Ледяные цветы миндаля

      Как быстро может идти время? Так же, как может оно тянуться бесконечно долго. Мереди было сложно сказать, сколько на самом деле прошло времени с тех пор, как она вернулась в гильдию. Возможно, потому, что впервые в жизни ей стало неинтересно считать дни. Шерри сперва рыдала ей в плечо, сбивчиво бормоча, как она рада снова видеть ее здесь, затем орала дурным голосом за то, что «дрянная девчонка вытрепала ей целую тележку драгоценных нервов», потом снова лезла обниматься и всхлипывать — истерика прогрессировала ярко и весело. Тоби и Юка в честь ее возвращения торжественно подрались, и это было, пожалуй, лучшее приветствие, на которое они были способны. Она чувствовала себя немного странно, чувствовала себя немного неловко — словно ждала отовсюду какого-то неожиданного подвоха. Словно что-то было сокрыто от ее глаз, и во внезапно свалившееся на голову счастье не верилось до конца. Было странно перестать притворяться, перестать маяться и скрывать от себя правду, было непривычно ловить на себе влюбленный взгляд, и не вздрагивать от неожиданности. В гильдии стало еще теплее. Теперь она была уверена, что обрела настоящий дом, и стала полноправной его частью. Сезон дождей подходил к концу. — А-А-А-А-А!!! — из рук Джуры выпала книга, обрушившись на столик прямо в чашку с чаем. Ароматная жидкость растеклась по столешнице. — ИДИОТ!!! — Что у нас происходит? — спокойно поинтересовался Леон, выглянув из библиотеки. — Кого-нибудь уже убили? — Судя по всему, процесс в самом разгаре, — кивнула Мереди, прислушиваясь к доносящимся со второго этажа крикам. — Я ТЕБЯ УБЬЮ! — Ну, а я что говорю, — с серьезным видом подтвердила девушка, с сожалением глядя, как Джура оттирает темное пятно с обложки. — Шерри опять грозится убить кого-то из них. Или обоих, но поэтапно. Она снова оказалась права. С лестницы кубарем слетели два неразлучных друга, подгоняемых пинками разозленной Бренди. — В ваших же интересах не попадаться мне на глаза до утра, — процедила она, смерив два дрожащих комка уничтожающим взглядом. Поинтересоваться, что стряслось, Мереди не решилась, покосившись на Тоби, отчего-то измазанного с ног до головы яркой розовой помадой. Что-то подсказывало ей, что в этот инцидент лучше не вникать. — Я ухожу, — кое-как отдышавшись, сообщила Шерри, хватая свой плащ со спинки кресла. — Шеррии вздумалось откопать для нас какое-то сомнительное задание на ночь глядя. Вернее, откопала она его для себя, но одну я ее, разумеется, не отпущу. Вы двое, — она еще раз метнула злой взгляд в сторону горе-товарищей, — идете со мной. Я вам тоже занятие нашла на эту ночь, не расслабляйтесь. — Для меня будут указания? — с улыбкой поинтересовалась Мереди, наблюдая за грозной подругой. — Будь послушной девочкой, — хмыкнула Шерри, помахав ей на прощание. Дверь за ними захлопнулась. Спустя еще полчаса Джура тоже принялся собираться. — Терпеть не могу все эти поздние совещания, — пожаловался он, собирая книги. — Серьезных вопросов там почти не обсуждают, и в большинстве случаев ты просто сидишь и думаешь, как бы не заснуть. А многие, скажу я тебе, особо и не пытаются бороться со сном! — Вам совесть не позволяет? — участливо спросила девушка, но маг только отмахнулся, досадливо вздохнув и отправившись к двери. — Доброй ночи, Мереди! — Доброй ночи, Джура-сан. В воздухе повисла тишина. Мереди отложила книгу, наблюдая за дрожащим в лампе огоньком. На душе стало восхитительно уютно, и она наслаждалась этим уютом, как могла, словно стараясь накопить его еще и про запас. Откровенно заскучав спустя некоторое время, она принялась бездумно бродить по комнате, словно искала что-то, чего сама не