***
Искать Акацки Джирайе долго не пришлось, так как те вполне целенаправленно двигались туда, где он оставил Наруто и эту наглую девку — Марими. Нахмурившись, санин припустил быстрее, чтобы дать ребятам фору в плане преследования их секретной организацией и искренне надеясь, что они смогут уйти от Конохи. Вообще-то Цунаде следовало бы отправить за Джинчурики элитный отряд АНБУ, ну или, на худой конец, команду, состоящую из нескольких чунинов и джонинов, которых всерьез нужно было бы опасаться, а она послала за Наруто сборную кучку генинов, только оправившихся после той злополучной миссии по возвращению Учихи, и дала им в няньки Какаши. Может, Цунаде не восприняла девчонку из клана Фуон, как достаточную угрозу, но все-таки человек, пускай и ребенок, способный проникнуть и уйти из деревни без чьего-либо ведома, да еще и увести с собой Джинчурики, должен был ее хоть как-то встревожить, да еще и неизвестно ничего на счет того, кто мог бы присоединиться к ним за пределами деревни. К слову, в погоню за Учихой Хокаге тоже послала одних генинов. Однако Учиха-Учихой, а тут Джинчурики — живое оружие деревни. Старейшины ведь ей голову за него оторвут! Или Хомура с Кохару еще ничего не знают? Но Данзо-то уже наверняка все известно, возможно, еще даже раньше, чем самой Хокаге. Корень АНБУ всегда четко и слаженно работал, полностью подчиняясь своему покровителю. А раз так, то совсем скоро Цунаде ждет головомойка и скандал со старейшинами. «Впрочем, сейчас это не важно, » — подумал Джирайя. Чакра Акацки, которую он тоже начал чувствовать, стала постепенно отдаляться — двое смертоносных для Наруто преследователей пытались обойти саннина и направиться сразу к своей цели. «Ну уж нет!» — для полной уверенности прокрутив у себя в голове эту мысль аж несколько раз, Джирайя хмыкнул и с некоторым остервенением в движениях метнулся вправо, наперерез Акацки. Он уже сражался с этими двумя и знал, что к чему, а также высоко оценивал их способности, но надеялся, что не помрет раньше времени. На самом деле саннин был готов к смерти в любой момент, но считал, что на этом свете у него осталось полным полно незаконченных дел, например, научить Наруто еще парочке сильных техник и проследить, чтобы в новом доме с ним все было в порядке — таковы были планы Джирайи на счет крестника. Он еще не был готов расстаться с этим упрямым солнечным мальчишкой, так напоминавшим ему Минато. Вторым пунктиком в делах Джирайи, запланированных на жизнь, было дописать свою серию романов. Причем, эта цель сильно, очень сильно граничила с первой, в некоторых моментах даже опережая ту по важности. Еще саннин хотел бы подсадить на эти книжки своего нерадивого ученика, до сих пор не понимавшего весь богатый смысл чтения порно романов. Жаль, Минато так и не увидел этих шедевров — он бы точно оценил! И, возможно, испробовал бы на личном фронте. Еще парочкой неотьемлимых целей в жизни было выследить и остановить Акацки, что-нибудь поделать с Орочимару и завоевать сердце Цунаде. К двум последним составляющим Джирайя в последнее время почти охладел, но, встретив озорного мальчишку, который, к тому же, очень напоминал саннину самого себя в детстве, Джирайя будто бы заразился от него энтузиазмом и воспылал надеждой. Итачи и Кисаме поджидали его за ближайшим пригорком и, судя по всему, скучали. Учиха задумчиво глядел куда-то за горизонт на стремительно алеющее небо. День клонился к концу, обещая за собой красивую звездную ночь. Кисаме с увлеченным видом тыкал рукоятью Самехады в землю и доставал напарника глупыми вопросами. Обведя противников хитрым взглядом, Джирайя широко усмехнулся. Честно говоря, саннин и сам не понимал, что с ним происходит — только что размышлял о смерти, незавершенных делах в жизни и всяком таком серьезном и пугающем, а через минуту уже