Лучик

Говорят, что в жизни каждого человека есть моменты, порой целые дни, которые никогда не забудутся, которые всегда будут сидеть, буквально жить в памяти, которые будут мучить по ночам. Я, наверное, ненормальный человек. У меня эти запоминающиеся события, эти откладывающиеся в памяти моменты буквально накладываются друг на друга. Они почти что следуют один за одним, сменяя друг друга как по графику. Сначала ужасная конфликтная ситуация с начальником в Нижнем. Тогда много жести произошло, много погонов и людей из-за него полетело. Мне ещё повезло - просто перевестись был вынужден в другой отдел, в совершенно другой район. Потом Ольгу убили. Дело на меня захотели повесить. Единственный подозреваемый, других искать не очень-то хотелось. Долго вспоминал те события. На могилу ходил, пил, ночами порой и на минуту глаз не закрывал. Потом ещё и в Москве вся эта история продолжилась. Убийства, чёртова сыворотка гнева. И вновь камера, вновь обвинение по тяжкой статье. Ужасная история вновь повторилась, передав двухлетний перерыв. Но есть и то событие, которое запомнилось намного лучше других. То событие, которое отпечаталось в памяти ярким пламенем. В прямом смысле, стоит сказать. Почти что до сих пор стоят перед глазами яркие языки пламени. Проклятые Дубки. Большая, немного заросшая поляна недалеко от просеки. Небольшой, охваченный со всех сторон огнём сарай. Ярко-оранжевые языки пламени, почти что вылетающие со всех сторон. Едкий, ужасно колющий глаза дым. Запах гари, буквально сбивающий своей резкостью с ног. Пламя, с ужасным упорством желающее пробраться внутрь строения и "съесть" его изнутри. Девушка, хрупкая фигура, осевшая возле одной из стенок. Обессиленная. Измученная нахождением в заточении. Надышавшаяся едким, отравляющим угарным газом. Буквально подлетаю к ней. На автомате, совершенно не соображая, что делать, подхватываю её на руки. Крепко, как только это возможно, чтобы не навредить, прижимаю её к себе. Свежий воздух, яркий солнечный свет. Ещё сильнее прижимаю её к себе. Ещё больше желаю унести её куда-нибудь далеко, подальше от этого сарая, подальше от этих проклятых Дубков. Сарай постепенно остаётся за спиной. Растрёпанные, спутавшиеся между собой волны шелковистых бело-золотых волос. Ледяные, побледневшие от страха пальцы. Хрупкие, всё ещё дрожащие от пережитого плечи. Её все привыкли называть "железной леди", все привыкли, что она ничего и никого не боится. Все привыкли, что она такая, какой хочет казаться, какой стремится себя показать. Но она не такая. Не бесстрашная, не железная. Она хрупкая, немного трусливая, просящая защиты. Сильно прижимается ко мне, крепко цепляется пальцами за куртку. Тихо, будто боясь показать истинное лицо, всхлипывает, утыкаясь лицом в моё плечо. Боится, ищет защиты, хочет показать своё истинное лицо. Осторожно, но очень крепко прижимаю её к себе. Мягко, почти не заметно, касаюсь губами её волос. Тихо, не желая нарушить идиллию, шепчу, что всё хорошо. Хочу помочь, успокоить её, защитить от всего и всех. Прошло уже несколько лет, а я помню этот ужасный день, будто он был буквально вчера. Не год, не месяц, а именно день назад. До сих пор просыпаюсь в холодном поту, увидев во сне тот пожар, тот лес, тот сарай. Говорят, что такие моменты, очень отчётливо отложившиеся в памяти, забыть нельзя. Утверждают, что они на всю жизнь остаются в голове, до последнего не желают исчезать из подсознания. А я бы очень хотел забыть тот пожар, очень хотел бы не помнить, что мог потерять Катю, тогда ещё даже не завоевав её сердце. - Нил, - на плечи мягко опускаются до боли знакомые руки. - Ты чего не спишь? - Уже ложусь, Катюш, - произношу я, касаясь губами её ладошки. - Опять кошмар? Тот ужасный пожар? - Всё в порядке, - наивно пытаюсь убедить её, что не мучаюсь от очередного кошмарного сна. - Когда же это закончится? Всё хорошо. Слышишь, всё хорошо. Я рядом с тобой, со мной ничего не случилось. Забудь уже этот пожар. Пожалуйста, не изводи себя. - Если бы это только от меня зависело, родная, - притянув Катю к себе, крепко прижимаю её к себе, нежно целую. - Она очень похожа на тебя. - На тебя тоже, - привстав, Катя осторожно, боясь потревожить сон, поправляет одеяльце нашей маленькой дочурке. Вот он - лучик счастья, согревающий нас обоих.