Низшая ступень

Jason Walker – Echo

      Солнце светило так ярко, что приходилось жмурить глаза. На дворе стояла золотая осень, и потому народу на площади было море: туристы с фотоаппаратами наперевес, влюбленные парочки, мамочки с колясками и просто спешащие на работу через площадь. Среди этой пестроты не каждый заметит темноволосого, тощего парнишку, лет шестнадцати, одетого в серые, грязные джинсы и неопределенного цвета футболку. Фэш сидел у самого подножия памятника, положив перед собой синюю трикотажную шапку, в которую кто-то уже кинул пару монет, и смотрел сквозь толпу. Совсем скоро солнце начнет закатываться за горизонт, народу на площади поредеет, а в синей шапке будет достаточно монет, чтобы купить в лавке на соседней улице буханку хлеба и, если останутся деньги, бутылку молока. Маленькая девочка робко подошла к нему и кинула в шапку сразу несколько данных родителями монет. "Спасибо," — кивнул Фэш. И улыбнулся. С трудом, через силу. Как же он их всех ненавидел! Каждого из этих чистеньких, аккуратненьких людей, которые пекутся только за свои толстые кошельки. Был бы у него хоть один такой кошелёк и ребята в заброшке устроили бы пир, да что там пир! Им бы этого кошелька на год хватило! Парень снова глянул на толпу и вмиг подхватился на ноги, поднимая с земли шапку и тонкую чёрную куртку, на которой сидел. "Пришли. Сволочи!" — пронеслось в голове. По площади, насвистывая, брели полицейские в чистеньких синих фуражках. Сунув шапку в карман, Фэш быстрыми шагами направился прочь, в незаметный переулок, стараясь изобразить беззаботность на лице. Покинув площадь, он побежал и остановился только в сером дворе-тупике. Сполз по холодной стене, уселся на асфальт и достал из кармана синюю шапку, принимаясь пересчитывать деньги. Фэш ненавидел людей на площади, но самыми отвратительными были полицейские! Они ловили таких, как Фэш и отправляли в приют или и вовсе сажали за решётку. Каждый раз убегать в страхе, что тебя уже заметили — вот единственное, что оставалось. Монеты вырученные за этот день легко умещались на ладони. А всё из-за дурацких копов, прогнали в самое хлебное время! Вечер, но солнце ещё не село, люди в хорошем расположении духа, настроены на сентиментальность и с удовольствием подают несчастному мальчишке, особенно, если последний сделает лицо по-несчастнее. Фэш сжал губы: семнадцать рублей, семьдесят пять копеек, еле-еле хватает на хлеб, пересыпал монеты в карман, натянул шапку на чёрные кудри и помчался в лавочку Жан Жака. Вообще-то француз Жан Жак держал кондитерскую для богатеньких, но Фэша любил и потому не гнал его из лавки, стоит только ступить на порог, как делали остальные торговцы. Ещё год назад пекарь даже угощал парня бесплатным хлебом, но сейчас, когда дела у лавочников пошли совсем туго, Фэш сам покупал хлеб ссылаясь на достаточное количество средств. У Жан Жака и так пятеро детей, ему только шестнадцатилетнего бродяги не хватает... Парень, как всегда, подошёл к лавке с чёрного входа, дабы не пугать своим видом богатеньких людей, и громко постучал в дверь. Спустя полминуты Жан Жак открыл и застыл в проёме со счастливым лицом, посмотришь на него и на какое-то время покажется, что жизнь — сплошное безудержное веселье, полное солнца, карамелек и исполнения желаний... Но только на какое-то время, конечно. — Фэш Драгоций! — широко улыбаясь, воскликнул кондитер. — Добрый вечер, Жан Жак! Мне как обычно, пожалуйста, — улыбнулся в ответ Фэш, протягивая лавочнику монеты. По-настоящему улыбнулся, не искусственно. — Хльеб ржаной — шьестнадцать рубльей, — по привычке пробормотал пекарь, забирая монеты и протягивая парню свежую буханку в целлофановом пакете, — Как у тьебя дьела, Фэш Драгоций? Как сьестра? — Всё, как обычно. Всё у нас хорошо, — парень криво усмехнулся, — Живём. — Я мольюсь за вас, Фэш, бьереги сьестру, всьегда, чтобы ни случилось, хорошо? — Фэш кивнул, — А тьеперь ступай, мой малчик. С Богом! Этого он и ждал, чтобы сорваться с места и броситься наутёк, только не выслушивать наставления. Нравоучения — бесполезная вещь, если ты живёшь на улице. Они нужны, если кто-то