Моменти щастя

      Мила недовольно хмурится, и неясная тревога разливается внутри неё. Задумчиво поглаживает круглый живот и медленно глубоко вдыхает. Срок её беременности подходит к концу и, по прогнозам знахаря, ведущего её, роды должны быть уже через три недели.       Конечно, Мила знает, что рано или поздно этот день в любом случае настанет. Она, однако, до последнего предпочитает о нём не думать. Однако теперь, когда «час икс» всё ближе и ближе, мысли хочешь-не хочешь всё равно так или иначе возвращаются к нему, вызывая внутри молодой женщины ступор и неясную панику.       Чисто теоретически она знает, что должна делать. Знахарь в общих чертах объяснял, как всё проходит и что от неё требуется, заканчивая свою речь оптимистичным «ваша природа в любом случае поможет вам разобраться». Мила до сих пор смутно понимает, что это значит, но если знахарь так говорит, то, наверно, стоит ему довериться.       В теории всё именно так и должно было быть, но чем больше Мила задумывалась о приближающихся родах, тем сильнее была боязнь внутри неё. Молодая женщина раздосадовано кусает губы, нехотя признаваясь самой себе: ей действительно страшно рожать.       Знакомые ещё с первых месяцев беременности неуверенность и паника разрастаются всё больше и больше. А вдруг у неё не получится? Вдруг у неё не хватит сил? Вдруг она не сможет? Вдруг боль, что неизменно сопровождает роды, будет настолько сильной, что Мила не справится с ней? — все эти вопросы назойливым роем тревоги крутились в голове, взвинчивая и без того чувствительную женщину.       «Мне нужно с кем-то посоветоваться, — в один прекрасный момент решает для себя Мила, решительно беря себя в руки и пресекая все провокационные мысли. — С кем-то, кто уже прошёл через это. И даже не один раз», — она улыбается, сходу вспоминая о Платине — вот уж кто-кто, а она точно сможет окончательно успокоить её.       Платина оказывается очень рада видеть подругу несмотря на то, что они и так часто гостят друг у друга. Фреди, в связи с каникулами в Думгроте, вместе с детьми на несколько дней уехал к матери во Внешний мир и должен был вернуться лишь к вечеру. Миле сей факт был только на руку, так как она хотела поговорить с Платиной с глазу на глаз. — Ты просто так зашла или случилось что-то? — провожая гостью на кухню, поинтересовалась у неё хозяйка. — Мне нужно с тобой поговорить, — кивнула в ответ Мила. — Я тебя внимательно слушаю, — ставя перед ней чашку с горячим чаем, Платина села напротив, действительно приготовившись внимательно слушать. — Скажи, — на мгновение замявшись, Мила вдруг почувствовала себя очень неловко: как Платина отреагирует на её вопрос? А вдруг она посчитает его глупым и не захочет отвечать?       Молодая женщина тряхнула головой, глубоко вздыхая. В конце концов, пока она не спросит, не узнает. — Скажи… — в задумчивости Мила повторилась и, набравшись смелости, добавила: — Рожать это очень больно? — несмело подняла глаза на подругу, чувствуя, как от смущения начинают гореть щёки.       Платина удивлённо посмотрела на Милу в ответ, а после тихо рассмеялась, прикрывая рот рукой. — Это вполне естественно, что тебя беспокоят подобные вещи, — улавливая лёгкое волнение, проскользнувшее на лице сидящей напротив женщины, мягко сказала Платина. — Да, рожать это больно. Настолько, что в какой-то момент даже кажется, что эта боль поглотит тебя целиком и ты не справишься, сдашься. Но, вспоминая о ребёнке, которому ты даёшь жизнь, думая о нём, зная, что от тебя сейчас зависит всё и даже немного больше, ты понимаешь, что просто обязана сделать то, что должна. И нет никакого другого варианта — он всего один. И когда ты осознаёшь это в полной мере, то и силы, которых, казалось, уже нет, откуда-то берутся, и боль уже не кажется такой невыносимой, — со знанием дела и уверенностью рассказывала Платина, в то время как Мила во все глаза смотрела на неё, не пропуская ни единого слова.       Боязнь родов медленно проходила.