.
В семнадцать лет она решила сбежать из дома. И сбежала. Только вот потом пожалела об этом. Ей начало не хватать странной любви не менее странных слуг; начало не хватать украшений, роскоши и уюта, когда она, кутаясь в тонкое одеяло, вспоминала дом.Иногда ей хотелось немного экстрима.
И она получала его, вызывая Водолея в фонтане, ради Аски-чан, попросив её побыть русалочкой. Она рисковала, когда прыгала на аттракционе в Эдорасе, чтобы спасти Нацу. Когда она вступила в Фейри Тейл — экстрим стал частью её жизни.Иногда ей хотелось побыть одной.
Только вот жаль, что это крайне редко получалось. Друзья заскучать не давали. И, хотела этого сама Хартфилия или нет, всегда поддерживали и веселили её. Взять хотя бы в пример тот случай, когда Нацу испортил её книгу — Леса Майя — ух, как она расстроилась, но зато потом, они повеселили, сказав ей, наказать их.Иногда ей хотелось кричать в голос.
Как сейчас, например. Магнолия разрушена. Гильдия распущена. Водолея больше нет. Нацу и Хэппи ушли. Люси Хартфилия осталась одна — брошенным ребенком — без дома, без семьи, без счастья. Снова.