Госпожа Радуга

      Домой я вернулась довольно рано, всего-то в восьмом часу вечера. Мне казалось, что прошёл целый год, а дома всё было по-прежнему. Трейси была чем-то расстроена, и я немедленно поинтересовалась, что случилось. Оказывается, у профессора разыгралась подагра, а лекарства помогали слабо. Он был зол, как многие мужчины, когда болеют. Я обрадовалась, что могу помочь, и помчалась за мазью, приготовленной по рецепту Меропы. У меня скопился целый склад зелий и настоек, сделанных по семейным рецептам. В отличие от традиционных зелий, настои и притирки Меропы помогали и обычным людям, так как она не использовала магию для изготовления большинства своих снадобий. Мы договорились, что в случае успеха Трейси посидит следующий вечер с Корвином. Я пошла вместе с ней и массажными движениями втёрла мазь в распухшие запястья Вацлава. Через пятнадцать минут Трейси примчалась ко мне и бросилась обниматься: - Кэтрин, это просто чудо, что за мазь! Вацлав скачет, как молодой козлик! Спасибо, спасибо! Завтра приведи Корвина ко мне, хорошо?       Она убежала, а я стала с грустью раздумывать, если бы я могла так же легко помочь Генри… Хотя, стоп. Змеи в родстве с драконами. Драконья оспа привела к осложнениям. Может быть, я смогу помочь и лорду Шаффику? Я решила расспросить Татину, может, она что-то знает? По крайней мере, у меня появилась робкая надежда. К тому же, я должна была рассказать новости семейству. Змеи были ленивыми и спали большую часть дня. Руноследы не впадали в полноценную спячку, но проявляли куда меньше активности зимой. Я нашла их всех троих в саду и попросила зайти домой. Корвин игрался с кубиками и строил башню возле камина. Вся семья собралась, я откашлялась и рассказала свои новости. Удивил меня папа-змей. Первый раз за всё время пребывания в доме я услышала его голос: - Бедный самец. Слепой, да? И ползать не может? Пожалела бы, отпустила. Я уж как-нибудь сам справлюсь…       Я ничего не поняла и попросила прояснить: - Почему? Зачем его отпускать?       Змей вжал головы в туловище: - И так не повезло ему, а ещё без языка останется. Жалко…       Я недоумённо поинтересовалась: - Почему без языка? От этой болезни немеют?       Татина и Бантик хихикали в голос. Левая голова Татины успокоилась быстрее всех и объяснила: - Папа думает, что ты ему язык вырвешь. Ты же требовала немого самца. Вот он и решил, что это обязательное условие… Хи-хи-хи…       И тут до меня дошло. Вот уж точно, язык мой – враг мой. Высказалась на свою голову. Пришлось длительно и разнообразно заверять папу, что я никому языков вырывать не буду и вообще я хорошая. Папа трусливо соглашался, но по его глазам я видела, что до конца он мне не верит. Я решила не забивать себе голову и рассказала про спонтанное превращение в змею. Немедленно вскинулась Татина: - А какая змея? Покажи?       Я объяснила, что понятия не имею, но Татина настаивала и требовала. Неожиданно вмешался Корвин, он шипел на парселтанге: - Мама – змея? Корвин – змея!       И он превратился в детёныша королевской кобры. Я поглядела на «милого» ребёнка и внезапно обнаружила, что нежно обнимаю его таким же хвостом.       Бантик ужасно обрадовалась: - Вот видишь, Корвин, не зря мы тренировались. Мамы рады. И мама Татина, и Мама.       С этими словами она подползла и ласково обняла нас обоих. Папа-змей проворчал: - Наконец-то вся семья в истинной форме. А то я уже сомневаться начал, - он деловито обратился ко мне: - Без обид, но Татина – моя старшая жена. Тебя я покрою, конечно, но ближе к весне. Яйца откладывать лучше в тёплое время, да и запасы я должен сделать…       Смеяться в змеиной форме очень странно. Папа-змей альтруист и спаситель, каких поискать! У меня тут шекспировская драма, а он о спаривании беспокоится. Мужик – он и есть мужик, в любой форме. Причём я ему даже не нравлюсь, но он же самец в гнезде. Должен «покрыть», значит «покроет». Заодно ущербного самца спасёт от незавидной участи. Одно слово – герой. Ладно, пусть понаслаждается своей храбростью и понервничает, потом я ему безболезненно откажу. Странно другое: почему я так легко перешла в змеиную форму? И Корвин тоже? В каноне написано, что этому надо долго и упорно учиться, полгода маги тратили на частичную трансформацию, а мы – бац, и готово! Я спросила у змей, вдруг они знают. Они-то знали, но меня их объяснение ещё больше запутало.       