усмехается, но чувства и эмоции, казалось, руководили им в этот момент, поэтому, приняв забавную стойку, Джирайя подмигнул опешившему, но не показавшему вида Итачи и громко воскликнул: — Бойтесь же! Вам сегодня посчастливилось сразиться с Белогривым Заклинателем жаб, опасным ниндзя, порождающим страх в людских сердцах, со мной, Мастером Джирайей! — Да, — спустя несколько минут оцепенения очнулся Кисаме. — Мы знаем, кто ты такой. Сражались с тобой раньше, не помнишь? — Разве? — быстро переспросил саннин, опасаясь, как бы в его голосе не промелькнула ирония. Разумеется, он все прекрасно помнил, просто хотел перед схваткой вывести противников из равновесия. Это, конечно, вряд ли сработает на людях из Акацки, но попробовать все же стоит. — Неужели не помнишь? — снова удивился Кисаме. Или же только сделал вид? Сам черт не разберет! — Какая плохая у тебя, оказывается, память. Ну ничего, мне все равно, помнишь ты или нет. Мы быстро с тобой разберемся, а потом доберемся и до мальчишки. Он не должен был успеть… — Достаточно, Кисаме, — прервал Итачи. Готовый было уже броситься в атаку, владелец Самехады остановился, напоровшись на вытянутую руку с алым кольцом и устрашающе безразличный взгляд напарника. — Ты же понимаешь, он все помнит, просто хочет тебя разозлить. И ты повелся. — Прошу прощения, Итачи-сан. — виновато произнес Кисаме, но Учиха уже убрал руку и отвернул голову. Теперь взгляд его алых глаз смотрел только на противника. — Что ж, вы меня раскусили. — улыбнулся Джирайя и выпрямился, нарочито приняв расслабленную позу. Раз такой вариант не сработал, можно попробовать вывести их из себя, показав напускное равнодушие и притворно недооценивая их силы. «На синекожего явно действует, вон как глубоко дышит и злобно зыркает в мою сторону.» — мысленно усмехнулся саннин. — Кончай строить из себя придурка и нападай. — внезапно произнес Кисаме. Значит, все-таки это было притворство. Притворная злость… неплохо. — Ну раз вы так жаждете подраться с великим Жабьим Мудрецом, так и быть! — воскликнул Джирайя и сложил печати. Змея — Свинья — Крыса — Дракон — Свинья — Дракон — Тигр! — Искусство Отшельника! Техника жабьего рта! Небольшая поляна, окруженная со всех сторон несколькими горными перевалами постепенно начала видоизменяться: скалистая порода не успела даже немного раскрошиться, как ее заменила вязкая розоватая мякоть. Сухая почва ушла из-под ног, заменившись на чувствительную слизистую жабьего желудка. Пружинящее покрытие взобралось по скале и закрыло ниндзя выход сверху. Неосторожно пошевельнувшись, Кисаме принял на себя внимание рецепторов и слизистая тут же наполовину поглотила его ноги. Рядом по рукоять завязла Самехада. Учиху, с безразличием наблюдающего за всем этим, пригвоздило к бывшей скале и наполовину втянуло в стенку жабьего желудка. — Лучше не дергайтесь. — без каких-либо проблем, саннин поднялся с корточек, на которые ему пришлось присесть при применении техники частичного призыва, и, подойдя вплотную к Итачи, предупредил. — Будет только хуже. А сейчас говорите, зачем Акацки нужны Биджу? Не смотря на всю серьезность и строгость, с которой были произнесены эти слова, Итачи молчал. Он просто глядел прямо перед собой, вероятно, не обращая никакого внимания на то, что его поймали в ловушку и собираются пытать. — Итачи-сан, надеюсь, вы не скажете ему… — начал Кисаме, попутно пытаясь освободить свои ноги от противной плоти, которая в ответ только сильнее поглощала в себя его конечности, однако его снова безбожно прервали: — Разумеется нет, Кисаме, я не собирался говорить ничего лишнего. Просто хочу сообщить вам, Джирайя-сан, что мы и сами пока не знаем всех деталей плана, однако Хвостатые нам нужны для того, чтобы добиться мира. Речь Итачи закончилась столь же неожиданно, как и началась. Саннин пару минут