Запрещенный урок

Через полчаса раздался звонок в дверь, видимо, Софа и Андрей вернулись. Открыв дверь, я увидела картину маслом. Андрей одной рукой приобнимал Софу, а во второй руке у него была её сумка, а она же стояла и улыбалась. Эти двое увлеченно что-то друг другу доказывали, даже не заметили, что я им уже дверь открыла. — Нет, я права! — это было её последнее слово сказанное Андрею, потом она показала ему язык и залетела в дом, сбив меня с ног. Только я успела восстановить равновесие, как в дом залетел Андрей с воплями: — Нет, я прав! — он направился за Софой, которая была уже на кухне и рылась в моём холодильнике. Они спорили ещё минут пять, а я стояла и пребывала в состояние шока, пока они пытались что-то друг другу доказать. — Кхе, кхе, — я надеялась, что после этого на меня хоть кто-нибудь обратит внимание, но увы. – Кхе, кхе, кхе! — Лиз, если кашляешь, то нужно забрызгать в горло, где у нас там лекарства были. — Андрей начал лазить по всем шкафам. – О, вот, ну-ка, иди сюда и рот открой. — Он уже было полез ко мне в рот этой штуковиной, как я с воплями отлетел от него. — У меня нет кашля. — А что тогда кашляешь? — брат удивленно уставился на меня, ну и идиот! — Лиз, блин, ну не мешай! — попросила Софа. — Видишь, у нас тут серьёзный разговор. — Я в шоке. — Я же тебе говорю, что машины нужно выбирать по… Понятно разговоры идут о машинах, поэтому они и развели такие дебаты. — Ладно, я пошла наверх, уроки делать, Соф, подойдёшь потом, как закончите спорить. — Иди уже, не мешай! — сказала эта парочка. Офигеть вообще. Она моя подруга, а не Андрея. Я поднялась в комнату и села делать уроки. Это был мой обычный вечер, если эта парочка не прекратит спорить, то я, возможно, пойду в подвал и порастягиваюсь. — Вот же блин! — это была Софа, она пришла минут через сорок, я уже практически доделала домашку. — Что случилось? — я развернулась на своем кресле. — Твой брат — монстр! — ух ты не только я это заметила! — Он переспорил меня! — она вскинула руки вверх, а потом обхватила ими голову. — Ещё бы! Он обожает машины и разговоры о них, а ты терпеть не можешь машины и разговоры о них! Я вообще не понимаю, зачем ты завела разговор о них? Я могу поспорить, что ты даже не знаешь что такое карбюратор, — я усмехнулась и повернулась к тетрадке. — Ладно, ты права! Я может и не знаю что такое карбюратор, но скажи мне, как привлечь внимание твоего брата? — я повернулась и в ужасе посмотрела на Софью. — Не смотри на меня так, ты же знаешь, что мне нравится твой брат ещё с пятого класса. Он всегда был твоим старшим братом, который ломал все стереотипы жизни богатых девочек. Помнишь, когда мы купили с тобой эти жвачки с татуировками? Хотели их наклеить себе на руки, чтобы казаться круче, а наши родители на это ответили, что если мы это сделаем, то получим по самое не балуйся! — я подняла правую руку, чтоб остановить монолог Софы. — Они так не говорили! — сказала я. — Да они сказали не так, но суть, то я передала. Так вот, помнишь, как он подбил нас сделать это, а потом ещё и заступился за нас перед нашими мамами, сказав, что это наши жизнь и мы можем прожить её так, как хотим, а не по их указке?! — Что ты хочешь этим сказать? — Я хочу тебе объяснить, почему мне нравится твой брат, а ты уставилась в эту тетрадку, как будто она самая важная деталь в твоей жизни, хотя одна из этих деталей сегодня пялилась на тебе весь урок, когда ты мило ворковала с новеньким. — Софа повернула моё кресло так, чтобы я могла смотреть ей прямо в лицо и облокотилась на боковые ручки. — Это ты себя имеешь веду? Ведь ты одна из моих самых важных деталей в этой жизни! — я схватила её за щеки. — Я, конечно, очень польщена твоими словами, но мы прекрасно знаем о какой педофильской роже я сказала! — неужели она только что это сказала? Какой