Хлопоты

— Сумасшедший вечер, не правда ли, Глэдис? С этими словами сенатор Бреккен устало вваливается в черный «Линкольн», стоящий с заведенным мотором у запасного входа особняка губернатора штата. Едва заметно хмыкнув, за ним словно тень в машину следует миниатюрная брюнетка. Уже в салоне автомобиля помощница политика сдержанно кивает и после этого погружается в чтение своего органайзера. Уильям расслабленно разваливается на сидении и слегка распускает тугую удавку бабочки. Когда-нибудь, в один прекрасный момент, все эти светские приемы его доконают. В голове еще шумит от огромного количества лиц, встреченных на званом ужине, улыбок и дружеских похлопываний по спине, однако это совершенно не мешает. Легкое и воздушное состояние эйфории заполняет сенатора с ног до головы. Прав был Луи (давний друг и по совместительству сомелье), говоря, что несколько бокалов игристого и мягкого на вкус Dom Perignon — это все, что нужно для счастья. Машина плавно трогается, но, не проехав и пяти метров, довольно резко тормозит. Брови политика удивленно ползут вверх, когда боковым зрением он улавливает сзади какое-то движение. Молодой человек, одетый с иголочки в костюм за 300 долларов бежит за машиной, смешно размахивая руками и что-то крича. Бреккен качает головой и распахивает дверь навстречу изрядно запыхавшемуся пареньку. Перед сенатором предстает мистер Эндрю Чарльз — молодой, но очень способный младший помощник губернатора. — Сэр, вы забыли свой презент! — В руке у Чарльза небольшой пакет из дорогой бумаги теплого шоколадного оттенка. — Ох, ну конечно. Спасибо, Эндрю, — политик ленивым движением руки принимает подарок, и в ответ, одаривает помощника своей фирменной улыбкой, которой он обычно сверкает с экранов телевизоров или на предвыборных агитациях. Его лицо озаряется улыбкой, но глаза совершенно холодны. Юный мистер Чарльз замечает это, но ему хватает такта пожелать приятного пути и просто отойти, раскланявшись на определенный манер. Как только автомобиль покидает пределы частного владения губернатора, пакет с подарком тут же летит куда-то под ноги. С тяжелым вздохом Уильям тянется к мини-бару и откупоривает уже начатую бутылку дорогого виски. — Два камня. — Сенатор протягивает помощнице пустой стакан, где в следующее мгновение оказывается пара идеально гладких серых кубиков стеатита. За ними следует янтарная жидкость, искрящаяся в свете фонарей за окном. Мужчина делает нетерпеливый глоток. Все же выдержанный в дубовой бочке виски куда лучше, чем любое шампанское. Бреккен бросает быстрый взгляд на часы и с удивлением обнаруживает, что уже далеко за полночь. Новый день взял начало и медленно движется к своему пику. Уильям делает еще один глоток и отставляет стакан в сторону. — Глэдис, что у нас завтра? — Галстук-бабочка легким движением руки окончательно покидает свое место на шее. Надоел. Брюнетка перелистывает несколько страниц и ровным, деловым тоном информирует начальника: — В 9:35 у вас самолет до Вашингтона. Завтрак и свежие газеты будут предоставлены на борту. Ровно в 11 у вас встреча с одним из вкладчиков фонда, мистером Джеем Скавриди. Затем бизнес-ланч с пиарщиком Робертом Стюартом из агентства «Hudson&Partners», я говорила вам о нем на прошлой неделе. В 13:30 назначена пресс-конференция с журналистами. Свое появление подтвердили семь печатных изданий и четыре канала. После неофициальная... — Пресс-конференция в полвторого? — Бреккен прерывает подчиненную на полуслове. — Да, сэр. — Отлично... Политик в задумчивости поворачивается к окну, и Глэдис не смеет прерывать молчание. В любое время дня и ночи она всегда рядом в полной боевой готовности, но за годы работы с Уильямом Бреккеном женщина научилась хранить молчание там, где того требует настроение начальника. Завтра... уже сегодня сенатор должен официально заявить о начале своей президентской кампании. Он уже предвкушает град вопросов в свою сторону, но это не страшно, он готов и со всем может разобраться. Мысль политика внезапно осекается и меняет свое направление, как если бы его черный «Линкольн» резко повернул обратно к дому губернатора. Мужчина