стоял, ожидая возможного продолжения, но потом, нахмурив седые брови, безапелляционно процедил: — Желание мира не меняет твоих целей и методов, которыми ты их добиваешься. Вы никогда не заполучите Наруто! Того места, куда он сейчас направляется, нет на карте, и вы никогда его не найдете! — Посмотрим. — холодно ответил Итачи. — А знаете ли вы, Джирайя-сан, что эта ваша техника имеет ряд уязвимостей? Ее легко разрушить Аматерасу, и этого никак не изменишь. — Я ни за что в жизни не поверю, что за такое короткое время ты научился полностью контролировать свое черное пламя. Ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока все не расскажешь. Кто еще состоит в Акацки? Отвечай! — вспылил саннин, переходя непосредственно к пытке и хватая Учиху за воротник его плаща. — К сожалению, это секретная информация. — без тени эмоции на лице Итачи вынес унижения и удар в живот. Рисунок его глаз стал изменяться и, посчитав это плохим знаком, Джирайя метнулся в сторону. Взгляд Учихи машинально метнулся за ним, но не успел — черное пламя заполыхало на одной из стенок жабьего желудка. — Прощайте. До сих пор прячущийся в рукаве плаща кунай вспорол розоватую мякоть и пленник выбрался наружу. Одновременно с этим Самехада, которой явно понравилась чакра жабы с горы Мбебоку, так похожая по вкусу на курятину, обесточила слой плоти в ногах у своего хозяина и синекожий выпрыгнул наружу. Выхватив из тисков свой меч, Кисаме, оглядываясь, бросился вслед за своим напарником, двигающимся в сторону выхода. Итачи на бегу оглянулся и Джирайе снова пришлось метнуться в сторону, чтобы не попасть под ужасающую технику, сжигающую все на своем пути. Пока Учиха оборачивался, саннин заметил, что его глаза утратили алый цвет и стали совершенно обычными. «Значит, два раза — его нынешний предел…» — отметил для себя Джирайя, беспомощно глядя вслед беглецам. Саннин поднялся с колен и отряхнулся, виновато погладил гладкую мякоть и, пробормотав под нос парочку неласковых в адрес сбежавших членов Акацки, полез в карман за пустым свитком для запечатывания «вечного огня». День сегодня с самого утра, а именно пробуждения под холодными струями воды, сложился неудачно. Вот, пленники сбежали. Ну хотя бы Наруто в безопасности — Джирайя видел, что сбегали те двое явно не в ту же сторону, куда ушел он. Скорее, Итачи и Кисаме двинулись обратно на север, в страну Огня. Значит, Наруто и вправду в безопасности, только вот, надолго ли?***
Гаара вот уже некоторое время тяжело дышал и, уставший от новых впечатлений, полученных посредством побега, Наруто не мог этого не заметить. Ненадолго оставив друга, блондин сходил за советом к Марими. Нахмурившись, синеволосая достала из рюкзака карту, развернула ее на шершавом песке, сравнила местность и, констатировав, что сегодня они преодолели достаточно большой путь, велела Гааре тотчас же остановиться где-нибудь неподалеку, чтобы Джинчурики Однохвостого случайно не заработал себе чакроистощение. Гаара не стал спорить и, выискав одинокое углубление в скале, достаточно большое, чтобы там с комфортом могли поместиться четверо человек, приземлился. Как только летающая плита коснулась земли, то сразу же рассыпалась, да так и осталась лежать на земле песчаной кучей. Гаара, у которого, как оказалось, не осталось сил даже на то, чтобы переместить песок обратно в сосуд за спиной, устало осел на землю и вытер рукавом взмокший лоб. — Да ты с ног валишься! — ахнула Марими и велела Наруто помочь другу дойти до пещеры. Гаара же, шумно вздохнув, встал и вежливо отказался, говоря, что в состоянии пройти пару шагов и дойдет туда сам. Марими нахмурилась, а Наруто пожал плечами. Гаара и впрямь зашел в пещеру сам. Там же, не проходя вовнутрь и не раздеваясь, плюхнулся на пол. Спать ему отчего-то не хотелось, поэтому он подумал выспросить у