Чонгук/Айрин
24 марта 2015 г. в 01:36
Джухён, плотно закрыв рот и нос шарфом, шла навстречу осеннему ветру, дрожа не столько от холода, сколько от волнения. Всего лишь один пешеходный переход отделял её от нового места работы: больницы, в которой отец Джухён был главным врачом. Джухён переходила дорогу, и в её голове теснилась куча неприятных мыслей: "Все наверняка будут говорить, что я попала в больницу только благодаря папе... И что я ничего не умею... А если я и правда ничего не умею? А если меня в первый же день поставят ассистентом на какую-нибудь сложную операцию? Ведь из-за медсестёр тоже бывали смертные случаи... И тогда, конечно, папа будет во всём виноват..."
Надеясь хоть немного отвлечься от мрачных мыслей, Джухён стала смотреть по сторонам в поисках чего-нибудь интересного. Но ничего такого не было: обычная улица, заставленная офисными зданиями и жилыми домами, полная снующих куда-то людей и потоков машин. Хотя... Кое-что и правда привлекло внимание Джухён. Недалеко от здания больницы сидел совсем молоденький худенький паренёк и рисовал. Вокруг себя он расставил, видимо, уже готовые свои работы. Паренёк показался Джухён немного странным: он постоянно о чём-то разговаривал сам с собой, иногда даже отрываясь от работы, чтобы сделать руками какие-то ему одному понятные жесты. Люди, проходящие мимо, смеялись или шарахались от него, думая, что он псих. Но Джухён решила подойти поближе и посмотреть, что же рисует этот странный паренёк. Когда Джухён посмотрела на картины, расставленные вокруг юного художника, она не смогла сдержать вздоха восхищения. Все работы были выполнены исключительно простым карандашом - зато как выполнены! Джухён видела перед собой птиц, поезда, море, самых разных по возрасту и внешним данным людей, обширные городские пейзажи - и всё было нарисовано мало того что очень реалистично, так в картинах была какая-то лёгкость, что-то очень мягкое и воздушное. И пока Джухён внимательно изучала картины, художник так же внимательно изучал Джухён. Что-то его очень привлекло в этой миниатюрной девушке, которая вдруг с криком "Чёрт, я же на работу опоздаю! И в первый же день!" сорвалась с места и побежала к больнице. А чудаковатый художник ещё некоторое время смотрел ей вслед, даже забыв о собственной работе.
Первый день на работе прошёл совсем не так страшно, как думала Джухён. Но и не сказать, чтобы совсем удачно: девушка была не подготовлена к быстрому ритму работы медсестры, поэтому вышла из больницы выжатая, как лимон. И ей показалось, что коллеги всё-таки кидали на неё косые взгляды, мол дочка босса. На улице Джухён снова увидела того же художника. И снова она подошла к парнишке посмотреть на его картины. После трудного дня лёгкие, мягкие картины подействовали на неё самым благотворным образом. Она перевела взгляд на самого художника, который тоже смотрел на неё. "Наверное, надо сказать ему, что мне очень нравятся его работы", - подумала Джухён, но только залилась краской. Молодой человек тоже казался смущённым, и Джухён, не зная, что делать дальше, убежала на автобусную остановку.
Следующие дни мало чем отличались от первого: много работы и сдержанные отношения с коллегами. Джухён видела художника каждое утро и каждый вечер, кроме выходных, по дороге на работу и домой. Каждую встречу они молча смотрели друг на друга, но никто из них так и не решался заговорить. "Хотя он на меня, наверное, и не смотрит, - думала Джухён. - Скорее всего, мне так просто кажется, а на самом деле он на меня и внимания не обращает. Эх, я даже имени его не знаю..." Джухён чем-то очень заинтересовал этот парень. Хоть все прохожие и считали его психом, Джухён думала, что с человеком, который рисует такие чудесные картины, определённо есть о чём поговорить.
Недели через полторы своей работы в больнице Джухён, выйдя из больницы, как обычно, направилась к художнику. Но она увидела то, чего никак не ожидала увидеть. Художник орал на какого-то парня примерно его возраста, но раза в три крупнее его.
- УБЛЮДОК! - кричал он. - МОИ РАБОТЫ!
- Что, Чонгукки, хочешь навалять мне, но кишка тонка? И поэтому так верещишь? - усмехнулся юный амбал.
