Мечты сбываются

Эшли хрустела яблоком, слизывала с пальцев сок. Смотрела на спящего Деклана. Одеяло сползло вниз, и на его спине были отчетливо видны царапины, оставленные ее ногтями. Обычными, человеческими. Возможно, в следующий раз она раскрутит Деклана на эксперимент, и они займутся любовью, когда она будет в модусе вампира. Заодно Эшли проверит свою выдержку, хотя она в себе не сомневалась. Что бы Культ с ней ни сделал, это закончилось. Острый как нож маникюр и способность мгновенно перемещаться из точки А в точку Б никуда не делись. Но агрессия и желание убивать все, что движется, исчезли, словно их и не было никогда. В этом и заключалась проблема. У Эшли больше не имелось повода не возвращаться домой. Еще пару лет назад она могла сказать, что боится себя и своих способностей и не хочет случайно причинить вред матери, Уиллу или Генри. Но прошло уже пять лет, и Деклан все настойчивее просил ее позвонить Хелен и все рассказать. Он не любил что-то скрывать (например, об его отношениях с Джеймсом Уотсоном знали все, и не только в Лондоне), а в том, что продолжать держать Хелен в уверенности, что ее дочь мертва, как минимум подло, он вообще был прав на все двести процентов. И Эшли не могла найти слов, чтобы объяснить: она слишком сильно изменилась, чтобы вернуться к тому, что было раньше, и новое Убежище в Старом городе, основанное на опередивших пространство и время технологиях Праксиса и переместившееся под землю, ей чужое. Она никогда не бродила по его коридорам, не пряталась в его лабораториях, и оно не имело для нее никакой сентиментальной ценности. Кроме того, Эшли не представляла, с чего начать разговор. Фраза «Дорогая мама, я жива, знаю все о своем старшем младшем брате и теперь встречаюсь с Декланом МакРеем» — это явно не лучший вариант. Старший младший брат и по совместительству глава Убежища в Портленде нашел ее сам, когда Эшли надоело торчать в пансионе-приюте для абнормалов в Тарпон Спрингс, штат Флорида, и она уселась на свой мотоцикл и поехала, куда глаза глядят. Глаза глядели на Портленд; она позвонила Деклану, а Деклан, скорее всего, сообщил о звонке Шону Ренарду. — Если ты действительно мой брат, то почему я впервые об этом слышу? И мама мне ничего не говорила. Шон вздохнул. — Она сама пока не знает. — Это как? Объяснение Шона с трудом укладывалось в голове. Скоро случится так, что Хелен Магнус переместится в прошлое и застрянет там на долгие годы, ведя очень замкнутый образ жизни, чтобы не нарушить временную линию. Подготовка плана по выживанию Убежища в случае войны с Полой землей занимала не все свободное время, а об обязательстве проводить часы отдыха в полном одиночестве никто не говорил. Так на сцене появился отец Шона, а вскоре и сам Шон. Мальчик, который не должен был родиться, но родился, и который не мог получить ген долголетия по наследству, но получил. — Я — темпоральная аномалия, — с улыбкой заметил Шон, – поэтому Портленд идеальное место — здесь столько временных линий, что я не могу на них повлиять. Эшли прожила в портлендском Убежище два года. И, ввязавшись в несколько разборок между вексенами и гриммами, решила, что с нее хватит. Она набрала номер Убежища в Лондоне. Деклан сказал только одно слово: «Приезжай». Эшли приехала. И осталась. То, что Деклан нравится ей, Эшли поняла еще в пятнадцать лет. Но никому об этом не рассказывала. Во-первых, Деклан был вместе с Джеймсом. Во-вторых, разница в возрасте и то, что она пока не достигла возраста согласия, не принесли бы им ничего, кроме вреда. А в третьих Деклан был ее другом. Он понимал ее, водил в «Макдональдс» и на каток, всегда находил время, чтобы выслушать, помочь советом или с домашним заданием. Рядом с ним Эшли чувствовала себя нормальным подростком, а не потенциальной бомбой неизвестной силы разрушения. Поэтому Эшли желала Деклану только счастья — проблем у него хватало и так, без ее почти детской влюбленности. Сейчас все изменилось. Эшли знала, что какая-то часть