Наруто подробности его побега. На всякий случай. — Ну, Марими просто пришла ко мне и попросила пойти с ней. — неловко улыбнулся блондин и мимолетно дотронулся до затылка. — И ты просто так взял и пошел? — удивился Гаара. — А если она окажется врагом? — Ну, я не думаю, что Марими плохая. — пожал плечами Узумаки, поглядываю в сторону двух сестер, что уже легли спать подальше от мальчишек. — Просто злющая, прямо как Ино. Дубасит постоянно. — пожаловался он вполголоса. — А мне показалось, что больше всех бьет тебя Сакура… — задумчиво пробормотал Гаара, однако, увидев, каким взглядом окинул его Наруто, решил на счет Сакуры больше не распространяться. — Я имел в виду, не мог же ты просто так уйти из деревни, верно? — Марими сказала, что их деревне угрожает опасность. — Вот как. Гаара с некоторым усилием повернул голову к выходу из небольшого ущелья, в котором они решили остаться на ночь и задумчивым взглядом окинул высыпавшие на ночном небе звезды. Похолодало. Подул ветер и Наруто поплотнее закутался в свою коротенькую курточку. Он вздрогнул и, подняв голову, глянул на Гаару. «Должно быть он тоже думает о деревне, которую покинул, » — подумал блондин. В одночасье, Наруто понимал, что ему действительно нужно больше сил, чтобы вернуть Саске, да и, помогая деревне, которой грозит опасность, он думал, что действительно совершает хорошее дело, но все же что-то его гложило изнутри. Мальчик думал, что теперь-то он точно стал предателем своей деревни, раз посмел уйти и сбежать от погони. Все же надо было остаться и объяснить все Какаши-сенсею. — Думаешь, я поступил неправильно? — решился спросить он у Гаары. Красноволосый моргнул, будто бы очнувшись от глубокой задумчивости и с участием взглянул на Наруто. — Мне пока трудно разбираться в чувствах других людей, но, кажется, ты переживаешь, что ушел из деревни, да? Наруто кивнул. — Мне тоже, как бы это сказать, — Гаара ненадолго задумался, подбирая нужное слово. — Неловко. — наконец нашелся он. — Но не более того. — То есть ты не жалеешь о том, что ушел из деревни? — переспросил блондин. — Нет. — А как же твои брат и сестра? Красноволосый осекся. — Разве что только из-за них. — признался он. — Ну и есть еще одна девушка — моя ученица. Ее зовут Мацури. У Гаары перед глазами тут же предстало лицо миловидной приветливой девушки, что не побоялась пойти к нему в ученицы, не смотря на удручающую репутацию. — Да неужели? — хитро вопросил Наруто, чуть сощурив голубые глаза. — Да. А что? «Намек не понят, » — грустно вздохнул Наруто, а потом лишь спросил: — И все? Думаешь, тебе больше не зачем оставаться в деревне? — Именно. — грустно отозвался Гаара. — В глазах жителей Суны я по-прежнему монстр, так что для всех так будет даже лучше. Наруто не ответил. Он вдруг подумал о том, что, наверняка, думал бы сейчас точно так же, не окажись с ним таких замечательных друзей, как Сакура или Шикамару. Мысли Гаары, тем временем, потекли в другом направлении. Мальчик задумался о том, что, может быть, кому-то все же был нужен, но вскоре он отказался от этой мысли, припомнив обстоятельства своего побега. Засунув руки в карманы, Гаара неспешно прогуливался по деревне. Ему совсем не нравилось это одиночество, ведь именно в такие моменты до него любил домогаться Шукаку. Кровожадный демон никак не хотел мириться с тем, что его Джинчурики больше не убийца, вновь и вновь предлагая тому расплющить кого-нибудь в пласте песка, а потом посмотреть на это желто-красное месиво, оставшееся после убийства невинного человека и, что было самым отвратительным в том, что Гаара когда-либо делал, пересчитать окропленные кровью песчинки, а затем самолично засыпать их обратно в сосуд. И раньше Гаара, вероятно, так и сделал бы. Просто от скуки и ничегонеделанья, но теперь, когда Наруто поменял его взгляды на жизнь, и