Немного жаль

POV Дмитрий - Завтрак, - внезапным вихрем, разрушившим полнейшую, идеальную, неживую тишину окружающего пространства, прозвучал ровный бесстрастный голос стража за дверью, какому «посчастливилось» работать в тюрьме строгого режима для особо опасных преступников моройского мира Тарасто, вот только дампиры свое назначение не выбирают, куда тебя посчитает нужным направить Совет по Распределению Стражей, там и будешь нести службу, но уж лучше охранять заключенных, чем быть одним из них, кем вот уже долгих, порой кажущихся нескончаемыми десять лет, своеобразную декаду жизни, являюсь я, причем, совершенно заслуженно и справедливо. Будучи не – мертвым чудовищем, стригоем, я оборвал своими белоснежными ледяными пальцами бесчисленное множество человеческих жизней, тысячи ни в чем не повинных людей стали моими несчастными жертвами, погибшими от моих острых длинных клыков зверя без души, так что мое пребывание здесь, в тюремной камере, абсолютно закономерно и логически обосновано, нечего убийце, беспощадному монстру, гулять на свободе среди нормальных членов нашего общества, таких, как я, нужно держать за решеткой до конца дней, мы прокляты самой жизнью, Богом, светом и добром, мы первобытное зло в самом чистом его воплощении, вот и нечего ходить под солнцем порождениям тьмы. В следующее мгновение маленькое окошко, встроенное в белую дверь моей камеры, что теперь служит мне домом, поскольку никакого другого у меня никогда уже не будет, открылось со стороны такого же белоснежного коридора с не выключаемыми ни днем, ни ночью лампами дневного света, и на образовавшийся импровизированный столик страж привычным движением поставил тарелку с едой, наверное, опять какая – нибудь каша, почему – то именно это блюдо из различных круп самое популярное в здешнем меню, как я успел заметить за прожитые в этой комнатке десять лет. Усилием воли я заставил себя открыть глаза, от чего в первый миг на долю секунды поморщился, никак не привыкну просыпаться при ярком электрическом свете, и подняться с постели, сейчас шевелиться не хотелось совершенно, а желал я лишь одного, лежать с закрытыми глазами и ни о чем не думать, а если получится вновь уснуть, то это вообще будет просто чудесно, так быстрее проходит время срока моего заключения, срока самой моей жизни, жаль только, что в камере никогда не гаснет свет, это вынуждает терять границу дня и ночи, но поскольку в данные минуты разносят завтрак, значит, наступило утро очередного бестолкового и бесполезного дня моей никчемной, никому не нужной, уже, даже, мне самому жизни. Надо же, а ведь мои движения по – прежнему остались такими же мягкими, плавными и, как прежде говорили окружающие, грациозными, как и в далеком, безвозвратно ушедшем прошлом, наглядно говорящими, что раньше я прекрасно владел своим телом, что являлось следствием многолетнего обучения в Академии в Сибири, моем родном, любимом крае, и работы стражем, верным защитником живых вампиров, за каких я был готов умереть в любую секунду от рук безжалостных чудовищ, стригоев, извечных врагов моройского сообщества, в течении семи лет, вот только злодейка – судьба распорядилась по – другому, по своему, я умру здесь, в тюрьме, в этой самой камере, спустя много лет самой, что ни на есть, естественной смертью, это и предполагает мое абсолютно справедливое наказание за все совершенные мной бесчеловечные преступления, бесчисленные убийства, пожизненное заключение. Взяв тарелку, как я и предположил, с кашей, сегодня перловой, с кусочком белого хлеба и стакан уже остывшего слабого чая без сахара, сладким он не был ни разу за все десять лет моего нахождения здесь, что меня нисколько не расстраивало, я равнодушен к сладостям, как, собственно говоря, и к чаю, вот бы выпить крепкого черного кофе, сваренного в турке, хотя и растворимый вполне подойдет, но и его мне предлагать никто не собирался, и поставив эти незамысловатые предметы на небольшую прикроватную тумбочку, единственную мебель в камере помимо кровати, я вновь лег на одноместную постель с таким же белым постельным бельем, как и все остальное в этой небольшой комнатке без окон, куда свежий воздух поступал через современную систему вентиляции, после чего окошко в двери тут же закрылось, а я снова погрузился в ставшую такой