Деклана не перестанет любить Джеймса до самой смерти. Но в последнее время он, встречая ее в коридоре, смущался и сжимал пальцы в кулаки, как будто боялся, что обнимет ее или заправит за ухо выбившуюся из прически прядь. И Эшли поняла, что у нее есть шанс. Она дождалась, когда Деклан останется в своем кабинете (бывшем кабинете Джеймса) один, решительно вошла туда и заперла за собой дверь. — Добрый вечер, — улыбнулся Деклан, поднимая глаза от бумаг. — Все в порядке? — Сейчас я тебя поцелую, — без обиняков заявила Эшли. — Даю тебе последний шанс сказать, что это ошибка. Вместо ответа Деклан встал и направился к ней, остановившись в двух шагах. Словно проверял, осмелится она или нет. Эшли ухмыльнулась, протянула руку и подтащила его к себе за ворот темно-синей футболки. Губы Деклана были искусанными и сухими, но целовался он отменно. Они отрывались друг от друга только для того, чтобы глотнуть воздуха, но скоро этого стало мало. Эшли умудрилась стащить с Деклана футболку, пока он расстегивал ее блузку. Джинсы Деклан снял сам, и они упали неаккуратной горкой вокруг его лодыжек. Юбка Эшли благодаря их совместным усилиям оказалась на столе, сметя несколько документов на пол. Туда же через минуту отправились ее трусики, а боксеры Деклана присоединились к его джинсам. Его кожа покрылась мурашками, а на щеках расцветал румянец. «Волнуется», — подумала Эшли и погладила его по предплечью. Они снова начали целоваться, прижимаясь ближе друг к другу. С каждым поцелуем Деклан все больше расслаблялся, и, казалось, что внезапно у него выросло еще несколько рук: он проводил по ее спине кончиками пальцев, большими пальцами гладил талию, а потом сжал ее грудь. Обычно Эшли не нравилось, когда-то кто-то касался ее груди, но ладони Деклана были теплыми, а прикосновение — нежным. Она обвела шрам на его бедре — след-росчерк от когтей одного из животных, чьего описания никто не нашел бы даже в Красной книге. Деклан отставил в покое ее припухшие губы и легонько укусил ее шею, нечаянно угадав чувствительное местечко: Эшли вздрогнула с головы до пят и, опасно прищурившись, опустила руку и костяшками пальцев провела по всей длине его члена. Теперь вздрогнул Деклан, и Эшли повторила движение, закрепляя эффект. Некоторое время они продолжали дразнить друг друга неожиданными ласками, успешно угадывая, какое прикосновение принесет больше всего отклика, и в комнате было слышно только их шумное дыхание. Эшли расставила ноги чуть шире, чтобы у Деклана и его пальцев было больше места, и довольно вздохнула, когда эти пальцы проникли в нее под углом, нужным, чтобы колени подогнулись от наслаждения. Языком Деклан ласкал ее сосок, но не прикусывал, и Эшли решила, что он все-таки немного телепат. Она тоже не осталась в долгу, и скоро Деклан рвано выдыхал сквозь стиснутые зубы ее имя и ругательства, которые он узнал от Джеймса или из Оксфордского словаря. Если, конечно, в Оксфордском словаре есть такая статья. Оргазм настиг их одновременно, и они практически рухнули друг другу в объятия. — В следующий раз мы сделаем это в кровати, — сказала Эшли, отдышавшись. — Презервативы покупаешь ты, я понятия не имею, какой у тебя размер. Деклан покачал головой и, рассмеявшись, потерся носом о ее ухо. Одевались они медленно, обмениваясь ленивыми, почти целомудренными поцелуями. Эшли давно не чувствовала такого удовольствия — сильного, яркого, без примеси раскаяния и стыда. Душ они приняли по отдельности, но позже Эшли заявилась к Деклану в спальню и нахально устроилась на левой стороне кровати. Он никак это не прокомментировал, просто молча обнял ее одной рукой, притиснул к себе и заснул, уткнувшись носом ей в волосы. Эшли доела яблоко и отогнала воспоминания. Прицельно бросив огрызок в мусорное ведро у стола, она склонилась к Деклану и коснулась губами самой большой царапины на его спине. Решено. Матери она позвонит утром. А пока разбудит Деклана для второго раунда. Вполне вероятно, что с участием вампирских когтей.