посоветовал не слушать Шукаку, Джинчурики Однохвостого предпочел просто усилием воли попытаться не слушать своего Биджу. Не смотря на поздний час, по улице то и дело туда-сюда шныряли люди, тут же отшатываясь от одинокого красноволосого мальчика, которого успели приметить за поворотом. Гаара думал, что изменился, однако люди думали по-другому. Они по-прежнему видели в нем того кровожадного демона, который всего лишь одним движением руки может раз и навсегда укоротить тебе жизнь. Внезапно дорогу Гааре преградил маленький мальчик. Имея острые черты лица, он был необычайно худощав для своих пяти-шести лет и потому старая серая майка болталась на нем, как мешок. — Ты не тронес мою маму и братика, демон! — шепеляво воскликнул мальчишка и, тряхнув длинными растрепанными волосами, расставил тощие руки в стороны. Гаара поднял глаза и растеряно прошелся взглядом по мальчишке и заглянул ему за спину, заметив там дрожащую от страха женщину с маленьким плачущим ребенком на руках. «Что происходит?» — сам себя спросил Гаара, недоуменно разглядывая развернувшуюся картину. Прохожие куда-то исчезли. Гаара чувствовал, что они неподалеку, но именно в этот проулок больше никто соваться не подумал. — Что… — хотел было спросить красноволосый, как вдруг заметил выставленную в направлении женщины ладонь. Свою ладонь. Оглянувшись по сторонам, Джинчурики заметил, что, сам того не замечая, подошел слишком близко к этой женщине и загородил ей выход из проулка. Ощутив в руке небольшое покалывание, означавшее использование чакры, Гаара поспешно убрал руку и, все также широко распахнув глаза, уставился на женщину. «Я сорвался?» — тут же мелькнуло у него в голове. — «Шукаку захватил контроль над телом, пока я задумался? Такого раньше не было…» Попятившись, Джинчурики еще шире распахнул глаза от осознания того, что только что едва не сделал. — Я… — начал было мальчик, однако, не слушая его, женщина вскрикнула и, от страха проливая слезы, побежала прочь. Мальчик растеряно посмотрел ей вслед, еще не до конца осознавая, что его мама перед страхом смерти, бросила его на произвол судьбы, отдав в лапы демона. Он моргнул, на пару мгновений прикрыв свои карие глаза, а потом перевел испуганный и вопросительный взгляд на Гаару. — Ты не тронес! .. — повторил он, однако уже с меньшим энтузиазмом, постепенно опуская воинственно поднятые ранее руки. Гаара его не слышал. Он размышлял о том, что его мама тоже невольно бросила его на произвол судьбы, дав напоследок лишь гадкое имя монстра, который любит лишь себя. — Не тронес… — еще раз повторил мальчик, предполагая за задумчивым молчанием демона свой скорый конец. И не понятно было, кого Гаара не тронет в этот раз — маму и маленького братика или же теперь мальчик надеялся, что демон пройдет мимо и не тронет его самого. — Я… — очнулся Гаара и хотел было извиниться перед мальчиком за то, что напугал его, но тот даже не дал ему договорить: — Не тронес, я сказал! — выкрикнул он и вдруг, уродливо искривив рот, зарыдал. То ли для того, чтобы вытереть крупные слезы, то ли для того, чтобы не видеть свою, как он полагал, смерть, мальчик закрыл грязными руками глаза. — Да кому ты нужен. — с досадой воскликнул Гаара, стремительно проходя мимо. Смотря на слезы мальчугана, ему неожиданно самому захотелось зарыдать в голос о такой вопиющей несправедливости. Он ведь исправился! Он больше не монстр! Так почему же никто так и не хочет его принять? Почему его продолжают бояться и сторониться, хоть он и ни разу не сорвался за последние несколько месяцев? Он ведь никого не убил! Он не виновен! — Я не виноват! — прошептал красноволосый, остановившись почему-то возле здания резиденции Хокаге. — Не виноват! Это все Шукаку! По щекам все же потекли слезы. Крупные. Крупнее, чем у того мальчугана. Слезы обиды и отчаяния. Гаара