привычной тишину. Есть не хотелось совершенно, абсолютно не было аппетита, особенно в последние полгода, в следствие чего я немного похудел, что было заметно по одежде, что стала мне слегка свободновата, хотя какая разница, как я выгляжу, кому на меня смотреть, тюремные стражи и те отводят глаза в отвращении, и я их прекрасно понимаю и вовсе не осуждаю, кому приятно любоваться на бывшего стригоя, убийцу тысяч невинных душ, правильно никому, когда раз в неделю приходят технические служащие тюрьмы, чтобы убраться в камере, перестелить постельное белье и навести порядок в прилегающей ванной комнате с душем и санузлом, и что интересно, у двери, ведущей в нее, нет ручки ни с одной, ни с другой стороны, а открывается она простым толчком в оба направления, так что захочешь повеситься и то тебе не удастся, будешь жить, обречен жить и нести свое наказание. Помимо того в помещении установлено несколько камер видеонаблюдения, посылающих картинки, видимо, на основной компьютер, позволяющий работникам тюрьмы видеть, чем в любой момент занят каждый из заключенных в Тарасто мороев и дампиров, так что немного чувствуешь себя героем плохого реалити – шоу, надо сказать, лично для меня до жути неприятное ощущение, но с этим ничего не поделаешь, можно только смириться, что я и сделал, давно и со всем. Кроме этой небольшой импровизированной прогулки в несколько метров длиной по белоснежному коридору с абсолютно идентичными дверями по обеим сторонам, где живут другие заключенные, каких я ни разу не видел и не увижу никогда, до противоположной стены, к которой ты становишься лицом, а на твои сведенные за спиной запястья надевают наручники, я не собираюсь никуда сбегать, да, это попросту и невозможно, но так положено, таковы правила, в те пятнадцать минут, что наводят порядок в камере, никаких других прогулок не предполагается, да, и недостойны мы все, находящиеся здесь, праздного гуляния на лоне природы. Чистое голубое небо, кажущееся почти прозрачным, невесомые белоснежные облака, плывущие по нему своими перистыми причудливыми караванами в неизвестном направлении, наверное, в страну нашей мечты, какой нет ни на одной карте мира, она существует лишь в наших сердцах, а дорога к ней одна, любовь, да только не всем дано это высокое светлое чувство, солнце, освещающее наш мир своими искрящимися золотистыми лучиками, согревающее своими теплыми ласковыми прикосновениями к коже, словно это касания рук твоей любимой женщины, все это осталось жить лишь в моих воспоминаниях, а каждый день я могу наблюдать только белоснежный потолок своей камеры с закрепленными на нем лампами дневного света, теперь мое «небо» выглядит так, каждый в конечном итоге получает то, что заслужил, ценой моих бесчисленных убийств стала неволя, хотя я предпочел бы смерть. Для кого – то смертная казнь самое жестокое и тоталитарное наказание, какое только можно вообразить, но для меня это не так, смерть – это освобождение от всего бренного и мирского, освобождение души от своей земной оболочки, тела, абсолютная свобода и огромная радость, когда уже больше нет сдерживающих тебя стен, нет земных оков, нет пут людского наказания и порицания, нет кандалов по высочайшему приказу на твоих руках, остается только лишь суд Божий, простишь ли ты меня, Господи, примешь ли мою душу в свой Рай, отпустишь ли мои грехи, Боже, твоего слабого и никчемного раба Димитрия, таково мое имя по крещению. Кто меня будет ждать за границей жизни, небесные ангелы в белых одеждах с сияющими нимбами над головой и крыльями из нежнейшего пера за спиной, что укажут дорогу в царство любви, добра и света, где круглый год цветут сады, благоухают цветы и поют свои ласкающие слух трели птицы, где нет ни зла, ни горя, ни жестокости, ни слез, или это будут демоны с горящими адским пламенем глазами, ухмыляющиеся своими ехидными улыбками, обещающими лишь вечные муки для твоей души, услужливо приглашающие, как самого почетного гостя, на праздник тлена за один стол к Дьяволу, падшему ангелу Люциферу, однажды возгордившемуся настолько, что пожелавшему стать равным Богу, за что он и был изгнан с небес в самые темные недра Ада, где и обречен прожить всю отведенную ему вечность, я не могу знать ответа на этот вопрос, но так хочу быть прощенным тобой, Господи, не