знала. Внимание ее привлек аккуратный сверток, запихнутый вглубь пустой полки книжного шкафа. Это было ее платье, то самое, которое они с Шерри купили, всего за пару дней до ссоры с Леоном и поспешного ее ухода из гильдии. Да, кажется, Мереди так и не удосужилась забрать его домой, бросив здесь, в гостевой, а Бренди нашла его, и бережно упаковала обратно. Девушка улыбнулась, проведя рукой по шуршащей бумаге, и внезапно, захватив сверток с собой, отправилась в ту самую гостевую комнату. На нее вдруг накатило странное настроение. Мягкий шелк был похож на нежные легкие объятия. Девушка с удовольствием покрутилась перед зеркалом, расправляя складки и любуясь фиалковыми переливами. Здорово все-таки, что Шерри уговорила ее на эту покупку! В такой обновке было бы не стыдно показаться даже на каком-нибудь городском фестивале… В памяти внезапно всплыли слова Джерара, наполненные горечью, когда он прощался с ней в тот самый злополучный день. » Я вижу тебя в легком, красивом светлом платье, танцующей на городской ярмарке с каким-нибудь франтоватым юношей. Я вижу тебя смеющейся и счастливой, Мереди…» Счастливой она уже была, несомненно, красивое платье тоже имелось в арсенале, но что насчет ярмарки? Мереди помнила рассказы Джувии о фестивале, который проходил в Магнолии, а что насчет Маргарета? Наверняка, здесь тоже ежегодно творят что-то восхитительное и грандиозное. Почему-то ей было абсолютно необходимо узнать это прямо сейчас, и до утра это совершенно не хотело терпеть. Девушка потопталась перед зеркалом еще несколько минут, размышляя, стоит ли, а затем решительным шагом направилась в библиотеку. Леона там не было. Около разложенных на столе книг все еще горела лампа, и Мереди затушила ее, оглядываясь на темноту немного растерянно. Неужели он успел уйти? В задумчивости девушка снова отправилась на второй этаж, прислушиваясь к тишине, и неожиданно замерла около одной из дверей, на которую прежде не обращала внимания. Из-за нее доносился слабый шорох — единственное, указывающее на присутствие человека в этой абсолютной тиши. Как это часто бывает с девушками, а с ней бывало тем более часто, Мереди предпочла сначала делать, а потом думать. Именно по этой причине она решила, что не стоит беспокоить кого-либо так поздно уже после того, как постучала в дверь. — Казалось мне, ты ушла на задание, разве нет? — Леон возник на пороге с уже заготовленной фразой, и удивленно вздрогнул, увидев девушку. — Мереди? Я думал, ты уже ушла. Обычно так поздно по гильдии шатаюсь только я или Шерри. — Я задержалась, — она невольно покраснела — то ли из-за неловкости, то ли из-за того, как разительно изменился его взгляд, когда он увидел ее. Интересно, сам Леон знал, как выглядит со стороны? — Извини…Я, пожалуй, пойду. И правда, уже так поздно… — здравый смысл принялся торопливо толкать ее назад, но Леон вдруг покачал головой, распахивая дверь шире. — Проходи. Комната располагалась выше других, прижимаясь к самому чердаку. Почему-то Мереди подумалось, что именно здесь Леон и проводил почти все свои ночи — много книг, небрежно застеленная кровать, ворох исписанных бумаг на низком столе…Хотя Шерри говорила, что он живет где-то около торговой площади в городе, вряд ли он часто горел желанием возвращаться домой. Это чувство было хорошо знакомо ей самой. Когда тебя что-то мучает, не давая уснуть, меньше всего хочется возвращаться в холодный пустой дом, где никто тебя не ждет. В гильдии, пусть и опустевшей, все равно оставался легкий туман тепла и уюта, в котором можно было чувствовать себя не так одиноко. — Что-то случилось? — обеспокоенный голос отвлек ее от размышлений, и Мереди внезапно вспомнила о цели своего