раз за день я с ужасом на неё смотрю? — Ты опять так смотришь на меня, не надо — это приводит меня в ужас, — она вырвалась из моей хватки и подошла к зеркалу. — Так, я не хочу об этом говорить! И когда это мы успели перейти с разговоров о моём брате, на разговоры о педофильской роже? Так и почему же тебе нравится мой брат с пятого класса, а я об этом не знаю? — Знаешь, почему мне нравится твой брат, а не ты? — она отвернулась от зеркала и посмотрела на меня. — Потому что ты не лесбиянка? — предположила я. — Да, это верно, но есть ещё одна причина. — Ну-у. — Ты не умеешь рисковать, видимо, боевые гены твоей семьи остались лишь у твоего брата, а у тебя их изъяли ещё на уровне зародыша! — Ха-ха-ха! — Твой театральный смех никогда не мог скрыть от меня правды, ты ведь знаешь это! — Я до сих пор не знаю почему тебе нравится мой брат, — я снова отвернулась от Софы и уставилась в тетрадку, потому что в её словах была доля правды. Мой брат всегда мог добиться своего и не боялся гнева родителей, в отличии от меня. — Да потому что твой брат умеет рисковать и никогда не будет прятаться в своей комнате, если его или близкого ему человека обидят. Он скорее спрячет его и сам пойдет разбираться с этими засранцами. Андрей не мямля и не плакса, тебе только стоило сказать ему про то, что родители запретили тебе заниматься танцами и заперли дома, как твой брат приехал и со всем разобрался! А ещё он очень красивый и умный, и… — Так и кто здесь очень красивый и умный и ещё там какой-то? — как всегда он не вовремя. — А ещё твой брат не умеет стучаться и вламывается в комнату девочек без стука! — подвела итог Софа, сейчас мой брат смотрел на неё таким же ужасным взглядом, которым я смотрела на неё пару минут назад. — Извините, барышни, что отвлекаю, но я зашёл попрощаться, — он подошёл и снова повернул кресло, кто-нибудь оставит его и меня в нём в покое, к себе, после чего чмокнул меня в лоб. — Куда ты? — Софа спрыгнула с кровати, как будто её в попу током ударило. — В клуб, не скучайте. — Андрей вышел за дверь, а я встала и подошла к кровати и отодвинула одеяло с того места, где сидела Софа, она повернулась и уставилась на меня. — Что? Я смотрю, не было ли там оголенных проводов, потому что другого объяснение тому, что ты вскочила с кровати я не нахожу. — Я развела руками и села обратно в кресло. — Очень смешно! Ты хоть понимаешь, что твой брат может найти себе там подружку? — она ОПЯТЬ повернула моё кресло. — Послушай, если ты ещё хоть раз за сегодняшний вечер повернёшь это кресло, то я тебя убью! И вообще, тебе не стоит об этом беспокоится, моего брата не интересуют долгие отношения, по крайне мере с девушками из России, так как он постоянно в Европе, ему хватает девушек на одну ночь. Я не хочу тебя ранить, но боюсь, что ты не тот типаж девушек, который нравится моему брату. Ты просто не подходишь ему по его критериям. — Я говорила настолько мягко, на сколько могла, я просто не хотела ранить её чувства, но лучше бы она не испытывала их к Андрею, а то будет так же, как и я, сидеть и ронять сопли. — Так же как и я не подхожу Диме. Он и ты слишком разные, чтобы быть вместе. — Ты сейчас говоришь это чтобы успокоить меня или себя? — спросила Софа. — Я не знаю. — Я СНОВА отвернулась к столу. — И почему это я не тот типаж девушек, который может понравится твоему брату? — она ОПЯТЬ повернула кресло. — Я в тебя сейчас что-нибудь кину. Отойди от кресла! — крикнула я и выдохнула. — Ты не нравишься моему брату практически по той же причине, почему я не нравлюсь Дмитрию. Мы маленькие и с нами слишком много проблем. Мы не можем делать то, что нравится им, а если мы будем это делать, то они точно станут педофильскими рожами. Также моему брату нравятся девушки с грудью больше, чем у тебя! — Обидно! — она пискнула и упала лицом