От ненависти до любви

Злость… она накатывала волнами, неконтролируемая и дикая, сжигающая что-то внутри. И самым страшным для Камиллы было невозможность понять происходящее. Девушка чувствовала себя раздражённой. Выпив чашку чая, мисс О’Коннел погрузилась в документы, оставленные дядей. Среди папок, амулетов и оружия красной обложкой выделялась толстая потрёпанная тетрадь. Блондинка удобно устроилась на полу, приготовившись к очередной сложной и непонятной загадке, но, открыв первую страницу, на глаза Ками навернулись слёзы. На жёлтых страницах были аккуратно наклеены старые фотографии: семейные снимки дяди, брата и маленькой девочки, ещё не знающей о монстрах, что делят мир на белое и чёрное, погружая всех вокруг в серость и смерть. Камилла листала страницы, на каждой оставляя крупные солёные капли. Она портила слезами выцветшие картинки, казавшиеся далёкими и нереальными, но не могла остановиться. Похоже, святой отец создал кусочек счастья, поместив его в красную тетрадь. Но Клаус уничтожил всё. Мисс О’Коннел коснулась руками висков, пытаясь прогнать наваждение, чёрной тучей закрывшей часть сознания. Безрезультатно. Женщина ощущала бушевавшую бурю внутри себя, но не могла уловить момент, как и когда она позволила этой буре проникнуть настолько глубоко. Винить во всём Клауса не имело смысла, даже потому, что это было не так, но Камилла винила, винила остервенело и отчаянно, понимая, разрываясь от противоречий и ища ответы. Продолжая рассматривать фотографии своего детства, блондинка немного успокоилась, хотя плакать не перестала. И когда она успела стать такой сентиментальной? Перелистнув последнюю страницу, Ками удивилась: как резко оборвалась история в альбоме. Возможно, дядя узнал правду о мире, в которым жил, и создание кусочка счастья стало недоступным. Клаус… Злясь на первородного, на других вампиров, оборотней, ведьм и саму себя, девушка покинула квартиру. Дорога домой заняла около сорока минут. Непонятно откуда взявшийся ветер приятно холодил лицо, но не мысли. Бросая мимолётные взгляды на прохожих, стараясь отвлечься на яркие витрины магазинов, Камиллу не покидало ощущение, будто она заперта в клетке собственного сознания. Мир казался искусственным и чужим – нелепая декорация жизни кого-то другого, но только не её. «Нервы. Мне надо успокоиться. Просто тяжёлый день с нападением новообращённых вампиров и орущим Клаусом… Клаус», - от мыслей о первородном волна ненависти возникла в глубинах сознания, механически разлилась по телу, больно коснувшись сердца. Камилла замерла посреди улицы, нащупав тонкую ниточку, ведущую от причины к следствию. Подобное бывало и раньше. Когда она испытывала нечто похожее? Тогда, когда разум вступал в противоречие с сердцем. И не важно, по какой причине, главное… Грубый толчок вывел девушку из оцепенения. - Простите, я не хотела, - извинилась полная женщина с кучей пакетов в руках. – Я засмотрелась на витрину. - Ничего, всё в порядке, - улыбнулась Камилла, машинально отметив, что постоянная ненависть к Клаусу не отражается на её отношении к другим людям. - Красивый город, - мечтательно заметила туристка, посмотрев вокруг, - столько подарков и сувениров накупила, с трудом несу, а хочется ещё. - Да, этот город… - блондинка запнулась, что-то вновь щёлкнуло в сознании, погружая в тоску и одновременно вызывая злость. Возможно, во взгляде Камиллы счастливая туристка заметила опасные искры и, ещё раз извинившись, поспешила уйти. - Удачно провести время, - пожелала мисс О’Коннел. Очередной порыв ветра разметал светлые волосы, Ками коснулась рукой виска, глубоко вздохнула и ускорила шаг. Добавив вербену в чай, мисс О’Коннел продолжала размышлять о своих странных приступах. Она ненавидела Клауса и винила во всех бедах, как личных, так и города, но почему в отношении Марселя, Элайджи и других вампиров её чувства не изменились? Внушение? Но баночка с вербеной, которую девушка взяла в руки, заставила отбросить эту мысль. Тогда что? Может, правда, которую она тщательно скрывала от самой себя, а шок пережитого заставил переосмыслить некоторые моменты. Она часто защищала монстра. Верила в светлое, что в нём осталось. А осталось ли хоть что-то? И было ли оно вообще? Ками