Ролевые модели для миссис Хайзенберг

Когда Скайлер и Младший накрывают на стол, расставляют тарелки и приборы, на минуту ей кажется, что ничего не изменилось. В это очень легко поверить: на подоконнике лежит ноутбук с файлом, где она рассчитывала семейный бюджет. И сверялась каждый раз перед поездкой в супермаркет. А в том буфете в коробках все еще хранится разный хлам, который Скайлер перепродавала на eBay. Хлам до сих пор не распакован, и Скайлер уже не помнит, что такое она тогда купила. Наверно, что-то очень ценное. Последняя вилка занимает свое место. Младший берет костыли и сообщает: ― Мам, слушай, мне надо кое-что сделать. Ты ведь меня позовешь, да, мам? ― Тетя Мари и дядя Хэнк уже едут, ― напоминает ему Скайлер. И тут же сдается. ― Позову. Младший уходит в свою комнату. Скайлер бросает взгляд на кухню, где Уолт дожаривает мясо: делает он это старательно, а стейки переворачивает почти как заправский повар. Наверно, думает Скайлер, метамфетамин он варит так же старательно. Холли спит в переноске. Сегодня она почти целый день необыкновенно спокойна ― это значит, что во время семейного ужина Холли решит проснуться. И потребует внимания. Скайлер подходит к буфету, открывает дверцу ― и правда, хлама скопилось немало. Она выбирает наобум одну из коробок, распечатывает ее: внутри керамическая статуэтка за десять долларов. Конечно, из Китая. Конечно, статуэтка волшебная и исполняет желания, если к ней прикоснуться. Люди вообще любят пылесборники. В голову приходит странная мысль: надо пожелать, чтобы все стало как прежде. То есть, строчить никому не интересные истории. Вырезать скидочные купоны из газет. Заходить в секонд-хэнд. Никаких автомоек, никакого метамфетамина. И не надо паковать пачки стодолларовых купюр в пластиковые мешки для одежды. Да, решает Скайлер. Пусть все станет как прежде. В самый последний миг она отдергивает руку. В следующую секунду в дверь звонят. Семейный ужин проходит лучше, чем Скайлер могла бы ожидать: Хэнк и Мари опять говорят про автомойку. Скайлер не возражает. Она хорошо подготовлена, и разговор идет в нужную сторону. Хвалят Уолта. За стейки, конечно. И за то, что он такой заботливый муж и отец. Проходит два часа. Младший давно в своей комнате ― болтает с Луисом в скайпе. Уолт уходит за новой бутылкой вина, и за столом остаются только Скайлер, Мари и Хэнк. ― Ты теперь так много работаешь, ― говорит Мари. ― Ты уверена, что это не помешает тебе заботиться о Холли? ― Мари, ― Скайлер качает головой. ― Именно этим я и занимаюсь. ― Я просто сказала. ― Конечно, Мари. Скайлер не нравится эта пауза: она уж как-нибудь сама придумает, как ей заботиться о дочери. Ссориться с сестрой не хочется. ― Хэнк, ― начинает она, ― Мари сказала, что вчера у тебя в гостях был Стив? ― Да, ― отвечает Хэнк. ― Заходил. ― Наверно, вы обсуждали что-то интересное? ― Конечно, ― Хэнк хмыкает. И вдруг широко улыбается. ― В основном женщин. Ты же знаешь, когда мужики собираются вместе, они обязательно говорят о сексе и о женщинах. ― Хэнк! ― возмущается Мари. ― Я думала, тебе уже не пятнадцать лет. На это Хэнк улыбается еще шире, и Скайлер решает подыграть ему. Раззадорить. И чуть-чуть позлить Мари: та, разумеется, за столько лет привыкла к похабным шуточкам Хэнка, но до сих пор не перестает его одергивать. У них это что-то вроде традиции, думает Скайлер. И задает вопрос: ― Неужели разговор шел о прекрасных дамах? ― Да