отворачивай от меня свой светлый лик, я боюсь гореть в Аду, Боже, не дай моему самому большому страху воплотиться наяву, молю тебя, мой Бог. Пожизненное заключение же во всем мире считается куда более гуманным наказанием, намного милосерднее и человечнее, нежели смертная казнь, так говорят повсюду, да только как могут судить они, все эти люди, считающие, что их уста глаголят лишь истину, причем, чуть ли не последней инстанции, когда никто из них на своем собственном опыте не переживал ничего подобного, и не дай, Господи, пережить такое кому – либо, хуже этого нет ничего на свете, эвтаназия – это обретение вечной свободы для души, а такое «гуманное» пожизненное заключение – это неволя до конца жизни, четыре стенки, в которых ты вынужден существовать, именно существовать, а не жить, нет ничего дороже свободы, а без нее душа человека потихоньку умирает, остается влачить свое жалкое бытие лишь ее земная оболочка, тело. Пища, вода и воздух, ты потребляешь эти три необходимые для жизнедеятельности организма компонента ежедневно, но только толку то от этого, когда практически не чувствуешь вкуса еды, она наоборот вызывает у тебя легкое ощущение тошноты, словно и тело твое, потакая душе, отказывается жить дальше, что делать в этом случае, может быть сойти с ума, ведь душевнобольным людям не нужны прелести окружающего их мира, они живут в своем собственном мирке, куда нет входа посторонним, да только я еще в здравом уме и могу воспринимать реальность вокруг себя такой, какая она есть, но это не приносит мне, увы, никакой радости, каждая прожитая минута прибавляет лишь грусти по былому, по утерянному, по безвозвратному, по той жизни до всего этого кошмара наяву, нет, мне не снятся кошмары, страшные сновидения не мучают меня по ночам, поскольку я в них живу днями, днями без начала и конца. Мне кажется, что я стал забывать лицо своей матери Алены, не могу воспроизвести в памяти лицо мамы в мельчайших подробностях, образ получается размытым, будто смотришь через толщу воды, как же я скучаю по тебе, мамочка, но уже никогда не увижу, мне остается только надеяться, что у тебя, моих сестер, племянников и бабушки все хорошо, если, конечно, Ева до сих пор еще жива, наверняка, дети уже есть и у Сони, и у Вики, ведь прошло столько лет, когда я в последний раз видел свою семью, моих самых близких, родных и любимых людей, вы так далеко, мои дорогие, в России, стране церквей и золотых куполов, стране бескрайних полей и вечно зеленых хвойных лесов, стране моего далекого детства и веселой беззаботной юности с Ванькой. Спи спокойно, мой друг, пухом тебе земля, царствие небесное, брат мой, я тебя помню и люблю, в твоих ладонях полыхал огонь, а ты мечтал обрести семью и стать счастливым, но этому не суждено было сбыться, ты ушел из жизни, а я остался жить дальше на этой земле, спрашивается, а зачем, чтобы однажды стать чудовищем, от каких всегда защищал живых вампиров, безжалостным стригоем, убийцей без души, лучше бы стражи меня убили еще в том состоянии, закололи серебряным колом, зачарованным моройской магией четырех стихий: огня, воды, земли и воздуха, освободили душу и дело с концом, чем «вернули» обратно в ипостась дампира, чтобы запереть в тюремной камере до конца дней моих. Кто оказался таким добрым из членов Королевского Совета, что проголосовал против смертной казни, зачем вы это сделали, я бы, не раздумывая ни минуты, выбрал смерть, но не даром моройское правосудие позиционирует себя, как намного более гуманное, чем аналогичный орган исполнительной власти в мире людей, даже, бывшего стригоя не казнили, ему сохранили жизнь, да только никто не поинтересовался моим мнением, что мне эта самая жизнь в четырех стенах без возможности просто посмотреть на солнце не нужна, я не оспариваю справедливость своего наказания, просто оно слишком тяжело для меня, я отнюдь не Бог, как когда – то меня частенько называли ученики Академии Святого Владимира, а слабый грешный человек со своим пределом душевных сил. В прошлом в свое свободное время я любил читать, сидеть в тишине своей комнаты и, ни куда не торопясь, одну за другой бережно перелистывать страницу за страницей, следя за ходом событий в выдуманной писателем истории, погружаться в сюжет книги, сочувствовать главным героям или наоборот