уснула, старательно убеждая себя: новый день принесёт новые силы, новые мысли, а может, и новые чувства. До боли знакомый голос, то шепчущий, то кричащий, то ласковый и обволакивающий, то твёрдый и требовательный… Она всегда могла сказать «нет» его обладателю, получив в ответ пронзительный, осуждающий взгляд. Но чаще всего ей хотелось сказать «да». Они много разговаривали, спорили, иногда ссорились, но, произнося «да», Ками ощущала себя чуточку счастливее, а решительное «нет» заставляло внутренне сжиматься, отстаивая свою позицию и заставляя монстра слушать доводы смелой барменши. И он слушал, слышал, иногда соглашался. Лёгкие, едва уловимые нити подсознания окутывали спящую Камиллу, и, пользуясь моментом, настойчиво пытались пробить броню внушения. Звук голоса, отдельные слова, взгляды, жесты. Блондинка улыбнулась, положив руку под подушку. Сейчас она была спокойна и счастлива... во сне. Воспоминания прокручивались, будто в старом фильме. Хорошие и не очень. Но что бы он ни делал и ни говорил, Ками шла навстречу. Клаус мог месяцами держать девушку на расстоянии, затем появиться, улыбнуться и растопить лёд одиночества. Запах одеколона, её рука в его руке и губы, застывшие в сантиметре от его губ. Почти танец, почти поцелуй, почти признание почти чудовища. Затем борьба, страх и дикая боль в сердце при виде кола в груди первородного, воткнутого его отцом. И вновь надежда, принесённая странными словами «почему ты не горишь?» Она готова была убить за него… и умереть. Нежная рука коснулась груди мужчины, на пальцах осталась кровь. Камилла слабо застонала, перевернувшись на другой бок. Сознательное и бессознательное отчаянно боролись за свою владелицу, разделив сферы влияния на день и ночь. Утро вступило в свои права, первым лучом коснувшись края кровати. Сны уходили, освобождая место реальности. Образ первородного таял, превращаясь в мутную белесую дымку, а Ками всё кричала и кричала, пытаясь противостоять неизбежному. Девушка проснулась, резко открыв глаза, но на губах ещё остался вкус его имени. - Клаус, - мисс О’Коннел звала монстра, виновного в смерти всех, кого она любила, в том числе, и задыхающегося в насилии города. Стоя под тёплыми струями воды, Ками прислонилась лбом к холодному кафелю. Складывалось ощущение, что она не спала всю ночь, а разгружала вагоны. Воспоминания о снах, мучительно красивых и ярких, терзали сущность, погружая в прошлое. В глубине души мисс О’Коннел понимала: её чувства гипертрофированы, но сила ненависти, охватившая сущность, лавиной уничтожала ростки здравого смысла, пытающиеся пробиться в сознании трезвомыслящей, умеющей анализировать женщины. Она ненавидела Клауса, но почему от этого чувства сердце накрывала боль, близкая к физической? Почему сердце не могло просто ненавидеть, подчинившись рассудку? Что оно пыталось сказать хозяйке? Девушка устала от самокопания, быстро выключила кран и, накинув халат, отправилась варить кофе. ************* - Я не могу понять, как Клаусу удалось внушить что-либо Камилле? Она же пьёт вербену, - Марсель забавно нахмурил брови, не сводя пристального взгляда с Элайджи. Майклсон засунул руки в карманы, облокотился о стену и спокойно изрёк: - Несколько недель назад он интересовался, какая трава напоминает вербену по виду и запаху, - мужчина улыбнулся, но глаза оставались холодными, - я сложил два и два. Марсель взволнованно произнёс: - Так это не было порывом? Элайджа засмеялся, на взгляд Жерара громче, чем обычно. - Мой брат принял решение. Он видит в Камилле свою слабость. И он всегда получает желаемое… Ник ничего не делает просто так, подчинившись порыву. Клаус ждал удобного случая. Марсель налил виски, сделал пару глотков, подготовив себя к вопросу: - Я не могу отделаться от мысли, что внушение – ошибка, которая может дорого обойтись Клаусу? О чувствах Ками я говорить не хочу. - Это ошибка, - произнёс Элайджа. Марселю послышались в голосе Майклсона нотки обречённости, – и Ник дорого заплатит. Телефонный звонок отвлёк вампиров. Эл ответил, выслушал собеседника, нажал отбой. В следующую секунду первородный из расслабленного мужчины превратился в готового к нападению зверя. - Звонил Клаус. У нас проблемы. Расскажу по дороге.