Татина спокойно сказала: - Так-то же маги, для них это усилие, конечно, года два маются, наверное. Вы с Корвином – это совсем другое дело. Это же Ваша истинная форма. Вот как Вы в человеческой фиксируетесь - это да, вопрос. Как ты думаешь, я тебя почуяла? Я змею почуяла, понимаешь? Свою, а не человечку. Хочешь ты этого или нет, но ты – змея. Корвин – змей, Вы нашей породы, мы - семья.       Тут вступил папа-змей: - Есть одна легенда у нас. Когда Слизерин ушёл из магической школы, то не хотел больше общаться с людьми, его жену и детей убили, он хотел маленьких, но боялся опять их не уберечь. Он уехал в Индию и поселился в заповедном храме, там, где не бывает людей. Там пряталась мать-прародительница всех змей, она долго наблюдала за необычным магом и влюбилась в него. Она умела оборачиваться человечкой, поэтому хитро познакомилась с интересным мужчиной. Они раскрылись друг другу и с тех пор живут вместе в том храме. Слизерин перешёл в змеиную форму и не лезет в дела людей. Они очень счастливы вместе. У них родилась только одна дочка. Слизерин отговаривал глупую Гонту покидать безопасное гнездо, но дочь настаивала, и тогда отец подарил ей три подарка и отпустил. Первый подарок – закрепление человеческой формы, при желании можно прожить человеком всю жизнь. Второй подарок – какое-то очень сильное заклинание, только для дочки и её потомков, при условии, что они не будут им злоупотреблять. Третий подарок – сверхъестественное чутьё на травы. Так что Гонта вернулась в Англию, вышла замуж и её потомки взяли фамилию Гонт. У них пропал второй дар, когда Гонты совершенно распоясались, это было лет триста назад. С травами тоже разладилось. А про истинную форму они и вовсе забыли. В тебе же проявились лучшие черты твоего рода, хотя ты так же безжалостна, как все Гонты. Вырвать язык влюблённому самцу! Если бы был менее храбрым, я бы сбежал. Но я рад, что ты позволила мне остаться. Я тихонько показал тебя старейшине, в детстве он видел изображение Гонты и сказал, что ты – её перерождение. Наш сын станет могущественным змеем. Я горд, что учу его. Весной переберёмся в достойное гнездо и подумаем о следующей кладке, младшая жена.       Во время патетической речи папы Корвин и Бантик уснули, обнявшись хвостами. Я поблагодарила за объяснение и предложение, но робко поинтересовалась, могу ли я завести себе собственного самца и оставить великого папу старшей жене? Змей милостиво согласился, плохо скрывая свою радость, но вновь предупредил строгим голосом, что двое детей – слишком мало для полноценной семьи, ведь даже чтобы буйвола завалить, нужно двое–трое взрослых и четверо молодых, как минимум. Я сразу представила, как мы семьей «валим» буйвола и развеселилась. Поэтому сразу согласилась на грядущее размножение с личным самцом. Мое коварство не имело границ – я резко подошла к следующему интересующему меня вопросу и рассказала о печальной участи семьи моего наречённого. Змеи даже не задумались, папа радостно выдал: - Выясни, что за дракон был причиной болезни. Не уверен, что зрение можно восстановить, но ходить он сможет, скорее всего. Я помогу тебе весной собрать травы и попросим нужную змею поделиться капелькой яда для мази. Нужно только знать, какой был дракон. Потом ты приготовишь мазь и будешь ему втирать целый месяц. Всё должно получиться. Насчёт глаз я поспрашиваю.       Я перетекла в человеческую форму и отнесла Корвина в кроватку, ласково уговаривая порадовать мамочку ручками и ножками. Змеёныш открыл глазки, и тёплые ручки обвились вокруг моей шеи: - Мама.       Я засыпала в отличном настроении. У меня обнаружилось ещё одно полезное семейное умение, Генри мы постараемся поставить на ноги, а с глазами тоже что-нибудь придумаем, был же у Моуди волшебный глаз… К тому же не всем так везёт. Генри будет женат на кобре, и это не метафора. С этой мыслью я провалилась в сон.