У их ног валялись его картины. Смятые, испачканные, некоторые даже порванные. У Джухён сердце сжалось от того, как обошлись с этими маленькими произведениями искусства. В этот момент она прекрасно понимала художника (которого, как выяснилось, звали Чонгук), который смотрел на него с крайней степенью злости и отчаяния.
- Я УБЬЮ ТЕБЯ! - прокричал Чонгук. - УБЬЮ ТЕБЯ, СВОЛОЧЬ, ТЫ...
"Это ещё кто кого убьёт, - испуганно подумала Джухён. - Я должна что-то сделать. Иначе..."
- Слушайте, вы! - прикрикнула Джухён властным и твёрдым голосом. Громила и Чонгук повернулись к Джухён. Она прокашлялась и продолжала тем же тоном:
- Ты! Горилла, странно похожая на человека! Ты мне не нравишься! А если мне кто-то не нравится, я сразу говорю папочке! А мой папочка работает в полиции. Понимаешь, о чём я?
Джухён с удовольствием отметила, что выражение лица громилы теперь было не таким уверенным. Но заговорил с Джухён он всё в той же манере:
- Ты вообще кто такая? Пришла тут и загоняет, что дочка копа...
- А ты хочешь проверить? - нисколько не смутилась Джухён. - Думаешь, я шучу? У тебя так всё гладенько с законом, и никаких грешков нет?
Громила хотел что-то сказать, но только с силой пихнул Чонгука плечом и ушёл куда-то, матерясь себе под нос.
- И чтобы больше я тебя не видела! - крикнула ему вслед Джухён. И тут же повернулась к Чонгуку, который с самым несчастным видом смотрел на свои испорченные работы. Джухён робко подошла к нему и встала рядом.
- Мне жаль, - тихо сказала она. - Мне очень нравились ваши картины.
Она наклонилась и подняла половинку листа.
- Нет, нет, не смотрите! - вдруг нервно крикнул Чонгук. Но Джухён уже смотрела на изображённую по пояс девушку (нижняя часть пояса была на второй половине, которая валялась где-то тут же, в ворохе целых и не целых картин). Очень красивую, в осенней одёжке, изображённую всё в той же "воздушной" манере Чонгука. Эта девушка была удивительно похожа на неё. Как будто Чонгук её и рисовал...
- Вы увидели! - Чонгук выглядел ещё более несчастным, если только это было возможно. - Аааа... как стыдно...
- Почему стыдно? - спросила Джухён. - Это... я?
Джухён тут же пожалела о том, что спросила. А вдруг это не она? Тогда будет очень неловко.
- Да, вы, - сказал Чонгук несчастным голосом. - Просто мне показалось... что вы - тот самый образ, который я очень давно ищу... Ваша внешность такая необычная, такая красивая и... Ну почему я вечно несу какой-то бред?!
- Не переживайте так, - сказала Джухён. - Мне наоборот так приятно. Я даже не думала, что могу вас заинтересовать... - Джухён снова покраснела.
- Так вы... вы не против? - с облегчением спросил Чонгук.
- Нет, не против, - улыбнулась Джухён. - Может, будем говорить неформально?
- О...
- Не бойся, я тебя не съем, - Джухён уже удалось справиться со своим смущением, но Чонгуку это давалось труднее.
- Скажи хоть, как тебя зовут, - нервно сказал он.
- Джухён. А ты Чонгук, да?
- Да, - кивнул Чонгук и вздохнул.
- Ты расстроен из-за того, что этот придурок сделал с твоими картинами?
- Это мой бывший одноклассник, - грустно сказал Чонгук. - Он всегда издевался надо мной в школе... Я надеялся, что, когда выпустился, смог от него отделаться. Но он всё равно достал меня.
- Вот сволочь.
- Но он всегда был трусоват. Так что, думаю, после твоих слов он не появится. Но он уничтожил то, что было мне особенно дорого, - Чонгук с сожалением оглядел испорченные картины. - И твой портрет в том числе.
- Ты можешь нарисовать меня снова. Я даже буду позировать тебе, - Джухён манерно тряхнула волосами.
- Правда? Ты не шутишь? - радостно спросил Чонгук.
- Нет. По вечерам и выходным я хоть всегда готова.
- Тогда завтра вечером буду ждать тебя здесь же! - сказал повеселевший Чонгук.
С тех пор Чонгук и Джухён проводили много времени вместе, гуляя по вечернему Сеулу. Чонгук не всегда рисовал Джухён. Его картины были самые разные.