дотронулся до мокрой щеки и замер, припоминая, когда в последний раз плакал. Наверное, еще в детстве, когда дети отказывались с ним играть. Или когда он собственноручно убил самого близкого сердцу человека? Какая разница? Какая вообще до чего-то есть разница? Может, Наруто ошибался, думая, что он сможет измениться? Скорее всего так и было, ведь Гаара изменился, но результата нет. Может быть, он и не изменился вовсе? Зачем тогда вообще нужно что-то делать, идти по пути ниндзя и ограждать разум от Шукаку? Может быть, оставить все, как есть? .. В момент сильного сомнения Гаары в его моральных ценностях, Шукаку не упустил случая поглумиться и поиздеваться. Он хихикал и утверждал, что все Джинчурики закончат именно так. Он говорил, что Наруто — ошибка природы, что вскоре и от него все отвернуться. И вот тогда уж им будет полностью управлять Кьюби. Наруто начнет убивать и прикончит очень много народа. Все Джинчурики демоны. Просто кто-то сопротивляется дольше, предпочитая собственной сущности фальшивый мир доброты и спокойствия. Гаара в агонии схватился за голову — мозг ныл и, казалось, сейчас свернется в трубочку. Отгораживаться от Шукаку больше не получалось и его слова разносились по всему нутру Джинчурики, эхом отдаваясь в голове. Невольно Гаара все понимал и прокручивал в голове каждое слово по несколько раз. От этого становилось еще невыносимее, и красноволосый начал задыхаться. Он осел на землю и, судорожно хватаясь за грудную клетку, начал беззвучно хватать ртом воздух, показавшийся ему вдруг обжигающе горячим. Гаара не помнил, сколько времени провел в таком состоянии, но в один момент он почувствовал слабый толчок по голове, а потом все прекратилось и от переизбытка чувств Джинчурики уснул. Проснувшись, Гаара открыл глаза и увидел далеко-далеко над собой яркое голубое небо. Уже утро. Темари и Канкуро наверняка его искали. Однако такое яркое небо очень редко можно увидеть в Суне, где почти круглый год господствуют песчаные бури. День предвещает нечто хорошее? Или же это еще один признак того лживого красочного мира, о котором говорил Шукаку? Гаара вряд ли мог бы об этом судить вот так сразу, если бы его не отвлекли от глубоких дум таким, казалось бы, простеньким вопросом: — Уже проснулся? Голубое небо над головой Джинчурики вдруг заслонило улыбающееся лицо маленькой девочки. Неожиданно для самого себя Гаара вдруг напугался этого веселого пухлощекого лица. — Что?! — ошарашенно воскликнул он, резко принимая сидячее положение. — Ой! — воскликнула девочка, от неожиданности отшатнувшись. Однако через секунду она снова улыбалась. — Тебе уже лучше? — с участием спросила она. Гаара прислушался к себе: Шукаку молчал, и даже не думал вновь заговорить, буря эмоций и несправедливости поутихла, грудь больше не сковывало, а воздух не обжигал. Девочка не стала ждать, пока Гаара ей ответит. Кажется, она и так знала, что с ним все хорошо. — Меня зовут Теншими! — заявила она и протянула Гааре едва дрогнувшую ладошку. Тот уставился на этот знак приветствия, как на самый величайший подвох в мире. «И что?» — думал он. — «Сейчас я протяну ей руку, а она возьмет и убежит… Ее ладонь дрожит, значит, она боится. А вдруг, как только я пожму ей руку, Шукаку опять прорвется к моему сознанию и убьет ее?» При осознании этой мысли Джинчурики широко распахнул глаза от ужаса. Он не хотел причинять этой милой маленькой девочке зло, однако она, наверное, не знает, с кем связалась, раз до сих пор не убежала. Но если она не знает, кто такой Гаара, значит, она не из деревни. Тогда откуда она и что тут делает? Решившись выяснить все об этой девочке, красноволосый все же рискнул и с некоторой опаской пожал протянутую руку. — Гаара. — коротко отозвался он. Девочка снова улыбнулась. Она попыталась сделать это приветливо, однако Гаара