позднего визита, которая показалась ей вдруг совершенно глупой и неуместной. Какая, скажите на милость, сумасшедшая, будет шататься поздней ночью по чужим комнатам, чтобы выведать, проводятся ли в городе праздники? Это даже в мыслях казалось глупым, куда уж это еще и озвучивать. — Мне просто не спалось, — с трудом заставив себя справиться со смущением, соврала она. — Я не думала, что найду здесь кого-то так поздно, и…мое любопытство меня когда-нибудь погубит. Леон устало улыбнулся. Таким Мереди его видела, пожалуй, впервые — уставшим, рассеянным, отбросившим привычную выдержку и холодность, с растрепанными волосами и небрежно расстегнутой у ворота рубашкой. Черные глаза изучали ее с пока еще непривычной теплотой. — Почему же погубит? Или я — настолько опасная компания? — с интересом уточнил он, а Мереди невольно покраснела. — Нет…А сам ты почему не спишь? — решила перейти в наступление она, подходя ближе. — Пытаешься заработать вампирскую репутацию? — Моя репутация и так далека от идеала, куда ее еще ухудшать, — усмехнулся Бастия, пожав плечами. — Мне часто не спится. Я уже привык. Мереди вздрогнула, взглянув в его глаза внимательнее. Ей показалось, или в них снова мелькнула та тягучая тоска, которую она так часто замечала в его взгляде прежде? — На это есть причины? — тихо спросила она. Еще одно неопределенное движение плечом. — Были, — уклончиво ответил он. — Видимо, мне тяжело избавляться от прошлого, или же на это потребуется немного больше времени, чем я планировал. В комнате повисла тишина, нарушившаяся легким шелестом шелка — девушка подошла еще ближе. — Я могу тебе помочь? — Ты и так мне помогаешь, — Леон вскинул голову, невольно ею залюбовавшись. В нежном фиалковом тумане она казалась предрассветным сном, но он был как никогда точно уверен, что не спит. Он медленно протянул руки к ней, но девушка опередила его, решительно шагнув вперед и прижавшись к его груди. — Видимо, недостаточно, — пробормотала она, а Леон невольно улыбнулся, скользя ладонью по ее спине. — Я хочу, чтоб в твоих снах больше никогда не было кошмаров. — Так задерживайся там подольше, — в его голосе звучали нотки смеха. Мереди резко отстранилась, гневно уставившись на него, и собралась было выдать нечто особенно укоризненное, но не успела. Ладонь Леона мягко легла на ее затылок, в два счета приближая ее лицо к нему. Девушка прикрыла глаза, растерянно чувствуя, как щеки против ее воли покрываются румянцем. Когда она перестанет краснеть, как школьница, от каждого его поцелуя? В этот раз что-то было не так. В этот раз что-то было иначе, не как прежде, словно что-то успело кардинально измениться. Поцелуй становился все жарче и настойчивее с каждой секундой, и прохладные ладони Леона, скользнувшие на ее талию, словно пустили слабый электрический разряд по спине, заставив девушку ощутимо вздрогнуть. — Лион… — слабый шепот ворвался в тишину, заставив его резким движением отстранить девушку от себя — всего на секунду, на мгновение окинуть взглядом ее пылающее лицо и вновь впиться в губы. Звук его имени, произносимый ее голосом — тихий, дрожащий, чуть искаженный — заставлял его сходить с ума в самом прямом смысле, который только можно было представить. Она произносила его совершенно особенно, как никто другой, и каждый раз это было похоже на мечту, воплощающуюся снова и снова. Как и сама она была мечтой. Мечтой, которая посмела сбыться. Леон рвано выдохнул, опалив горячим дыханием ее шею. Ладони требовательно смяли нежный шелк, заставив девушку слабо выгнуться в его руках. В голове все еще слышался ехидный голос, мешающий ему. Мешающий отдаться этому забвению целиком. Он осторожно отстранил ее от себя, опустив