Далеко за полночь

      Альфонс отложил ручку и устало потёр глаза. Было уже далеко за полночь, в окно заглядывала круглая, как яблоко, луна. Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как он неудачно использовал один из алхимических кругов и попал сюда, в мир вампиров, оборотней, рыбо-людей, монстров и богов, которые не щадили друг друга и проливали чужую кровь с ужасающей лёгкостью. Теперь он думал, как вернуться обратно – тот круг, что перенёс его сюда, оказался билетом в одну сторону, а другие пока что отказывались работать так, как ему было нужно.       Окно скрипнуло, он, вздрогнув, поднял голову и встретился взглядом с чёрными глазами, мягкими, как бархат, но в то же время безжалостными и жгучими.       - Альфо-онс, - певуче протянула ночная гостья, чуть склонив голову.       - Да, Рейри? – прочистив горло, откликнулся он.       - А сегодня полнолуние… - тем же загадочным тоном протянула вампирша, нарочито медленно облизывая полные губы.       - Я вижу, - сдержанно ответил алхимик, опуская глаза и останавливая взгляд на длинном чёрном платье.       - Снова допоздна занимаешься? – игриво спросила она, делая несколько шагов к нему. – Какой милый мальчик.       Альфонс почувствовал, что краснеет. Её взгляд, этот глубокий томный голос, её скользящие, полные изящного совершенства движения – всё это сводило с ума всех, с кем она пожелала поиграть. Рейри напоминала ему о Ласт, и уже не первый раз он задумывался – а не реинкарнация ли она женщины-гомункула?       Он даже не заметил, когда она успела подобраться так близко, только ощутил, как его пальцы накрыла мягкая прохладная ладонь, а в нос ударил острый, дразнящий запах ночи.       - Рейри, - простонал алхимик, вжимаясь в спинку стула и отводя взгляд, отчаянно надеясь, что сейчас кто-нибудь обязательно её отвлечёт. – Не надо…       Вампирша, хихикнув, стремительно наклонилась, звонко чмокнула его в щёку.       - Ты такой милашка, Ал.       Не дожидаясь очередной реплики по поводу её поведения, Рейри потянула его за руку, заставляя подняться, мягко коснулась его щеки. Альфонс попятился, чувствуя, что ещё немного – и контролировать себя будет трудно. Он же взрослый парень, чёрт возьми! Беда в том, что Рейри, как истинное прекрасное дитя ночи, отлично это понимает и использует.       - Дурачок, ну куда ты бежишь? – мурлыкнула вампирша, следуя за ним.       - Рейри, я не…       Договорить ему не дали – комната кончилась, спина упёрлась в холодную стену, а вампирша, дразня, легко коснулась его губ.       - Сегодня полнолуние, - напомнила она, проводя пальцем по его груди.       - Я не вижу связи между луной и…       - А я вижу, - Рейри опустила руку ниже, и алхимик сглотнул. Кожа покрылась мелкими мурашками, и ему вдруг дико захотелось ответить на её поцелуй. – Луна – символ единства, ты так не думаешь?       Протянув руку, он коснулся густых чёрных волос, вовлекая её в сладкий от лакомств Сававы поцелуй. Вампирша позволила положить одну руку на свою талию, но только он протянул вторую, со звонким смехом обратилась в стаю летучих мышей, облетела его и, приземлившись на стол, поманила алхимика пальчиком. Алфонс отлепился от стены. Как в бреду, он направился к столу, в голове промелькнула мысль, что завтра ему будет очень-очень стыдно, и он уже готов был остановиться, когда на его плечи легли прохладные тонкие руки, а сама вампирша соскользнула со стола, и Альфонс машинально подхватил её, скрещивая руки под упругими ягодицами.       - Зачем ты это делаешь? – хрипло спросил алхимик, глядя в смеющиеся бесстыдные глаза порождения ночи.       - Ты мне нравишься, - согнув руки, Рейри приблизила своё лицо.       - Что, настолько? – поинтересовался Альфонс, чувствуя приятную тяжесть женского тела.       - А ты думал? Явился из ниоткуда, алхимический такой, защитил меня от этих ужасных оборотней. Видел бы ты себя со стороны, герой! – выскользнув из объятий, вампирша прижалась к нему спиной и потёрлась, будто кошка, о шею. – Да ты меня с той самой полнолунной ночи и покорил, - жарко прошептала она.       