Помоги мне выиграть

      Неглубокий сон Киникиджи Коэн прервала трель домашнего телефона, который стоял в прихожей. Девушка приоткрыла глаза, приходя в себя. В последние несколько дней пробуждение ей трудно давалось, в независимости от того, насколько крепко она спала. Коэн наощупь дошла до прихожей, когда картинка в глазах еще не успела сфокусироваться.       — Алло, — тяжко протянула девушка в трубку.       — Ко-тян, это я, Юи, — по другую сторону телефона слышался бодрый голос капитана женской сборной на фоне скрипения кроссовок о лакированный пол и ударов мячей.       — Юи, ты… — Коэн устало проплелась до кухни, чтобы посмотреть на время на электронных часах духовки, и прищурилась. — Ты с тренировки звонишь?       — Да, хотела узнать, как твоя голова, и скоро ли ты вернешься в школу.       — Я в порядке, — Киникиджи положила руку на лоб, а затем посмотрела на нее. Влажная. Опять кричала во сне. — На следующей неделе буду.       — Ну хорошо, выздоравливай, рада была тебя услышать!       В трубке раздались гудки. Подняв голову на зеркало, напротив которого Коэн все это время стояла, она увидела в отражении исхудавшую за несколько дней замученную девушку со спутанными волосами. Под глазами у нее были темные круги, несмотря на то, что она спала довольно много. Вернее, в последнее время постоянно. Голова раскалывалась от телефонной трели, все еще эхом раздававшейся у нее в ушах.       Я ведь не заболела… Нет?       Коэн обхватила пальцами правой руки запястье левой. Поместилось бы еще одно. Надо хотя бы начать есть, не говоря уже о том, чтобы ходить в школу. Последний для нее день там был следующим после ссоры с Тсукишимой. Она встретила его в коридоре, когда тот шел на выход со спортивной сумкой, хотела накричать на него, высказать все, что думает. Рассказать о том, что нормальные люди после мимолетной помощи вот так не бросают, и что поддержка нужна в течении достаточно длительного времени, а не вот так, а-ля «я передумал». Но все, что она сказала ему, это лишь «удачи». И естественно, он проигнорировал. Если бы Коэн не разрыдалась сразу после этого, она бы увидела, как на лице Кея промелькнуло что-то, похожее на удивление, и как он чуть обернулся ей вслед.       На следующий день у мужской сборной начинался тренировочный лагерь перед товарищеским матчем с Некомой. С этого дня Коэн не выходит из дома и ничего не ест. Сон ее стал неспокойным. Часто снился уходящий от нее по школьному коридору Тсукишима. Она часто просыпалась от собственного плача. И все это время недоумевала, отчего все ее мысли прикованы к нему. Несвойственно ей вот так быстро привязываться к людям. Все же что-то он в ней разжег. Это была мимолетная искра, со временем переросшая в пожар.       Раз уж что-то заставило Киникиджи пошевелиться, она решила принять ванну и затем немного проветриться, сходить за продуктами и в кои-то веки поесть. Раскрыв настежь окна, чтобы проветрить застоявшийся за несколько дней воздух, девушка направилась в ванную. Собственное отражение в воде пугало, поэтому девушка откинула голову на бортик ванной. В голове вдруг всплыли воспоминания детства о том, как мама часто возила Коэн к храму, что находился в окружении леса на холме. Наверное, стоило заглянуть и туда, хоть это было довольно далеко. Почти рядом с Некомой…       Нет, не думать об этом.       Выйти проветриться было неплохой идеей, несмотря на духоту на улице даже после захода солнца. Почему-то захотелось сходить сначала к храму, а после за едой. Ну и ладно. Что изменится? Захватив рюкзак, Коэн вышла на улицу. Было удивительно свежо, особенно после ванной. Она, кажется, уже и забыла, как выглядит ее улица и соседние дома. Забыла, как выглядят звезды и луна. Бросив взгляд на небо, Киникиджи улыбнулась. Все же в жизни много прекрасного.       