ладони на плечи. — Мереди, — голос звучал непривычно хрипло, почти дрожа. Распахнутые зеленые глаза смотрели на него с непониманием. — Ты…тебе лучше уйти. Пока не поздно. Она удивленно вздрогнула и опустила голову. Уголки губ расстроенно дрогнули. — Я поняла, — изменившимся голосом сказала она, осторожно делая шаг назад. Его ладони безвольно соскользнули с ее плеч. — Я…прости. Я не хотела тебе докучать. Докучать? Она, верно, издевается? — Дело не в этом, — он покачал головой, тщетно пытаясь отвести от нее взгляд. Попытки обламывались безуспешно, как и попытки пояснить ей, в чем же действительно дело. Чего он боялся? — Я пойду, — наигранно беспечным голосом сообщила она, торопливо направляясь к выходу. Уже схватившись за ручку, она вдруг замерла, застыв невесомым лиловым призраком у двери. — Я буду в гильдии, если что, — голос чуть дрогнул, но в нем чувствовалась слабая улыбка. — Если вдруг тебя снова станут мучать кошмары — я буду рядом. Леон не помнил, как успел так быстро оказаться возле нее. Хотя, казалось бы — преодолеть расстояние всего в несколько шагов? Мереди сдавленно ахнула, стукнувшись лопатками о гладкую поверхность двери. Воздух в легких стремительно заканчивался, вынуждая ее слабо упереться ладонями в его грудь, предпринимая робкую попытку отстраниться. Глаза его пылали совершенно неизвестным ей огнем, буквально поглощая матовый черный агат, превращая его в кипящую лаву. — Лион…- она снова предприняла попытку что-то сказать, и снова она закончилась неудачей. Очередной требовательный жаркий поцелуй лишил ее возможности говорить, и она вновь почувствовала, как лихорадочно дрожащие ладони скользят по телу, словно прикоснуться к ней — жизненная необходимость, без которой всерьез можно погибнуть. Леон целовал ее жадно, уверенно, цепляясь за это трепещущее чувство, как за последнюю соломинку, которая могла помочь им не пропасть в темноте. Восхитительная тишина все так же окутывала их с ног до головы, нарушаясь лишь прерывистым оборванным дыханием, сплетающимся в единую симфонию. Никого, никого не должно быть здесь. Никто не должен помешать ему сейчас. Леон нахмурился и, не разрывая поцелуя, протянул руку к дверному замку, рассеянно ткнув его ладонью. Медь покрылась твердой ледяной коркой, заполонившей замочную скважину и намертво застопорившей ручку. Конечно, возможно, разумнее было поискать ключ, но ему сейчас было не до разумных действий. Мереди с трудом пыталась восполнить запасы воздуха, когда он, наконец, решился разорвать поцелуй, и едва не вскрикнула, почувствовав прикосновения горячих губ к шее. Невесомый шелковый рукав соскользнул с плеча, и она вскинула ладонь, пытаясь его придержать, но Леон перехватил ее движение молниеносно, нежно касаясь губами белоснежной кожи. Было ли это реально? Она совсем не хотела искать ответ на этот вопрос. Он с наслаждением запустил ладони в ее растрепанные волосы, пропуская сквозь пальцы пушистые розовые пряди. В голове не осталось ни одной мысли, вместо них пришла восхитительная пустота, и одно-единственное осознание — он нашел. Нашел то, чего хотел, то, что искал, нашел, обрел, и теперь можно было, наконец, остановиться и выдохнуть, перестав шарахаться от каждой тени. Мереди прерывисто дышала, все так же изучая его растерянным изумрудным взглядом. Буря в сердце не хотела стихать. Она лишь набирала обороты. — Ты все еще хочешь, чтобы я ушла? — в тихом голосе, наполненном нежным придыханием, сквозило едва ощутимое ехидство, вызвавшее у него искреннюю улыбку. Леон наклонился к ней, осторожно проводя кончиками пальцев по нежным ключицам. — Боюсь, ты и правда ввязалась в плохую компанию. Любопытство тебя все же погубило, — прошептал