Чонгука сначала очень смутило, что Джухён - дочь главного врача, да ещё и старше его на шесть лет. Но вскоре он перестал придавать этому значение. Джухён и Чонгук вообще не очень любили разговаривать о своей повседневной жизни. Намного интереснее ведь разговаривать о звёздах, о жизни в далёких джунглях или просто о том, как красиво выглядят обыкновенные деревья, засыпанные снегом. Чонгук давно искал кого-нибудь, с кем можно будет об этом поговорить. А Джухён вообще никогда ни о чём таком не говорила до встречи с Чонгуком.
Но больше всего Чонгук любил рассказывать Джухён о том, как он рисует. Как о технических тонкостях рисования, так и о том, как и когда на него находит вдохновение и что бывает, когда у него никак не получается рисовать. Это могло показаться очень скучным, но Чонгук рассказывал так, что Джухён хотелось слушать ещё и ещё.
Ей казалось, что Чонгук буквально дышит рисованием. И когда он нарушил негласное правило не ударяться в описание собственной жизни и рассказал ей свою историю, она поняла, что так и есть.
Всё уже было украшено к приближающемуся Рождеству: на деревьях и на окнах висели гирлянды, всюду ставили искусственные наряженные ёлки. Джухён и Чонгук сидели на берегу их любимой реки, покрытой льдом. Джухён пила молочный коктейль, а Чонгук рисовал рождественскую ёлку и рассказывал.
- Когда я закончил среднюю школу, родители поставили мне ультиматум: или я завязываю с рисованием, или ухожу из дома. Я выбрал второе. Небольшая потеря. Я всегда либо рисую, либо учусь в школе, так что дома я и так почти не бывал. А ночую теперь у одной аджуммы, она живёт недалеко от твоей больницы. Ей так нравятся мои рисунки, что она берёт их у меня вместо денег, да ещё и даёт на еду.
- Твои родители... выгнали тебя из дома?! - Джухён не могла поверить, что такое вообще возможно.
- Мои родители - профессиональные физики и прагматики до мозга костей. Поэтому они хотели, чтобы и я был такой же. Но в детстве я много времени проводил с моим дядей. Дядя совсем другой. Мой дядя просто фантастический художник. Он рисовал у меня на глазах и дарил мне свои рисунки. И я пытался повторять за ним, мечтал, чтобы у меня получалось так же, как у него. И сам не заметил, как рисование стало моим единственным смыслом жизни. Я... заболел рисованием. Родители пытались запретить мне рисовать, каждый день заставляли зубрить учебники по физике. Но потом поняли, что это бесполезно. Кстати, в школе у меня никогда не было друзей. Там все считали меня чудиком, а многие издевались надо мной. И сейчас ненамного лучше. И чем старше я становился, тем больше хотелось мне найти друга. Хоть кого-нибудь, кто понял бы меня, кто не смеялся бы надо мной и не считал бы психом. И я нашёл такого человека. Это ты, Джухён.
Чонгук оторвался от работы и посмотрел на Джухён. Джухён, забыв про коктейль, смотрела на Чонгука глазами, полными жалости. Жалости...
- Хотя ты не считаешь меня другом, - вздохнул Чонгук. - Ты видишься со мной просто из жалости.
- Нет, Чонгук, - покачала головой Джухён. - Ты кажешься мне таким одиноким, я так хочу заботиться о тебе...
- Короче, ты просто жалеешь меня! - крикнул Чонгук, засовывая лист с рисунком под мышку. - Не нужно этой благотворительности. Больше я с тобой даже не поздороваюсь!
И раньше, чем Джухён успела сообразить, что произошло, Чонгук ушагал прочь, в темноту.
- Ох уж эти творческие натуры, - вздохнула Джухён.
Следующий день для Джухён был просто ужасен. Утром она уронила поднос с мелкими иголками, которые рассыпались по всему полу, и врач, которому она помогала, так орал на неё, что весь день Джухён не могла нормально работать. Что бы она ни делала, всё валилось из рук. И закончился её рабочий день тем, что около двадцати врачей и медсестёр скандировали: "НИКЧЁМНАЯ ПАПИНА ДОЧКА! НИКЧЁМНАЯ ПАПИНА ДОЧКА!"
Джухён вышла из больницы, плача навзрыд. Голоса коллег всё ещё звучали у неё в голове. Даже не пытаясь сдержать слёзы, Джухён подошла к Чонгуку, как всегда, увлечённому работой.