Проходя мимо школы, Киникиджи бросила взгляд на спортивный зал. Свет был выключен, и неудивительно — мужская сборная в лагере, а женская, скорее всего, учит уроки. Завтра планировалась очередная контрольная, которую Коэн пропустит. Но сказала же Юи, что на следующей неделе выйдет, значит, надо потихоньку вновь начинать есть, говорить и гулять.       Храм на холме был святым местом для Коэн — как уже было сказано ранее, мама часто ее привозила туда в детстве. Девочка загадывала желание, и оно всегда сбывалось. Хотя, повзрослев, Киникиджи во всем окружающем ее добре винила мать, уж слишком часто она угадывала желания дочки. Вспоминая маму, Киникиджи не заметила, как быстро она дошла до знакомой тории. За ней была лестница, обросшая мхом и ведущая на холм. Каждый раз, когда Коэн поднималась по ней, чувствовалось какое-то единство с природой. И воздух на холме был совсем другим. Кто же знал, что спустя время она переедет жить в эту префектуру, в приемлемом расстоянии для пешей прогулки от этого храма.       Наконец вот они, последние ступени, уже виднеется крыша храма. Девушка подняла взгляд. В следующую секунду мир для нее остановился. Как и ее ноги на последней ступеньке.       — Паршиво выглядишь, — на крыльце храма стоял светловолосый высокий парень в школьной форме Карасуно, опираясь на перила трехступенчатой лестницы. Тсукишима.       Надо было что-то сказать. Но вместо того Киникиджи стояла столбом и просто смотрела ему в глаза. Даже в сумерках отчетливо было видно этот теплый медовый цвет, который разбавляло безразличие. Почему же его взгляд стал таким холодным? Коэн казалось, что человек, который подал ей руку в спортивном зале и тот, который стоял сейчас перед ней — две абсолютно разные личности. И что же теперь? Как ей говорить с ним, как себя вести?       — А ты вполне себе ничего, — хрипло ответила Коэн. В блеснувших в темноте глазах девушка уловила удивление. Выглядел он в ее глазах действительно потрясающе. И не важно, как он отреагирует, она просто будет говорить правду.       Молчание. Убивающее разум молчание, тишина, прерываемая только стрекотанием сверчков.       — Спасибо, — в полголоса пробурчал Тсукишима себе под нос и на секунду отвел глаза. И снова молчание. Коэн глубоко вдохнула, отбросив мысли в сторону, подошла к крыльцу храма и села на ступени, совсем рядом с причиной ее замешательств и противоречий.       — Знаешь, а у нас матч на следующей неделе, — нашлась она после очередных минут молчания, каждая из которых казалась часом. Ее проигнорировали. Конечно, какое ему будет дело до ее матчей и подготовки к ним, когда идет неделя тренировочного лагеря и близится игра с Некомой?       — Что у тебя с головой? — спросил вдруг Кей.       И с чего бы ему волноваться?       — Упала на тренировке.       — Не похоже на тебя.       Это все из-за тебя.       — Ладно, бывай, — холодно произнес Тсукишима и медленным собранным шагом направился к лестнице. Это все из-за тебя. Из-за твоих глаз. Из-за твоего голоса. Из-за твоего так тщательно сокрытого желания помочь, хоть сам ты этого, возможно, и не хотел. Из-за твоего смеха, тогда, в клубной комнате, хоть и такого ироничного. Из-за твоей улыбки. Все мои мысли и сны. Все они из-за тебя. И плевать, что я, возможно, мешаюсь тебе. Помешанность? Одержимость? Хуже…       — Кей, — Коэн впервые назвала парня по-имени, пусть в полголоса, но он не мог этого не услышать, и обернувшись, увидел грустную улыбку девушки и едва заметные мокрые дорожки на щеках. — Только попробуй проиграть.