следит за их исполнением, а когда ты совсем один от них никакого проку... Вы знали, что если от площади бежать минут двадцать на север, петляя узкими проулками, можно, наконец, добраться до старого, заброшенного сарая с протекающей крышей и заваленной двумя небольшими брёвнами дверью? А если оттолкнуть брёвна в сторону и войти внутрь можно найти внутри девять грязных, одетых в лохмотья ребятишек, греющихся у маленького, разведённого на земляном полу костерка? Так вот, именно к этим ребятишкам сейчас и мчался Фэш. С ноги распахнув хлипкую дверцу сарая Драгоций влетел в помещение и рухнул на гору тряпок у стены. Коротко свистнув и, тем самым привлекая внимание кудрявой шатенки, Фэш бросил ей буханку хлеба, девушка без особого труда поймала её. — Как денёк, братец? — спросила она, положив хлеб в стоящий рядом ящик. Фэш наградил сестру мрачным взглядом. — Ясно, — зевая, протянула последняя, — Что, на площади плохо подают? — Подают нормально. Сволочи всё дело сломали, — буркнул Фэш. — Опять? — опешила Захарра, — Они что же теперь каждый день там дежурить будут? Парень только мрачно кашлянул в кулак. Захарра опустилась на гору тряпок рядом с ним, натянула рукава ставшего коротким свитера пониже, положила руку на плечо брату. Тот, неуютно поёжившись, стряхнул её руку и отвернулся к стене. Ребята понемногу собирались. Приходили по одному, по двое, ссыпали монеты из карманов в стоящую в углу картонную коробку, садились к уже разожжённому костру. Последней в дверь вбежала высокая брюнетка с короткими толстыми косами, в огромной, явно с чужого плеча, застёгнутой на все пуговицы куртке. — Это какой-то кошмар! — вскрикнула она прямо с порога так, что все взгляды устремились к ней, даже спящая на коленях у рослого парня маленькая девчонка подняла голову, — Не единого рубля! Семьдесят копеек и то — сидящий рядом бомж сжалился! — отчаянно причитала девушка, — Такими темпами мы сдохнем с голоду! — Гроза, успокойся, пожалуйста! Один неудачный день — не повод убиваться, — проскрежетал из своего угла Фэш. — Если бы это был один день, я бы молчала, но вот уже неделю... — девушка бросила сжатые в кулаке монетки в коробку. — Значит нужно временно сменить место! — Фэш вскочил на ноги и подбежал к темноволосой Грозе, — Хватит сеять панику! — прошипел он ей на ухо, крепко вцепившись в запястье и тут же отпуская, — Где у нас свободно? Кто на набережной? — На набережной мы и так втроём! — пробасил парень, на коленях которого снова уснула маленькая девочка, — Я, Николь и Диана. — Ясно. А у собора? — Я у собора, — протянул совсем взрослый парень с очень светлыми волосами. Гроза совсем помрачнела и теперь пристально глядела на Фэша серьёзными серыми глазами. — Решено. Значит будешь "дежурить" на Главной улице. С Захаррой или с Мааром, как захочешь. Видишь, всё хорошо. Девушка кивнула и устало улыбнулась. Ребята успокоились, снова расселись у костра, требовательно глядя на Захарру. — Эй, Драгоций! Жрать давай, чего задумалась! — выкрикнул кто-то особо нетерпеливый. — Да, сейчас, сейчас! — Захарра вытащила из ящика, где лежало две буханки хлеба (одна, купленная Фэшем, другая ею самой) огромный, тупой нож, украденный ещё с год назад и принялась делить каждую буханку на шесть равных частей. Дети, как вороны налетели вокруг неё, выхватывая только что "отпилнные" куски свежего, душистого хлеба. Последние два куска достались Захарре и Фэшу, а крошки как и всегда расхватали самые прыткие. — Будешь? — Фэш протянул кусок сестре, — Я не голодный. — Ага, конечно, не голодный он! Жри давай! — криво улыбнулась Захарра. — Нет, правда! Меня на площади угостили яблоком! — Болтун! — прищурилась девушка, — Если бы тебе действительно дали яблоко, ты бы перво-наперво притащил его мне. Так что ешь хлеб, мне и своего хватит. И так чтобы я видела! — добавила она, сводя брови. Фэш, пожав плечами, послушно откусил маленькую часть корочки. На улице смеркалось, многие ложились спать. Драгоций подсел поближе к костру, укрывая тряпкой-одеялом уснувшую на его коленях сестру. Сегодня ночь его дежурства, его дело костёр и охрана. Хотя это всегда его дело.