еще каких. ― Расскажешь подробней? ― С удовольствием, ― соглашается Хэнк. ― Вот список: Энедина Арельяно Феликс, Бланка Казарес, Мария Хименез, Мирейя Морено (1). С кого начнем? Мари снова качает головой. ― Джанис что, нашла себе место получше? ― спрашивает она. ― И ты ищешь новую секретаршу? ― Дорогая, когда я буду искать секретаршу, ты об этом узнаешь первой, ― обещает Хэнк и подмигивает Скайлер. ― Тогда я даже не хочу знать, что это за дамы, ― замечает Мари. ― А я хочу, ― говорит Скайлер. ― Давай начнем с Энедины. Интересное имя — Энедина. Никогда не слышала. Красивое имя. Наверно, она и сама красивая? ― Вполне, ― кивает Хэнк. ― В семидесятых она мечтала выиграть конкурс красоты. Правда, получилось так, что Энедина не смогла туда поехать. Но ты знаешь, я видел ее фотографии. Она и сейчас очень даже ничего. Скайлер смеется. Мари приподнимает бровь. ― Зато по образованию Энедина экономист, ― продолжает Хэнк. ― Закончила университет. А еще у нее было шесть братьев. Рамон, Эдуардо, Бенжамин... э-э-э... Остальных я забыл. Одних убили, других арестовали. И тут нашей красавице пришлось возглавить организацию. Наступает пауза. Скайлер ничего не понимает. А тревога уже дает о себе знать. Мари находится первой. ― Организацию? ― спрашивает она. ― Тихуанский картель, ― объясняет Хэнк. ― Вообще наши говорят, что финансовые дела картеля она ведет уже десять лет. А начинала, естественно, с отмывания денег. Сердце у Скайлер начинает колотиться. Ей больше не нравится эта история, и ей не хочется ничего знать об этой Энедине. И одновременно хочется узнать больше. ― Надо же, ― произносит Скайлер. ― Вау, ― вторит ей Мари. ― А мне ты про нее не рассказывал. ― Решил сберечь на вечер, ― говорит Хэнк. ― Но это еще не всё. Есть версия, что Энедина уже давно управляет картелем. Только раньше она делала это за спиной братьев, а теперь в открытую. Знаешь, как ее называют? La Jefa. То есть босс. А еще ― La Narcomami. La Narcomami, повторяет Скайлер про себя. Наркомама. Крестная мать. Надо что-то сказать. Не выдать волнения. Хэнк ведь просто рассказывает забавную историю, и ничего больше. Он вообще такой, этот Хэнк. То пришлет сэлфи с места преступления, то потащит Уолта на захват метамфетаминового притона. ― Образование ей, наверно, помогло, ― замечает Скайлер. ― Еще как! ― соглашается Хэнк. ― Она там чуть ли не финансовый гений. Договаривается с конкурентами. ― Вот как, ― произносит Мари. ― Ты так говоришь, будто она просто ведет бизнес. Просто ведет бизнес, молча повторяет Скайлер. Хэнк разводит руками. ― Работа у нас такая, ― говорит он. Наступает пауза. Уолт всё никак не возвращается, и это начинает раздражать. Возможно, Уолт нашел бы другую тему для разговора. Скайлер порывается встать и пойти за мужем, когда Мари произносит: ― А остальные? ― Остальные? ― хмыкает Хэнк и называет следующее имя: ― Бланка Казарес! Тоже очень симпатичная. И тоже занимает высокую должность. Только она из другого картеля — из Синалоа. ― Про Синалоа ты как-то рассказывал, ― замечает Мари. А Скайлер вдруг понимает: вот про что разговаривают Хэнк и Мари дома. Про картели. Про наркотрафик. Про таких, кто варит мет. И про тех, кто им помогает. Про таких, как она и Уолт. ― Так что делает эта Бланка? ― спрашивает Мари. ― Владеет девятнадцатью компаниями, ― отвечает Хэнк. ― Отмывает деньги для картеля. Скайлер сейчас хочет только одного: чтобы сердце не билось