- Нуна, я же сказал, что мы больше даже не... - сказал он, боковым зрением увидев подошедшую Джухён. Но тут он услышал её рыдания и сразу же вскочил. Джухён, рыдая ещё громче, уткнулась лицом в плечо Чонгука и обняла его. Чонгук вздрогнул от неожиданных прикосновений.
- Что случилось, Джухён? - спросил он совершенно другим тоном.
- Не важно, - сквозь слёзы пробубнила Джухён Чонгуку в плечо. - Это не важно. Пожалуйста, просто обними меня.
Чонгук обнял Джухён, чувстуя каждый катышек на её пальто, и сильнее прижал к себе. Для Джухён в этот момент ничего не было. Не было разбросанных иголок. Не было враждебно настроенных врачей. Даже рождественских огней вокруг и рёва машин не было. Был только Чонгук.
- Отпусти меня, - прошептала она, постепенно успокаиваясь.
- Нет. Я никогда не отпущу тебя.
- Пусти. Я хочу посмотреть тебе в глаза.
Чонгук выпустил Джухён, заплаканное личико которой теперь было прямо напротив его.
- Ты мне нужен, - слегка севшим голосом сказала Джухён. - Всегда был нужен. Даже когда мы ещё были незнакомы. Возможно, верить в такие вещи - немного наивно, - Джухён кашлянула. - Но мне кажется, что ты моя родственная душа.
И снова их любимая речка. Чонгук сидит и рисует Джухён в зимней куртке, закутанную в тёплый шарф. Но Джухён незачем позировать ему. Он и так видит её всегда, куда бы он ни шёл, что бы ни делал. Её образ стоит у Чонгука перед глазами. А настоящая Джухён, тепло улыбаясь, сидит рядом, положив голову на плечо Чонгука, левое, чтобы не мешать процессу.
- Кажется, готово, - Чонгук скептичным взглядом осматривает своё творение. - Что скажешь?
- Мне кажется, или левая бровь немножко кривовата? - сощурившись, говорит Джухён.
- Да нет, тебе показалось. Нормальная бровь.
- Но всё же... Ладно, художнику виднее.
Джухён и Чонгук встали и, взявшись за руки, пошли по весёлым рождественским улочкам к дому аджуммы, у которой жил Чонгук. По дороге Чонгук опять вслух размышлял о звёздах, а потом плавно перешёл к своей любимой теме "есть ли жизнь на Марсе?". Джухён не хотелось говорить. Она просто слушала, наслаждаясь низким и таким родным голосом Чонгука. Она так и промолчала, пока они не дошли до дома аджуммы.
- Ну всё, тебе пора, - разочарованно сказала Джухён.
- Не совсем.
Чонгук за талию притянул Джухён к себе, и их губы мягко соприкоснулись. Обоим хотелось только одного - простоять вот так целую вечность. Но, к сожалению, вечности не было. Была только реальность, которая не позволяла им остаться вместе ещё подольше.
- Спасибо тебе, Джухён, - сказал Чонгук, всё ещё не отпуская свою Джухён. - Я счастлив. Правда, счастлив. И всё благодаря тебе. Я люблю тебя.
- И я люблю тебя, Чонгук, - с широкой улыбкой ответила Джухён.
Последний, торопливый прощальный поцелуй - и Джухён, всё ещё широко улыбаясь, идёт к автобусной остановке, в деталях воспроизводя в памяти всё время за сегодняшний день, которое она провела с Чонгуком. Но на автобусной остановке её ждало то, что моментально вывело её из блаженной эйфории.
- Папа! - испуганно сказала Джухён. - Почему ты тут стоишь... всмысле... почему не в машине?
- У меня к тебе тоже есть вопросы, Джухён, - холодный тон отца не предвещает ничего хорошего. - Ответь мне. Почему ты лижешься с уличным художником? Да ещё и младше тебя на шесть лет?!
- Откуда... откуда ты знаешь? - Джухён аж похолодела.
- Сегодня освободился раньше времени, случайно увидел тебя с ним. И...
- И всё это время ты следил за нами? - Джухён почувствовала внезапный приступ тошноты. В её маленький мир, в котором она была счастлива, вторглись самым жестоким образом. Грубо и без предупреждения.
- Да, следил. И, как оказалось, не зря. Садись в машину.