он, снова накрывая ее губы своими. Мереди осмелела, с готовностью подавшись ему навстречу, мягко выгибаясь в его руках и слабо сжимая в ладонях ткань его рубашки. Тревоги и сомнения исчезли бесследно, голова вновь заполнилась сладковатым туманом, заставив ее, кажется, немного воспарить над землей. — Я…мне нужно…сказать тебе кое-что, — когда им снова стало недостаточно воздуха, она внезапно нахмурилась, решительно заглядывая в его глаза. — Это очень важно. Леон уставился на нее с неприкрытым удивлением. — Я, кажется, не говорила, — с трудом переводя дыхание, пояснила она. — Но должна, безусловно. Это ведь…ты наверняка знаешь, но все же… — И? — чувствуя, как жалкие запасы терпения стремительно подходят к концу, поинтересовался он. Мереди подняла голову, неожиданно ослепительно улыбнувшись — так искренне и счастливо, как улыбалась когда-то давно — уже и не вспомнишь. — Я люблю тебя, — доверительным шепотом сообщила она. — И я… Продолжить фразу ей не удалось. Что бы она ни собиралась сказать — это было пустым и неважным, потонув в оглушительном шуме окружавшей их тишины. Ее захлестнуло волной жарких поцелуев, оседающих на трепещущей шее, на острых вздернутых плечах, на покрасневших припухших губах, которые он целовал особенно долго, особенно нежно, доводя теряющую сознание девушку до сладкого исступления. Прохладные пальцы Леона коснулись вычурных застежек платья, нетерпеливо рванув их в стороны. Если за собой было принято сжигать мосты, то теперь они горели алым пламенем, и ему даже не хотелось обернуться на прощание. Все, чего ему хотелось, было здесь, и он впервые почувствовал, что, возможно, заслужил быть немного счастливым? Ласковые руки девушки коснулись пуговиц его рубашки, бережно расстегивая каждую. Откуда у нее бралось это восхищающее самообладание? Леон чувствовал себя глупым юнцом рядом с ней — такой неожиданно спокойной, улыбающейся, одаривавшей его нежными прикосновениями – так, словно так было всегда. — Боишься меня? — шутливо нахмурилась она, и в ее изумрудных глазах скользнули искорки смеха. Боялась она, едва скрывая дрожь в руках, но делать шаг назад не хотелось совершенно. Там нет ничего, там выжженная пустота, там только пепел от мостов, обжигающий ноги. Так зачем же возвращаться? Платье с легким шелестом упало на пол. Мереди снова залилась краской, почувствовав на себе восхищенный изучающий взгляд. — Ты великолепна, — едва совладав с голосом, пробормотал он, и это, похоже, было последним, на что был способен его голос. Ладонь скользнула по ее телу, мягко обводя хрупкий точеный силуэт. Его бессовестно измятая рубашка отправилась вслед за платьем, неприглядным комком рухнув на ковер. Руки девушки сплелись на его шее, и она со счастливой улыбкой подалась ему навстречу, целуя его с неожиданной для нее самой страстью. Не очень-то много тепла было в его жизни. В основном, в ней встречался лед — холодный, каменный, неприступный. Он трясся над ним, как над величайшим сокровищем, оберегал, хранил его, как собственное ледяное сердце, и старался, чтобы ни одного луча света не попало на его лед. А сейчас он таял, таял стремительно, как пронзительно теплой весной, и ему было ничуть не жаль. Он тщетно пытался найти сожаление, но оно упорно не находилось, теряясь где-то за ласковыми поцелуями любимой девушки, наконец оставшейся рядом с ним. Ее восхитительные глаза, сияющие так ярко, что освещали всю эту безмолвную ночь, нежные руки, вжимавшие его плечи в мягкую кровать, и тихий голос, безостановочно твердивший его имя, словно заклинание, соединились воедино, как обрывки картинки. На картинке было изображено его счастье. Теперь он точно знал, как оно выглядит.