Девочка-Солнце

— О чем ты думаешь перед сном? — спросила она, протягивая руку к ярко-голубому небу, усеянному пушистыми молочными облаками, медленно проплывавшими над нашей головой. — Я? О делах, разумеется. О том, что предстоит сделать завтра. О том, что я сделал сегодня, и о будущем в целом. А ты? — Какой ты зануда, — фыркнула Надин, нахмурив свой маленький нос, и с шумом опустила руку обратно в сочную траву. — Я зануда? А ты тогда кто? — А я дура. — А ты — дура. Мы лежали в небольшом поле в окружении зеленой травы, и над нами расстилалось такое широкое небо, словно именно в этом месте небеса и земля соприкасаются друг с другом, оставив далеко позади дома и прочих людей. Надин, весело смеясь, привела меня в это место, о существовании которого я даже и не подозревал. Интересно, каким образом мы очутились здесь, откуда в загрязненном Хиллвуде, наполненном транспортом, имеется такой уголок живой природы? Где так спокойно, не слышно никаких городских звуков, только я, природа и смуглая девочка, чьи светлые волосы слегка щекотали мое лицо. Девочка, что открыла для меня волшебную сказку, наверное, была каким-то мифическим созданием, например, длинноволосой русалкой или хрупкой феей, во всяком случае, некая аура загадочности всегда присутствовала вокруг нее. С того яркого солнечного дня начались наши странные отношения или недоотношения, которых не понимал никто, даже сами мы. Мы не говорили таких фраз, как: «Я люблю тебя», не потому что считали, что это без слов понятно, а потому что наш цинизм, по странному стечению обстоятельств, граничащий с инфантильностью и мечтами, просто не позволял говорить настолько громкие слова. Мы не были парой, официальное: «Будь моей девушкой» также не сорвалось с юных губ. И только по задумчивым взглядам, по еле заметным соприкосновениям холодной кожи с чем-то обжигающим, подобно пламени – можно было сказать, что мы друг для друга значили нечто большее, чем просто знакомые, но меньшее, чем лучшие друзья. Кто мы были друг для друга? Два никому не нужных человека, которые соединяли свое одиночество в темных закоулках района, закрепляя это горячими поцелуями, спускающимися по смуглой коже куда-то вниз, отчего сердце замирало в сладком наваждении. Два никому не нужных человека, которых не смогли разглядеть окружающие, зато сумели это сделать мы сами, соприкасаясь в нашей схватке, как лед и жаркий огонь. Кто же победит из нас? Кто останется в выигрыше, а кто будет поражен, оставаясь навеки с дырой вместо жизненно важного органа? Мы не знали этого и не думали об этом, предпочитая не забивать голову ненужным хламом, и упивались, слушая протяжные вздохи. — Хей, Лоренцо, — произнесла однажды она тихим, охрипшим голосом, сидя на одной из скамеек парка под ночным небом. Надин мечтательно и немного грустно смотрела наверх, в ее больших глазах виднелось отражение звезд. — Что такое? — А ты веришь в счастливый конец? — Я верю в конец, а причем тут счастье-то вообще? — я присел рядом с ней на прохладную скамейку и выбросил окурок в неподалеку стоящую урну. — А что такое — счастье? — Я не знаю, Надин. ... — Ведь «мы» тоже когда-нибудь закончится? — Все когда-нибудь кончается. — Ты зануда. — А ты дура. Мы пересекаемся взглядами и соприкасаемся губами, вульгарно обмениваясь слюной так отчаянно, словно это происходило в последний раз. Потому что мы оба понимали, что любая секунда может оказаться последним разом. Два глупых человека, сами себе рисующие преграды.

«Если бы ты простила меня…» «Если бы я простила тебя…» «…Могло бы все закончиться хэппи эндом Как думаешь Ты?»