заметил, что в один момент ее улыбка дрогнула. — Извини, я просто очень волнуюсь. — объяснила она. — Это моя первая большая миссия, вот я и разнервничалась. К тому же, о тебе тут не очень хорошие слухи ходят. Гаара хотел было спросить, отчего же она не убегает, если все знает о нем, но девочка продолжила: — Но это и неудивительно. Мне говорили, что у Шукаку просто отвратительный характер. — Откуда ты знаешь про Шукаку? — Гааре удалось наконец вставить вопрос в сумбурную речь Теншими. Девочка пожала плечами: — Я именно поэтому и пришла. Помочь. — Помочь? — удивился Гаара. — Мне? — голос его неожиданно понизился до шепота, будто бы Гаара сам не хотел слышать того, что сейчас скажет. — Я же монстр. Вопреки всем его ожиданиям, девочка снова улыбнулась: — Я так не считаю. Она подошла к краю крыши и перегнулась через перила, с интересом разглядывая утреннюю, еще сонную Суну. К слову, Гаара только что обнаружил, что они находятся на крыше резиденции Каге. Красноволосый часто любил здесь бывать. Раньше он сидел здесь днями и ночами потому что, по слухам, тут погиб один из предыдущих Казекаге, и Шукаку безумно нравились места наподобие этого, в которых разносится неощущаемый запах крови, а история умалчивает о крупных кровавых смертях. После того, как Гаара изменился, он не изменил своей привычки часто бывать в этом месте, но сидел он тут уже по другой причине — из-за все той же легенды крыша высочайшего здания в деревне считалась не то проклятой, не то казенной, куда имел право заходить лишь Казекаге. Из-за этого здесь никогда нельзя было встретить какого-либо человека или шиноби. Гаара был здесь в полном одиночестве. Между тем, Теншими залюбовалась красотами Суны, хотя Гаара был абсолютно уверен, что любоваться там нечем. Переломный разговор в жизни Гаары приостановился. От нечего делать красноволосый принялся разглядывать странную девочку и подмечать ее странности: голубые волосы, заплетенные в два низких хвостика. Довольно длинные, между прочим. Голубая одежда. Припомнив нависшее над ним лицо, Гаара отметил, что у Теншими, ко всему прочему, голубые глаза и маленький веснушчатый носик. Залюбовавшись на голубые волосы, почти что сливающиеся с небом, Гаара пропустил тот момент, когда девочка слишком сильно перегнулась через перила. Очнулся он только тогда, когда девочка уже беззвучно и стремительно летела вниз. Красноволосый метнулся вперед, пытаясь ее поймать, однако его скорости не хватало. Тогда Гаара на рефлекторном уровне вскинул вверх левую руку. Из сосуда, лежащего неподалеку, вырвалась туча мельчайших песчинок. Песок рванулся к падающей девочке и, приняв форму руки, крепко схватил ее за ногу. Вздохнув с облегчением, мальчик подошел к парапету крыши и подал Теншими руку. Девочка посмотрела на него вверх тормашками и улыбнулась. Подтянувшись, она ухватилась за ладонь Гаары и позволила втащить себя назад. Тот смотрел на нее широко раскрытыми глазами: эта девочка удивляет его вновь и вновь. Она упала с крыши и чуть не погибла, но при этом улыбалась, да и подтянулась неплохо. Наверное, очень хороша в тайдзюцу. — Я же говорила, что ты хороший человек. — улыбнулась она. — Да, наверное… — неуверенно пробормотал Гаара. — Так что ты хотела от меня? — Ну, вообще-то я хотела с тобой подружиться. — слегка обиделась Теншими. — А еще я закрыла от тебя Шукаку. — похвасталась она. Гаара кивнул. Он так и думал. — Но это временно. — предупредила девочка. Красноволосый снова кивнул — кому, как не ему знать, что ничто не бывает вечно. — Но даже с Шукаку можно подружиться, понимаешь? — девочка опустила глаза в пол и стала нервно теребить краешек своей футболки. Кажется, она снова разнервничалась. — Думаешь? — не поверил Гаара. — А как? — Просто! — воскликнула Теншими. От волнения она снова начала тараторить. — На самом деле