радоваться за них, таким образом, переносясь в литературный мир, я всегда убегал от реальности, на некоторое, пусть и совсем не продолжительное, время, оказываясь далеко – далеко от всех проблем и дел дня насущного. Такая симпатия к чтению появилась у меня очень давно, еще со времен моего не всегда счастливого детства, а временами так просто ужасного, после не самых благовидных поступков моего отца, королевского мороя, а, проще говоря, побоев, каким абсолютно незаслуженно подвергалась мама в дни его приездов, когда мужчина уходил из дома, а мать надолго закрывалась в ванной, я, тогда еще совсем маленький мальчик лет шести – семи, брал из шкафа в гостиной одну из множества стоящих в нем книг, коллекция которых постоянно пополнялась мамочкой тоже неравнодушной к эпистолярному жанру, и уходил в самый дальний и тихий уголок нашего уютного гостеприимного дома, тогда за сказками и рассказами мне хотелось забыть все то, что происходило в нашем доме, как будто это и не наша жизнь вообще, а просто история с плохим концом. Да уж, странное воспоминание тридцатилетней давности, даже, не верится, что я помню события, произошедшие несколько десятилетий назад, и, хоть убей, не могу вспомнить, что же давали на обед позавчера, хотя, это мне совершенно и не важно, еще не факт, что я вообще пробовал принесенную еду, а не предпочел пропустить тот прием пищи, как поступал прямо сейчас, вот и не зафиксировалась в моей памяти готовка поваров тюрьмы Тарасто, а прошла как – то мимо меня. Здесь же, в тюрьме, возможности читать нет, хоть и свободного времени более чем предостаточно, в камере не должно находиться ни одной посторонней вещи, да и не откуда им, этим самым вещам, взяться, поскольку посещение заключенных их родственниками или кем – либо еще запрещено, чему, если уж быть совсем честным, я рад, эти белоснежные безликие стены не место для моей семьи, матери и сестер, не хочу, чтобы мои любимые и родные люди видели меня таким, пусть в их памяти я останусь тем Дмитрием, какого мои близкие провожали в Новосибирск, чтобы подняться в самом крупном городе Сибири на борт самолета и улететь в Москву, столицу моей Родины, а уже оттуда в Соединенные Штаты Америки, дабы, после гибели Ивана, работать стражем в Академии Святого Владимира в лесистой и необжитой людьми части Монтаны, эх ты, такая манящая американская мечта, в моем невеселом случае ты не то что не сбылась, а потерпела полное тотальное фиаско. «Мне приснился плохой сон, сынок, ты стоишь, а вокруг тебя черная вода, она все поднимается и поднимается, а ты не двигаешься с места, и в итоге мутные воды поглощают тебя с головой», вспомнились мне слова матери, сказанные ей в то утро, мамочка будто чувствовала, что больше мы не увидимся, а ее сон и в правду оказался вещим, я рухнул на самое дно жизни, стал стригоем, беспощадным не – мертвым вампиром, кровожадным зверем без души, какого даже убить не смогли, вернули в прежнее состояние и заперли в клетке, словно дикое опасное животное, что в принципе совершенно верно, но только я человек, пусть и с умершей душой, но все же, Господи, я молю тебя лишь об одном, забери мою недожизнь, я так устал от всего, устал просыпаться по утрам и видеть неизменные белые стены своей камеры, теперь я мечтаю лишь об одном, уснуть и больше не проснуться, раствориться в объятиях смерти, обрести свободу и покой, но, видимо, я слишком многого прошу, раз каждое утро вновь и вновь открываю глаза и вижу не меняющуюся день ото дня картинку своей жизни, но все же не перестаю надеяться, что однажды постоянная станет переменной, а константа превратится в волшебные икс или игрек. В очередной раз поднявшись с постели, я взял стоящие на тумбочке тарелку с уже остывшей кашей и стакан с заваркой светло – коричневого цвета и, пройдя в ванную комнату, выплеснул содержимое посуды в унитаз, нажав на кнопку слива, может это и не хорошо выбрасывать продукты, но есть сейчас я точно не буду, так что, пусть будет так, выполоскав стакан, я наполнил его холодной водой и выпил содержимое небольшими глотками, обычная вода чувство отторжения в организме не вызывала, наоборот дарила приятные ощущения, и я, даже, подумал, что, наверное, съем кусочек белого хлеба, что полагался к каше, лучше так, чем чувствовать потом слабую, но жутко