Альфонс коснулся её платья и замер, но она лишь улыбнулась и, развернувшись, дёрнула его рубашку вверх, обнажая крепкий торс, и сомнения покинули его окончательно – алхимик непослушными пальцами принялся снимать с неё длинное, казавшееся ему почему-то неудобным одеяние. Хихикнув, вампирша стремительно стянула с себя платье и швырнула его на пол, оставшись лишь в нижнем белье. Алхимик в невольном восхищении и с трепетом уставился на обнажённое тело. Время, казалось, замерло, мир вокруг померк. Существовало только дитя ночи и луны, которое рывком стянуло с него рубашку и кинуло в сторону.       Не дожидаясь, пока он придёт в себя, Рейри принялась стаскивать с него штаны, которые отправились на тот же стул. Теперь их не разделяло практически ничего, кроме нескольких полосок ткани.       Три чёрных комка полетело в общую кучу, и Альфонс взглянул на неё с огоньком возбуждения в широко раскрытых золотистых глазах. Ладонь сама легла на упругую, поразительно горячую грудь, второй он провёл по спине. Подхватив её под колени и лопатки, он направился к широкому чёрному дивану, на котором спал последние три месяца, упрямо отказываясь переехать в другую комнату. Рейри поцеловала его в самый уголок губ, мучительно дразня своей наготой и страстным взглядом.       Диван скрипнул, прогинаясь под их тяжестью. Зарывшись в густые черные волосы, он полной грудью вдохнул аромат ночных фиалок, смешанный с чем пряным, острым, дразнящим. Альфонс поцеловал нежную кожу шеи, спустился чуть ниже. Вампирша прикусила мочку уха и медленно, сладострастно выдохнула, заводя его ещё сильнее.       - Ты так вкусно пахнешь, - мурлыкнула она, проводя языком мокрую дорожку от уха и вниз по шее. По его позвоночнику прошла мелкая дрожь, он провёл ладонями по широкому влажному бедру. Кожа у неё была на удивление шелковистая, мягкая, такую хочется гладить и гладить…       Рейри вдруг развернулась и, подмяв алхимика под себя, уселась ему на бёдра. На миг Альфонсу показалось, что сейчас она снова обратится в стаю летучих мышей, оставив его изнемогать от желания, он потянулся, схватил её за руки и перевернулся вместе с ней.       - Не пущу, - прошептал он прямо ей в губы и снова поцеловал, глубоко, сильно, стараясь вложить всё то, что на самом деле чувствовал к ней всё это время. Вампирша подалась вперёд, отвечая на его ласки, прогинаясь в спине, она прижималась к нему так сильно, как только могла.        «Моя, только моя, - стучало у него в голове. – Сегодня и навсегда!»       Рейри чувствовала, как внутри растекается жгучее тепло, и постанывала от мучительного удовольствия. Обхватив его торс ногами, вампирша двигалась в такт ему, срывая с его губ стоны, ощущая на себе его прерывистое дыхание. Её ногти, острые, отточенные, царапали ему спину, оставляя длинные царапины, и Альфонсу от этого становилось только жарче. Он испытывал странное, дикое удовольствие от того, что они стали одним целым, что они чувствуют и понимают друг друга без слов и взглядов – им хватало простого прикосновения.       Когда силы закончились, а желание иссякло, алхимик откинулся на подушки. Дыхание понемногу восстанавливалось. Рейри, положив голову ему на грудь, чертила на его животе узоры и удовлетворённо улыбалась. Совершенно белая в лунном свете, она казалась призраком, невесомым мороком, но Альфонс чувствовал её покрытое испариной тело и тёплые руки, глубокое размеренное дыхание. Он был приятно утомлён и чувствовал себя по-странному счастливым.       Расслабляющее поглаживание прекратилось. Приподнявшись на локтях, вампирша взглянула в наполовину прикрытые веками глаза.       - Ал?       - М? – сонно отозвался он, не понимая, чего она теперь хочет. Медленно облизнувшись, она почти коснулась губами его шеи и горячо прошептала:       - А можно я выпью твою кровь?       Альфонс мгновенно протрезвел от окутывавшего его дурмана и надвигающегося сна и отшатнулся к другой стороне дивана.       - Повёлся, глупенький, - ласково сказала Рейри и тихо рассмеялась. Алхимик расслабился и снова улёгся, не замечая голодного блеска в глазах вампирши - она приноровилась испить его крови, как только он заснёт.       - Без крови не ощутишь полноты жизни, - прошептала она в ночную тишину. Но Альфонс, убаюканный ласковыми прикосновениями, её уже не слышал.