Великое будущее

Мама постоянно говорила, что в жизни нет ничего важнее семьи. Что целый мир не стоит счастья близких. Что только родные всегда останутся рядом, не бросят, не солгут, не предадут. Мама верила в это. И мама — ошибалась. — Эй, Винг, держи! — Ловлю, ловлю... А, ч-черт! — Ха-ха! Винг Дырявые Руки! Близнецы дружно хохочут, крепко схватившись за бока, а Баатар стискивает зубы и бледнеет от злости. Братья слишком далеко, ему ни за что их не достать; но если бы он и погнался за Вингом или Веем, толку было бы чуть. Без очков он плохо видит, куда бежать, а его очки, лихо брошенные Вингом, как раз в этот момент снова взмывают у него над головой. — Отдайте немедленно, безмозглые остолопы... — сдавленным от ярости голосом шипит Баатар. — Эй, смотри-ка, наш старшенький разозлился! — хохочет Вей и корчит гримасу. Самой гримасы Баатар, конечно, не видит: сейчас мир для него — сонм движущихся цветастых клякс. Но он хорошо знает брата и легко угадывает его повадки. К тому же подобные игры близнецы затевают уже не в первый раз. — Отдайте... — повторяет он, все больше ярясь от собственного бессилия. — У-у, какой грозный боец; я весь дрожу от страха... На, забирай! — и Вей снова бросает очки через голову Баатара. — Не плачь, малыш! — весело подбадривает Винг. — Вот увидишь, мамочка купит тебе новые! — Что я куплю? — раздается тихий голос Суинь. Баатар по-прежнему ничего не видит, но на слух различает мягкие шаги, а секунду спустя его плеча касается ласковая ладонь матери. — Что случилось, дорогой? — нежно спрашивает Су. Этот ее тон почему-то злит еще сильнее, и Баатар нетерпеливо дергает плечом. — Ничего, — сквозь зубы цедит он. Зато близнецы, как видно, молчать не собираются. — Мама, мама, мама! — наперебой тараторят они. — Мы только шли мимо! — восклицает Винг. — А Баатар уронил очки! — тут же подхватывает Вей. — Случайно! — вторит брат. — Мы собирались ему помочь! — кажется, это снова голос Вея. — Мама, ты представляешь, он нас чуть не убил! — и с этими словами Винг бессовестно сует ему в руки очки, каким-то непостижимым образом успевая добавить: — Ты ведь не станешь жаловаться мамочке, правда, принцесса? На секунду после этого потока нескончаемых возгласов и жалоб воцаряется абсолютная тишина. Должно быть, близнецы переводят дух, мама о чем-то размышляет, а Баатар не может вымолвить ни слова от злости и унижения, которые по-прежнему душат его. — Все так и было, дорогой? — наконец нежно спрашивает Суинь. Баатар как раз в этот момент надевает очки, и мир приобретает очертания: он видит лица Винга и Вея, одинаково улыбчивые и в то же время настороженные; видит ласковые мамины глаза; а еще — и вот это действительно неприятно — он видит рядом с мамой Кувиру. Проклятые очки! То есть — проклятое отсутствие очков! Что ему стоило заметить ее раньше! Однако Кувира решает исход дела. Действительно, ведь не позориться перед маминой протеже. Баатар крепко стискивает кулаки и, стараясь, чтобы голос не задрожал, сухо отвечает: — Все так и было. Братья торжествующе улыбаются. — Очень хорошо, — спокойно произносит Суинь. — Мне на минуту показалось, что у вас что-то стряслось. — Глупости, мам, — широко ухмыляется Вей и дружески похлопывает старшего брата по плечу. — Что может стрястись! Мы же семья, верно? Вечером, проходя мимо гостиной, Баатар мимоходом слышит отрывок разговора. — Ты была неправа, — решительно заявляет Кувира. — В чем именно, дорогая? — мягко спрашивает Су. Баатар застывает, прикованный к месту, он не может ни шелохнуться, ни вдохнуть: гнев, изумление и ревность словно раздирают его изнутри. Суинь Бейфонг неправа? Кажется, это что-то немыслимое. Но даже если это в самом деле так, даже если мама совершила ошибку, — кто, как не он, старший и самый умный сын, имеет право ей об этом сказать? — Ты видела, что они солгали? — тем временем продолжает Кувира. — Конечно, видела, — спокойно отвечает мать. Воцаряется недолгая пауза. — Не понимаю тебя, — с легким раздражением говорит Кувира. — Если ты все знаешь, то почему молчишь? — Потому что Баатар должен уметь защищаться без посторонней помощи, — с ласковой улыбкой в голосе объясняет Суинь. — А Вингу и