Джухён села в стоявшую неподалёку отцовскую машину, с силой хлопнув дверью. Как только машина начала движение, отец сказал:
- Теперь после каждой смены будешь идти ко мне в кабинет и ждать, пока я закончу. Потом я буду отвозить тебя на машине. И на работу тоже будешь ехать со мной.
- Пап, ты...
- Я не хочу, чтобы ты виделась с ним, - непререкаемым тоном сказал отец.
- Даже если я люблю его?
- Я хочу, чтобы ты была счастлива. А с этим нищим малолеткой ты счастлива не будешь! - отец перешёл на крик.
- Папа, он не сможет без меня! - у Джухён на глазах выступили слёзы. - У него больше никого нет. И у меня, в общем-то, тоже...
- Я не хочу слышать эту ерунду! Если уйдёшь из больницы без меня, очень пожалеешь!
Джухён не могла ослушаться отца. Вечером, окончив смену, она со вздохом поднялась в отцовский кабинет и там стала ждать, когда он освободится. А потом они вдвоём вышли из больницы и сели в машину. Джухён со сжимающимся сердцем сквозь машинное стекло увидела Чонгука. Он не рисовал. Он просто сидел и смотрел прямо перед собой, словно ждал кого-то.
- Дай мне хотя бы с ним попрощаться, - в отчаянии попросила Джухён. Отец сделал вид, что не слышал. И Джухён поняла, что настаивать бесполезно.
Так прошла целая неделя. Джухён через машинное стекло в течение минуты смотрела на Чонгука, который за всё это время так и не взялся за кисть. Джухён не могла разглядеть его лицо. Но она знала, что на этом лице она увидит боль и непонимание. И немой вопрос, есть ли смысл ждать.
И снова рабочий день окончен. Отец на сложнейшей операции. Чонгук там... Один... Джухён решилась. Не важно, даже если придётся уйти из дома. Она не бросит Чонгука. Джухён наскоро нацепила куртку и сапоги и выбежала из больницы. Сердце колотилось, как бешеное. Что же Чонгук скажет... Разозлится ли на неё... Чонгук...
Чонгука не было. Пустое место там, где он обычно сидел. Где он был ещё этим утром. Джухён смутно поняла, что что-то не так. Она не знала, что ей делать. Может быть, поспрашивать у прохожих?
Вдруг кто-то врезался прямо в Джухён.
- Ты чё встала посреди дороги? Ещё с таким тупым лицом? Думаешь, тут люди, бля, не ходят?
Джухён тут же узнала этого прохожего. Тот самый амбал, которому она обязана знакомству с Чонгуком. Амбал тоже узнал её и, с ужасом посмотрев на неё, тут же убежал.
Вряд ли бы он сделал так только из-за того, что врезался в неё... Тут должно быть что-то посерьёзнее... Что-то... Сердце у Джухён ушло в пятки. Чонгук. Неизвестно где. Неизвестно, жив ли он вообще.
Джухён побежала туда, откуда шёл амбал. Где же Чонгук? Как его найти? "Или то, что от него осталось", - с леденящим ужасом думала Джухён. Где же...
Тут она добежала до места, пользующегося очень дурной славой. Это была одна из самых глухих подворотень Сеула. Неужели тут..? Джухён кое-как совладала со страхом и продолжила поиски любимого. Кругом было так тихо, что хруст снега под ногами казался жутко громким. И нигде ни души. Джухён было страшно не только за Чонгука, но и за себя, но она упорно шла вперёд.
На холодном асфальте лежало чьё-то тело. Джухён подбежала к нему. Да. Чонгук. Весь в синяках, с разбитой губой и кровоточащим, к счастью, не сильно, порезом на руке. Очевидно, у ублюдка с собой был нож.
- Джу... Джухён? - слабым голосом спросил Чонгук.
Джухён сняла с себя шарф и стала обвязывать кровоточащую руку Чонгука.
- Чонгук, - из глаз Джухён закапали слёзы. - Прости меня. Это я во всём виновата. Мне нельзя было оставлять тебя...
- Это... правда ты? - связная речь давалась Чонгуку с трудом. - У меня... не галлюцинации?
- Нет. Всё хорошо, Чонгукки. Я рядом, - говорила Джухён, заливаясь солёными каплями слёз.
- Ты не исчезла, - Чонгук улыбнулся так широко, насколько позволяли побои. - Я-то думал, что больше не увижу тебя...