понимает, что с того момента, как он оставил детектива Беккет на растерзание своим парням в зловонной комнатке мотеля на окраине города, пролетело больше трех часов. Интересно, все ли прошло гладко? Бреккен уверен, что у этой девочки не было ни единого шанса уцелеть, особенно после приема «успокоительного». Удивительно, но политику становится даже грустно от мысли, что такой перспективный, честный и на редкость умный человек, как детектив Беккет, пал жертвой своей собственной неуемной жажды мести. Какая растрата драгоценного дара жизни! В памяти всплывает лицо Кейт, столь решительное и спокойное в тот момент, когда она просит Бреккена убить её. Никаких компромиссов даже перед лицом смерти. Это впечатляет сенатора, восхищает его внутреннего зверя. Еще ни разу в жизни он не сталкивался с таким напором и отвагой с примесью безумия. Многим бы его людям следовало вести себя так, как это делала Кейт Беккет, стоя на краю пропасти, отделяющей её от мира вечной тьмы и тишины. Как трогательны были её глаза, когда она открыто и без страха смотрела на него, прося о смерти от его руки. Она была красива, чертовски красива. В тот момент сенатор даже позавидовал писателю — ему досталась невероятная женщина. Позавидовал и сразу же пожалел. Как жалко, что их история любви закончится выстрелом в голову, который следствие позже объявит самоубийством. Была ли её мать такой же храброй и решительной перед смертью? Бреккен не знал ответа. Всех, кто хоть как-то был связан с её делом, политик постарался убрать. Либо они сами напоролись на избавительную пулю, облегчив тем самым и себе, и сенатору жизнь. Странно, но он не помнил даже лица Джоанны Беккет. Её черты стерлись из памяти, не оставив и следа. Наверное, дочь была похожа на нее. Должна была. Уильям не понимает, почему и зачем, но ему хочется думать, что они были очень похожи. Эта мысль неведомым образом успокаивает его. Какой трагичной и в то же время поэтичной оказалась судьба матери и её ребенка. Они боролись за справедливость, за правду, которым больше нет места в современных реалиях. Обе сражались до конца, обе так глупо проиграли. И если Уильям Бреккен до сих пор никогда не чувствовал и толики сострадания к своим жертвам, которых, к слову, было немало, то сегодня сочетание шампанского и виски заставило его хотя бы задуматься о них. «Они мне не нужны. Мне нужен ты». Прекрасные слова человека, обреченного на гибель. Как жаль, что все так обернулось. Как жаль, что разум и тело детектива Беккет, посмевшей встать на пути Бреккена, стали фундаментом нового этапа в его карьере. Политика строится на костях. Этот урок юный Уильям освоил еще в самом начале своего путешествия к вершинам власти. Мужчина залпом опустошает стакан с виски в память о тех, кого он загубил, и в первую очередь в память о детективе Беккет. Нет, неожиданного пробуждения совести не произошло, да и лед, сковывающий сердце и душу политика, остался на месте. Это было скорее формальной процедурой, словно он был на очередном званом ужине или официальном приеме. Уильяму нравится думать, что этот великодушный жест делает его человечнее. Его темные дела оправдываются светлым будущим, и что с того, если ради достижения столь достойной цели ему пришлось идти по головам? Но это скромная жертва во имя блага миллионов должна окупиться в несколько раз, как только его, сенатора Уильяма Бреккена, народ Соединенных Штатов изберет новым президентом страны. — Поставь пресс-конференцию на полдвенадцатого, а встречу со Скавриди перенеси куда-нибудь попозже, — сенатор неожиданно для своей подчиненной прерывает молчание, — а также позвони этому пиарщику и назначь бизнес-ланч сразу после встречи с журналистами. Нас ожидает большой день, Глэдис! Помощница быстро записывает за начальником, но он уже отвернулся к окну. Впереди маячит темный силуэт его особняка, где спокойно и безмятежно спят родные. Сенатор блаженно улыбается в предвкушении, представляя, как заберется в мягкую кровать и обнимет разгоряченное под пуховым одеялом тело своей супруги. Убийство детектива Беккет и прочие хлопоты можно оставить на потом.