Вею пора научиться отвечать за свои слова... — в гостиной вновь водворяется тишина; потом мама мягко спрашивает: — Ты меня осуждаешь, дорогая? — Да, — резко отвечает Кувира. Слышится мягкий перезвон металлических ожерелий и браслетов — должно быть, Суинь подается вперед и кладет руку на плечо подопечной. — Мне жаль, — искренне говорит она. — Мне так хотелось, чтобы именно ты меня поняла. Возможно, однажды ты поймешь — когда у тебя тоже будет пятеро детей и муж. К ужину Баатар не выходит. Он просто не может видеть мать. Он в бешенстве. «Когда у тебя тоже будет пятеро детей»! Подумать только, как они все ее обременяют! Если ей в самом деле так тяжело — что ж она не осталась в своей триаде «Терра»!.. Когда поздно вечером мама осторожно стучит в дверь его комнаты, он не отвечает. От гнева и обиды Баатар хочет провалиться сквозь землю; и никогда еще он так сильно не жалел о том, что магия земли ему неподвластна. На следующее утро, однако, он все-таки вынужден выйти из комнаты: во-первых, отец ждет его в лаборатории — на сегодня намечены важные испытания, — а, во-вторых, чувство голода сильнее чувства гнева. Вся семья уже давно позавтракала, зал пуст, и Баатар усаживается за стол, чтобы в блаженном одиночестве выпить утреннего чаю. В этот момент он видит из окна Кувиру. Она тоже замечает его, но выражение ее лица не меняется — она только кивает в знак приветствия и проходит мимо, — а вот Баатар опять злится. Вчера Кувира видела его, была свидетельницей его позора — это унизительно, да, но сегодня она никак не обнаруживает свою осведомленность, и такое безразличие унижает еще сильнее. — Эй! — властно окликает он, высунувшись в окно. Кувира — всего лишь начальник стражи Заофу, а Баатар — сын главы клана и может позволить себе любую вольность, если захочет. — Эй, ты! Поди сюда! Больше всего в этой ситуации его поражает то, что, несмотря на его тон, Кувира остается абсолютно спокойна. Ни тревоги, ни подобострастия, ни малейшего намека на удивление — она просто подходит к нему, останавливается рядом, с вежливым интересом смотрит ему в глаза и спрашивает совершенно обыденным тоном: — Что-то случилось? Эта ее сдержанная учтивость несколько остужает его пыл, однако Баатар не намерен так легко сдаваться. — Я слышал, о чем ты разговаривала с моей матерью, — с вызовом бросает он. — Да? — Кувира легко приподнимает брови. Это не вопрос, а приглашение продолжать. — Ты лезешь не в свое дело, — твердо заявляет Баатар. — То, что происходит в нашей семье, тебя не касается. — То, что происходит в вашей семье, — с тихой решимостью повторяет глава стражи, — напрямую касается безопасности и спокойствия Заофу, за которые отвечаю именно я. Су ошибается, и в ее интересах понять это как можно скорее. Если я не скажу ей, не скажет никто. Этот разговор заставляет Баатара задуматься. Действительно, так ли непогрешима Су Бейфонг? Все почему-то привыкли считать, что глава клана не допускает промахов, но любому человеку свойственно ошибаться, а ведь мама — как только эта мысль раньше не пришла в голову! — по большому счету, самый обыкновенный человек. Вечером Баатар встречает Кувиру во дворе дома и говорит: — Я думаю, ты права. Она молчит в ответ, смотрит спокойно, внимательно, словно не торопится оценивать его слова, а потом медленно произносит: — Я рада, что ты понял. Кажется, на этом все. Продолжения не последует. Такое пренебрежение немного обидно, и Баатар пытается возобновить угасший разговор. — Знаешь, — говорит он, — в городе немного таких смелых людей, как ты... — Их нет, — спокойно поправляет Кувира. В ее равнодушном замечании Баатар слышит намек на его собственное бездействие. — Это очень сложно... — сбивчиво оправдывается он. — Она моя мать... — И это единственная причина? — с неожиданным жаром спрашивает Кувира, крепко сжимает плечо Баатара, пытливо заглядывает ему в глаза. — Ее могущество, ее ум и талант — все это не имеет значения? Дело лишь в том, что она твоя мать? — Разве... этого недостаточно?.. — растеряно бормочет он. — Чтобы любить ее? — она улыбается. — Вполне. Но чтобы признавать лидером... В это мгновение в кустах позади раздается громкий шорох, а через