- Я больше не буду исчезать, - Джухён закончила с перевязыванием руки и повисла у Чонгука на шее, оставляя влажный поцелуй на щеке. - Никогда.
- Пойдём отсюда, - сказал Чонгук, пытаясь подняться. - Тут небезопасно. С тобой может случиться всё, что угодно.
- Ты не можешь идти.
- Могу! - но пока что Чонгук не мог даже встать.
- Только если обопрёшься на меня.
Джухён напряглась и, подняв Чонгука с пола, перекинула его руку себе через плечо, и парочка двинулась прочь из этой жуткой подворотни.
- Твой одноклассник увидел, что дочки копа нет поблизости, и напал на тебя? - спросила Джухён.
- Угу.
- И ты всё это время ждал меня?
- Угу. Джухён, я...
- Молчи! Тебе надо беречь силы.
Наконец они выбрались из подворотни и пошли по обычным, нарядным улочкам.
- Куда мы идём? - поинтересовался Чонгук.
- В больницу, конечно!
- Зачем в больницу? Я в порядке!
- Чонгук, ты не в порядке.
- Но...
- Молчи.
- А можно рассказать, что я хочу нарисовать?
- Нет, не сейчас.
- Почему не сейчас? Почему ты вдруг стала такой занудой? - к Чонгуку понемногу возвращались силы.
- Потому что я сейчас думаю только о том, чтобы с тобой всё было нормально!
- А я думаю о том, что хочу нарисовать ангелов. И один из них будет...
Пока Чонгук рассказывал о своих творческих планах, они с Джухён уже добрались до больницы. У входа стоял отец Джухён и, скрестив руки на груди, смотрел на дочь и на побитого Чонгука.
- Я предупреждал, что ты пожалеешь, если ослушаешься - холодно сказал отец.
- Пап, ты посмотри, в каком Чонгук состоянии! - прикрикнула Джухён. - Давай я сначала дотащу его до палаты, а потом выслушаю твои нравоучения!
- Отпусти его. Им займутся врачи.
Джухён проигнорировала отца и помогла Чонгуку войти в больницу. Когда его отводили в палату, Джухён хотела пойти за ним, но отец взял её под руку и не пустил с Чонгуком.
- Пап, пусти! - Джухён попыталась вырваться, но отец потащил её к выходу.
- Мы уезжаем домой.
- Я никуда не поеду!
- Поедешь, пока прошу по хорошему.
Джухён наконец удалось вырвать руку, и она с вызовом посмотрела на отца.
- Я больше не брошу Чонгука.
- Тогда я выгоню тебя из дома! - не выдержал отец.
- Спасибо, пап. Это лучшее, что ты можешь сделать.
Джухён резко развернулась и побежала к Чонгуку в палату. Чонгук уже спал. Врачи сказали, что серьёзных травм у него нет, кровотечение было вовремя остановлено, поэтому уже утром он он будет в порядке.
Утром Джухён и пришедший в себя, хоть и со свежими синяками, Чонгук покинули больницу. Была суббота, поэтому у Джухён и Чонгука весь день был впереди. Они поехали в большой и красивый лес. Там, на тихой, заснеженной поляне, Чонгук рисовал ангелов, а Джухён сидела рядом и, нахмурившись, смотрела куда-то в сторону.
- Что с тобой, моя Джухёни? - спросил Чонгук.
- Мне так не нравится, - вздохнула Джухён, - что все, кому не лень, лезут в наш мир. В н а ш мир, Чонгук. Ладно они достают нас по отдельности, но почему мы не можем просто спокойно быть вместе?
- Мы и так вместе. И никто наш мир не разрушал. Мы сидим вдвоём в этом чудесном месте. Что может быть лучше?
- Ну не знаю, - протянула Джухён. - Что-то тут не так.
Чонгук отложил картину и внимательно и серьёзно посмотрел на Джухён.
- Я не хочу говорить обо всём плохом, что с нами произошло. Потому что это не важно. Понимаешь? Важно только одно. То, что я люблю тебя. И что я не один.
- Да. Остальное не важно, - согласилась Джухён и, придвинувшись к Чонгуку поближе, поцеловала его. Своего Чонгука. Когда он рядом, можно забыть о трудностях и несправедливости, которых в мире порой слишком много.
Приветствую критику только в мягкой форме, вы можете указывать на недостатки, но повежливее.