неприятную тошноту, комом подкатывающую к горлу после этой еды, не могу назвать себя привередливым в питании, но после готовки тюремных поваров меня частенько мучило столь ненавистное мне чувство тошноты, что – то моему телу определенно не нравится, раз оно с таким рвением каждый раз пытается отторгнуть только что съеденную пищу. Подняв глаза к небольшому овальному зеркалу, вмонтированному в стену, чтобы, даже, не возникало соблазна его снять, хотя лично я этого делать и не собирался, а какой смысл, ну, допустим, захочешь ты перерезать себе вены, разобьешь это зеркало, проведешь одним из острых осколков по своим запястьям, так эту картинку моментально увидят стражи тюрьмы на своем мониторе, придут тюремные врачи и тебя откачают, поэтому глупо пытаться, тебе не дадут умереть, будешь жить и нести свое наказание, я встретился взглядом со своим собственным отражением, невесело улыбнувшимся мне уголками губ. Темные волосы мужчины были собраны в короткий низкий хвост, несколько прядей из которого выпали и сейчас свободно свисали по обеим сторонам лица, поскольку пару минут назад я еще лежал на кровати, черты немного заострились, а в темно - карих глазах не отражалось ничего кроме громадной моральной усталости, какую я и испытывал постоянно, я невольно отметил, что в уголках глаз появились морщинки, что в общем - то и неудивительно, в этом году мне исполнится тридцать пять, такой своеобразный юбилей, для стража, каковым вот уже десять лет я не являюсь, это очень много при средней продолжительности жизни дампиров, посвятивших свою судьбу защите мороев, в тридцать лет, а для заключенного тюрьмы Тарасто это ой как мало, еще столько лет впереди, а так хочется, чтобы все закончилось, как можно скорее, я желаю лишь одного, умереть, устал жить. Вернувшись в комнату и поставив пустую посуду на прикроватную тумбочку, ее заберут во время обеда, второго из трех приемов пищи в день здесь, я вновь лег на постель прямо в верхней одежде, темно – синей рубашке с длинным рукавом на пуговицах и простых прямых брюках ей в тон, или правильнее будет все же назвать их штанами, хотя мне привычнее слово «брюки», закрыв глаза, чтобы не видеть немного раздражающее искусственное дневное освещение, я постарался расслабиться и подремать, больше здесь делать нечего, ты либо спишь, либо бодрствуешь, третьего не дано, но сон, несомненно, приятнее, время проходит быстрее и легче. Морфей меня посещать сегодня определенно не спешил, но зато в сознании всплыли слова из песни, услышанной мной еще на Родине, дома в Бийске, мы всей семьей обедали за несколько дней до моего отъезда в Штаты, а по телевизору шел какой – то праздничный концерт с участием самых популярных артистов российской эстрады, чьих имен я никогда не стремился запомнить, зачем мне это, если понравится какая – то определенная песня, то мелодия и стихи остаются в памяти сами собой, а кто ее исполняет, какая по большому счету разница. Твои истории Твои мечты Все то, чем в жизни Себя тешишь ты Твои иллюзии Твоя печаль Все это грустно и немного жаль Да уж, и в правду не весело, а ведь когда – то давно еще в молодости до всего этого ужаса, перевернувшего все мое существование с ног на голову, я мечтал стать счастливым с той девушкой, которую любил больше собственной жизни, Розой, до нельзя хорошенькой миниатюрной брюнеткой с темными слегка раскосыми восточными очами экзотической принцессы пустынь, длинными шелковыми волосами, шоколадным водопадом ниспадающими по плечам и спине, которые было так приятно накручивать на пальцы и отпускать, наблюдая, как упругие локоны возвращаются на свое прежнее место, и красивой женственной фигурой с немаленькой грудью и широкими бедрами, обладательница тонкой талии, плавных изгибов и линий, ты осталась в моих воспоминаниях прекрасной неземной богиней, Роза, моим личным ангелом с чудесной светлой душой и добрым сердцем, такой я буду помнить тебя до конца своих дней. Я знаю, ты хотела, как лучше, моя красивая девочка, вернула мне душу с помощью своей лучшей подруги Василисы Драгомир, принцессы из великого рода Дракона, пользовательницы Духа, редчайшей Пятой стихии, но этим самым «лучше» для меня стала бы смерть, нужно было просто – напросто убить меня еще там на мосту через Обь, спуститься вниз и не дать мне