так яростно. Она поворачивает голову и смотрит на Холли. Та все еще спит и иногда лишь причмокивает во сне. Интересно, думает Скайлер, у Энедины есть дети? А у Бланки? А Мари все не унимается. ― Значит, все эти женщины отмывают деньги? ― Не обязательно, ― Хэнк смеется. ― Есть еще, например, Мария Хименез. Настоящая бой-баба. Страшная, как моя жизнь. ― Хэнк, ― Мари в очередной раз качает головой. ― Мне не нравится, когда ты так говоришь. ― Прекрасная, как моя жизнь, ― поправляется Хэнк. ― Так лучше? Нет, правда, не хотел бы я с ней встретиться. Мария у нас командир наемников. Она из картеля Лос Зетас, а это бывшие военные. Слабаков они не терпят, и Марии пришлось сделать многое, чтобы в картеле ее стали уважать. И скольких людей она для этого замочила, уже не пересчитать: и копов, и журналистов, и, само собой, конкурентов Лос Зетас. ― Впечатляет, ― говорит Мари. Таким тоном, будто сама не знает, следует ли ей ужасаться или удивляться. ― Кто там еще в списке? Хэнк берет свой бокал за длинную ножку и выливает в рот последние капли вина. ― Есть еще Мирейя. Мирейя Морено. Они с Марией коллеги, если можно так выразиться. В смысле, она тоже из Лос Зетас. Только Мирейя отвечает за территорию ― и рулит трафиком в Монтеррее. А это, кстати, непростой район... В это мгновение дверь на террасу распахивается — из дома выходит Уолт с бутылкой в руках. ― Извините, что так долго, ― улыбаясь, говорит Уолт. ― Представляете, вчера купил вино, поставил его на полку, а сегодня не смог найти! ― Бывает, ― смеется Хэнк. ― В следующий раз я все-таки привезу пива. Фирменного, «Шрейдерброй»! ― Отличная идея! ― поддерживает Уолт. ― Знаешь, Хэнк, а я как раз недавно читал статью о старых пивоварнях в Баварии. Оказывается, там используется совсем иная технология... Скайлер слушает, что там прочитал Уолт. Улыбается. Смеется вместе со всеми. А когда Холли просыпается и начинает плакать, встает из-за стола, чтобы поменять пеленки. И снова думает о той женщине. Об Энедине. А еще — о Бланке. И о Марии с Мирейей. Проходит еще несколько часов, и, когда в Альбукерке наступает ночь, Мари с Хэнком собираются домой. Мари садится за руль: она почти ничего не пила, ей можно. Уолт говорит, что позаботится о Холли. У Скайлер нет сил спорить. Она подходит к буфету. Ставит рядом стул, садится и открывает дверцу. Завтра суббота, и на автомойку Скайлер поедет только после обеда. Надо сделать кое-какие расчеты. Может быть, она все-таки придумает, как отмыть хотя бы пятую часть денег, которую недавно принес Уолт. А сегодня ― ей кажется, что сделать это надо непременно сейчас ― она должна рассортировать пылесборники. Вазы, статуэтки, фигурки. Поэтому Скайлер сидит возле буфета и перебирает одну коробку за другой. Распаковывает и заглядывает внутрь. В последней она снова находит статуэтку, которая исполняет все желания. Любые. Например, можно пожелать, чтобы всё стало так, как год назад. Скайлер медлит. Она представляет, в какой колледж пойдет Младший. И в какую школу отправится Холли. Какая она будет, Холли, когда вырастет. Кем захочет стать. Что ей будет нравиться. Нет, решает Скайлер. Я не хочу, чтобы всё было как прежде. Она закрывает коробку. И думает, что суббота ― отличный день, чтобы выбросить весь скопившийся дома хлам. -------------------- (1) Энедина Арельяно Феликс, Бланка Казарес, Мария Хименез, Мирейя Морено ― все эти люди существуют в реальности.