секунду на дорожку выскакивают Винг и Вей. — Ух ты! — во все горло вопят они. — Романтическое свидание! Старшенький все-таки нашел себе подружку! Давно пора, а то... — последняя фраза обрывается на полуслове, и в первое мгновение Баатар не может поверить тому, что видит собственными глазами: близнецы отрываются от земли, взмывают на полметра вверх, а тонкие металлические пластины их ожерелий затягиваются на ртах, как кляпы. Кувира делает легчайший пасс ладонью, Винг и Вей совершают в воздухе невообразимый кульбит, а потом стремительно падают наземь, словно их вышвырнули за шкирки. — Не смейте. Меня. Перебивать, — холодно отчеканивает Кувира. Близнецы глядят на нее во все глаза. — Кр-руто! — с трудом избавившись от кляпа, восторженно выдыхает Винг, и Баатар впервые в жизни полностью с ним согласен. Следующие две недели проходят на удивление мирно — кажется, никогда еще в Заофу не царил такой покой. Близнецы держатся скромно, не позволяют обычных шуточек в адрес старшего брата, и Баатар в свое удовольствие работает над новым изобретением. Кувира часто заходит к нему в лабораторию, интересуется последними разработками, внимательно слушает все, что он говорит. Особенно любопытно ей узнать о новых взрывчатых веществах, которые исследует Баатар. Это его гордость, его собственное открытие, совершенное без подсказки отца, и он очень рад, что его работа кажется такой значительной. Идиллия рушится на третью неделю — и, разумеется, по вине матери. — Баатар, милый, — нежно говорит она, как бы мимоходом заглядывая к нему в комнату. — Сегодня вечером будет прекрасный концерт. Не хочешь сходить? — Я занят, мама, — довольно резко отвечает он: в чертежах нового дилижанса как раз обнаружилась серьезная ошибка, и Баатар с головой ушел в схемы и расчеты. Суинь с мягкой понимающей улыбкой глядит на него. — А как насчет завтра? — не отступает она. — Может, в оперу? Или Кувира не любит оперу? Тогда театр? — Что?! — вспыхивает Баатар, роняя из рук транспортир. — Милый, вы совсем нигде не бываете, — с ласковым упреком говорит мать. — Конечно, это замечательно, что вы так увлечены друг другом, но ведь нельзя забывать о том, что происходит вокруг. — При чем тут... Я не... Мама! — от переизбытка чувств он сам не понимает, что говорит. — Откуда такие мысли?! — О, дорогой, — мягко улыбается она. — Не нужно смущаться. Это так естественно! Я рада за вас. Мы все рады. — «Мы»?! — в ужасе повторяет Баатар. — Кто такие «мы»?! И какое отношение все эти «мы» имеют ко мне и Кувире?! — Сынок, я обидела тебя? — растерянно смотрит на него Суинь. — Да, черт возьми, обидела! — злобно рявкает он, отшвыривает ногой стул и выходит, с грохотом затворяя двери. Он стремительно пересекает двор, идет к центральному посту охраны Заофу, взбегает по витой лестнице в смотровую башню и велит охране выйти. — Ты знаешь, что все вокруг считают нас парой? — едва сдерживая злобу, выдыхает он. Кувира смотрит на него с несокрушимым спокойствием. — Ты против? — наконец говорит она. — Нет! — восклицает Баатар. — Конечно, нет! Но... — «Но», — подсказывает она. — это никого не касается, верно? — Ненавижу Заофу... — сквозь зубы стонет он. — Проклятый город... Давай бросим все и уйдем отсюда! Эта мысль, так неожиданно пришедшая ему в голову, кажется необыкновенно удачной, однако Кувира с сомнением качает головой. — Куда? — спрашивает она; и прежде, чем он пылко восклицает: «Куда угодно!», она со спокойной улыбкой добавляет: — Ты готов оставить Су? Баатар хочет ответить: «конечно», но слова застревают в горле. Оставить маму... Как? Разве такое возможно? Да нет же, мир рухнет, если он останется без нее! Кувира молча наблюдает за его мучениями, потом уверенно кладет ладонь ему на плечо и говорит: — Не сейчас. И Баатару кажется, что с души падает неизмеримый груз. Ну разумеется: «не сейчас» — это лучшее решение любой проблемы. Он ни от чего не отказывается, он просто ждет подходящего момента... И этот момент однажды настает. Во всем виноват Хьюан и его глупое увлечение. Возвращаясь из лаборатории поздно вечером, Баатар натыкается на дырявое ведро и уже собирается выбросить эту груду металла, как вдруг слышит истошный