это очень просто. Это как подружиться с драчуном. Шукаку немного странный, но это ничего! Найти общий язык можно со всеми, так ведь? «Не думаю, » — хотел ответить Гаара, размышляя о том, что в глазах жителей Суны он вряд ли когда-нибудь изменится, но вслух высказать свои мысли не решился. — И что для этого нужно сделать? — с интересом спросил он у Теншими. — Просто подружись с ним. — И все? — Да, все просто. — Хорошо, — вздохнул Гаара. — Я попробую. Но ты же еще зачем-то ко мне пришла? — Да, у меня есть к тебе просьба. — девочка снова потупилась. Гаара все гадал, чего может попросить у него маленькая девочка. Попросить немного песка, чтобы поиграть? Да нет, она уже большая для этого. Сотворить с песком представление или слепить из него игрушку? Тоже не вариант — слишком сильно его ненавидят дети в их деревне, чтобы просить что-то пустяковое. Тогда что? — Мне нужна помощь. Моей деревне угрожает опасность. Гаара ожидал, что Теншими сейчас поднимет свои голубые глаза, полные слез, и будет умолять красноволосого помочь, но этого не случилось. Девочка стояла, опустив голову, будто бы извинялась за свою просьбу, а Гаара молчал. — Я не говорю, что ты должен мне помочь. Просто, пожалуйста, помоги, если сможешь. И захочешь. — тихо пробормотала она, уже и не надеясь на лучшее, однако Гаара уже принял решение. — Что нужно делать? — серьезно спросил он, нахмурив брови. Девочка подняла голову. — Идем со мной в Тэру! — Пошли. — даже не раздумывая, согласился Гаара. Он был согласен уйти куда угодно, лишь бы рядом с ним был такой друг, как Наруто или Теншими, который действительно хочет быть твоим другом, а не просто притворяется им, который не будет бояться Гаару и не будет сторониться. «А как же Темари и Канкуро? Как же Мацури? Она ведь тебе понравилась…» — тоненько взвыло сознание, но Гаара уже соорудил себе и Теншими песочный ковер-самолет и ставил на него вторую ногу. — Они меня боятся. Стараются не бояться, но боятся. Я не хочу, чтоб меня боялись. — Что? — переспросила Теншими. — Ничего. Гаара отвел задумчивый взгляд от звездного небосвода. Он не сомневался в том, что принял правильное решение. Он хотел, чтобы его не сторонились, и к нему относятся как к равному. Наруто навсегда будет его первым и лучшим другом, а Теншими ему, как младшая сестра. Гаара перевел взгляд на мирно сопящего блондина. Пока красноволосый предавался воспоминаниям, блондин успел заснуть. И, судя по блаженной улыбке, снился ему хороший сон. Внезапно лицо Наруто скривилось. Он поморщился и что-то пробормотал себе под нос, но почти сразу же его лицо снова приняло умиротворенное выражение. Наруто снился замечательный сон про рамен. Мно-ого рамена. Потом сон о рамене перерос в свидание с Сакурой-чан. Мальчик не понял, сколько именно длился этот сладостный сон, когда он вдруг кончился. И только было Наруто хотел поворчать о том, что, как всегда, на самом интересном месте, как вдруг понял, что на самом деле он не проснулся. Просто во сне мальчик перенесся в подсознание. Вокруг него возвышались знакомые лабиринты с тусклым освещением и протекающим трубопроводом под потолком. От нечего делать, мальчик, бубня и проклиная того, кто прервал его суперский сон с Сакурой-чан, побрел по коридорам, стараясь особо не наступать в лужи. Долго идти не пришлось — ближайший поворот вывел Наруто в огромный зал с не менее огромной клеткой для Девятихвостого. Наруто, заволновавшись, прикусил нижнюю губу — Лис его уже ждал. В темноте за прутьями решетки горели два алых глаза. — Это ты сделал так, чтобы я оказался здесь? — набравшись храбрости, спросил мальчик. — Да, — прогремел Лис. За решеткой обозначилась его громадная фигура и девять извивающихся хвостов. Из темноты появился черный нос, а затем и весь Лис. — Нам пора бы уже познакомиться получше, Узумаки Наруто.