на мою кровать! — У меэ нэ маэнкая удь! — Что? — я закатила глаза! — У меня не маленькая грудь! — она оторвала голову от подушки, а потом опять плюхнулась обратно. — Я не имела это виду, просто у тебя не такая грудь, которая нравится моему брату! Давай я доделаю уроки и пока ты их будешь переписывать, я схожу в подвал. — Ошо! — о Господи, теперь это надолго! Я стояла у станка и растягивалась, в голове звучала песня Fransisca Hall — Until it hurts. Под музыку я сначала делала плие, после чего плавно и без рывков вытягивалась на носочки, потом вставала на полную стопу и сразу же делала гранд плие. Всё это проделывалось на столько медленно, чтобы я могла прочувствовать всё жжение мышц. Обожаю растягиваться у станка, потому что каждый день нагрузка сильнее и сильнее, отчего мышцы испытываю новую боль, которая закаляет их и делает сильнее, чтобы завтра они не испытывали её. Но слишком сильная нагрузка без подготовки сначала надрывает, а потом рвёт. Также и с человеком, если он постоянно подготавливает себя к очередной боли, то она нетяжело бьёт его, но когда на него неожиданно падает очередная порция боли, он не выдерживает. Работа у станка учит контролировать своё тело, свои эмоции. Это помогает в жизни, но не мне. Ситуация с Дмитрием порвала все мои «мышцы» напрочь. Те его слова больно ранили меня и заставили задуматься о себе, мне жутко хочется измениться, стать сильнее. Но я не знаю, как это сделать, я не знаю кем мне нужно стать. Одно я знаю точно. Мне больше никогда не быть собой. А та Лиза разве была мной? И вообще, кто я? Родители так часто мной управляли, что в свои семнадцать лет я не знаю, какая я настоящая. Что было бы если я не находилась под тотальным контролем родителей? Возможно, я была бы такой же, как и Андрей. Сильной, смелой, уверенной в себе, независимой, в частности от родителей, девушкой. Я могла бы дать отпор кому угодно, но увы всё не так радостно в моей жизни. Кто-то дотронулся до моего плеча и я обернулась. Рядом стояла Софа, её брови были нахмурены, она с недоверием смотрела на меня. Я вытащила наушники из ушей и она сказала: — Что с тобой? — Ничего, а что? — Ты уже минут пять стоишь в этом положение и гладишь свое отражение в зеркале. — Да? Я не заметила, видимо, задумалась, — я махнула рукой и, убрав ногу со станка, пошла к креслу, где лежала моя бутылка с водой. — Слушай, Лизок, может нам тоже в клуб сходить? — спросила она присаживаясь на второе кресло. — Знаешь, когда ты начинаешь разговор с фразы «Слушай, Лизок…», мой мозг начинает настораживаться, так как обычно это ничем хорошим не заканчивается. — Ну ладно тебе. Давай сходим! — она сделала глаза, как у кота из Шрека. — Нет. — Это был мой окончательный ответ. — Ну ты и бука! Всю молодость дома просидишь, так и не разу нормально не поразвлекаешься! — она встала с кресла и подошла к зеркалу. — Ты даже уроки не сделала! — я прекрасно понимала, что для неё это не аргумент. — Пф, я их у тебя давно списала, — сказала она, любуясь своим отражением в зеркале. — А устные? — попытка не пытка. — А устные, — она задумалась на долю секунды. — А устные прочитаю на перемене. Ну пойдём, будет весело, с кем-нибудь познакомимся, потанцуем. — Она повиляла бедрами и подошла ко мне. — Если честно, то я не хочу ни с кем знакомится. — Софа вряд ли оценила мой пессимистичный настрой. — Ты полная дура! — выдала она. — Хватит уже убиваться из-за этой педофильской рожи. Уж он точно не убивается, а развлекается где-нибудь с какой-нибудь фифой. И я тебе больше скажу, Димулька скорей всего сразу же после вашей ссоры пошёл развлекаться и праздновать своё освобождение от маленькой и надоедливой мухи! Когда она закончила монолог, то я уже кипела от злости. — Знаешь, это было грубо, но сработало! Едем! — я развернулась и пошла наверх, собираться.