вопль младшего брата. — Чудовище! — болезненно стонет Хьюан, в отчаянии ломая тонкие нервные пальцы. — Бездушный монстр! О-о, так обращаться с произведением искусства! — Это произведение... чего? — совершенно опешив, переспрашивает Баатар. — Глупец! — в экстазе восклицает Хьюан. — Это моя лучшая скульптура! Я назвал ее «Гармония»! — Отличное название, — хмыкает Баатар и пятится в сторону, однако брат не слышит сарказма в голосе и не замечает попыток уйти. — О да! — выдыхает он. — Гармония! Что может быть прекраснее! Это сама вечность! Борьба и единение! Свет и тьма! Приливы и отливы! Неотвратимое притяжение двух противоположных начал! Взгляни! Ты видишь, какая динамика в этой неподвижности линий? О, здесь вся суть естественного порядка вещей! Основа мира! Принцип устройства вселенной! Смысл существования! — Бред какой... — бормочет себе под нос Баатар, но вопреки желанию не может просто покинуть полубезумного скульптора в одиночестве. Он продолжает слушать, хотя, в общем-то, слова Хьюана с трудом долетают до него. Баатаром завладевают странные беспокойные мысли. «Смысл существования» — так, кажется, сказал брат? В чем смысл? В том, чтоб целыми днями просиживать в лаборатории? Чтобы выискивать ошибки в чертежах? Или в том, чтобы быть предметом издевок Винга и Вея? Неужели это — все, на что он может сгодиться: целую жизнь провести рядом с людьми, которым нет никакого дела до него самого, но которые так и норовят сунуть нос в его дела? Нет, ни за что. Такое существование хуже смерти. И в это мгновение Баатар вспоминает о том, что говорил Кувире. Уйти из Заофу. Конечно! Там, в другом мире, где нет матери, нет Винга и Вея, где все совершенно по-другому — там им обоим будет лучше! И он срывается с места, как гончая, со всех ног бежит к дому Кувиры, словно боится забыть о том, что хотел сказать. На дворе глубокая ночь, однако в доме горит свет и входная дверь распахнута настежь. Стража выносит на улицу окованный железом сундук. — А, Баатар? — раздается спокойный голос Кувиры. — Ты пришел попрощаться? Уже слышал? — Слышал о чем? — удивляется он. Она выходит на улицу, на ходу надевая белые перчатки; начищенные до блеска латы сияют в мягком свете фонарей. — Президент Райко приезжал, — говорит Кувира. — Он просил Су возглавить Царство Земли... — она замолкает на мгновение, ее всегда спокойное лицо искажает гримаса отвращения. — Су отказалась, — с презрением цедит Кувира. — Су очень глупа... Я еду вместо нее. Баатар слушает и не может поверить. Творится что-то невероятное. Какой шанс! И так скоро! Это настоящий подарок судьбы! — Я еду с тобой! — восклицает он. Кувира недоверчиво улыбается. — Это не развлечение, Баатар, — говорит она. –- Я отправляюсь на войну. Моя миссия — объединить Царство, но в стране есть много несогласных. Может быть, их придется... уничтожить. — Пусть так, — твердо говорит он. Она кивает: — Пожалуй. Но нам придется разрушить целые города. Возможно... — тут Кувира делает долгую паузу и внимательно смотрит Баатару в глаза. — Возможно, нам придется разрушить Заофу, если Су откажется подчиняться. Ты согласен участвовать в этом? — Только если позволишь мне нанести первый удар, — с жаром отвечает он. Кувира удовлетворенно улыбается. — Мы отправляемся на рассвете. Не опаздывай, — говорит она; а потом подходит к нему так близко, что у него перехватывает дыхание, смотрит в глаза и тихо добавляет: — Нас ждет великое будущее, Баатар. Мы вершим историю. Отныне каждый прожитый день станет днем новой эры. «Великое будущее», — повторяет он, спеша к себе. Никогда прежде он не подумал бы, что такие слова могут относиться к нему... Возвращаясь домой, он запирается в комнате и принимается собирать вещи. Собственно, с собой он берет только самое необходимое, без чего никак нельзя обойтись, а большая часть его багажа — это чертежи новейшей техники, записи экспериментов и план Заофу с точным указанием всех запасных ходов и пунктов расположения охраны. Конечно, с течением времени некоторые моменты здесь могут измениться, но кардинальных перемен все равно не будет; а чертежи очень пригодятся им с Кувирой, когда они вернутся, чтобы сравнять город с землей.