выйти на берег живым, я уверен, у тебя хватило бы сил это сделать, Роза, но ты почему – то просто ушла, оставив чудовищу, каким в тот момент был я, возможность спастись, и я, бессмертный зверь, не преминул ей воспользоваться, серебряный кол от удара об воду вылетел из груди, а я смог выбраться из бурлящего потока, поскольку утонуть не – мертвый вампир не может, ведь стригои не дышат, их сердца не бьются, а жизнь в телах кровожадных убийц поддерживает только кровь их невинных жертв. Я ведь учил тебя, моя радость, никогда не колебаться и постоянно повторять себе: «Эти люди мне не знакомы, я их не знаю», только при этом условии можно выиграть в схватке с тем, с кем был знаком до его обращения в бездушного монстра, стригоя, но, видимо, я плохой учитель, в ином случае я был бы мертв, а моя душа свободна еще при нашей первой встрече в Новосибирске, у тебя был шанс это сделать, моя хорошая, но ты заколебалась всего на долю секунды, и это решило все, в ту ночь ты проиграла, а я, бездушный монстр, выиграл, последствия чего стали плачевными, именно поэтому мое место здесь в Тарасто, в тюремной камере до конца дней, пусть только конец наступит не через двадцать или тридцать лет, а хотя бы через года два – три, только об этом я прошу Бога каждый день, больше ни о чем. Много раз во время обучения я повторял тебе, моя родная, простейшую истину любого из стражей, какую нужно помнить каждую минуту своей жизни и не забывать до последнего вздоха: «Никогда не поворачивайся к врагу спиной, пока не убедишься, что он мертв», ведь мы, дампиры, и защитники, и убийцы одновременно, мы стоим на грани жизни и смерти, мы убиваем, выполняя свой святой долг по обеспечению безопасности живых вампиров, и умираем, кладя свои судьбы на алтарь благополучия и процветания моройского сообщества, в один «прекрасный» день друг может стать врагом, и тогда станет необходимо его уничтожить, и надо это сделать без сомнений и колебаний, просто взять и убить, мне это было по силам, как и любому другому стражу. Но повторюсь, значит, я все же оказался плохим учителем, раз так и не смог вложить этой не требующей доказательств аксиомы в твое сознание, Роза, ты прости меня за это, моя красивая девочка, ведь именно по моей вине тебе пришлось перенести столько боли, причем, как физической, так и моральной, я искренне, от всей моей сумеречной души, светлой назвать ее язык не повернется, надеюсь, что у тебя, радость моя, все хорошо, и ты счастлива, сколько тебе сейчас, моя родная, в этом году исполнится двадцать восемь, я не знаю с кем ты, Роза, может быть с лордом Адрианом Ивашковым, а возможно и с кем – то другим абсолютно не знакомым мне, да это и не важно, главное, чтобы ты радовалась этой жизни, наслаждалась каждым ее днем, наверняка, ты давно забыла обо мне, а мое имя стерлось из твоей памяти, и правильно, так и должно быть, есть люди, не достойные того, чтобы их помнили, и я один из них. Немного жаль моей любви Немного жаль твоей надежды Все это было, но, увы Уже не будет, так как прежде Немного жаль, что на показ мы наши чувства выставляли Немного жаль, что потеряли друг друга мы в последний раз Немного жаль, что потеряли друг друга мы в ... последний раз Что такое любовь, кто ответит мне на этот вопрос, и существует ли само определение термина «любовь», для любимого человека ты сделаешь все что угодно, выполнишь любое, даже, самое маленькое и незначительное его желание, лишь бы увидеть на прекрасном личике твоей женщины довольную счастливую улыбку, ты встанешь под пули, закрыв своим телом дорогого для тебя человека, и ляжешь за него в могилу, только бы твоя красивая девочка была жива, и у нее было все замечательно, когда – то и я любил, теперь же в моей душе не осталось этого чудесного светлого чувства, делающего людей по – настоящему живыми, моя душа умерла, она покинула меня и улетела в заоблачные дали, и пожелать для себя я могу лишь одного, чтобы за ней, бессмертной душой, олицетворением какой зачастую видят гордую белоснежную птицу с отливающим серебром оперением, последовало и мое бренное тело, куда – то в пустоту, где впереди меня будет ждать то ли Рай, то ли Ад, то ли я так и останусь на этой земле, вечно бродить неприкаянным призраком прошлого, не зная покоя и прощения. Тебе наскучило в любовь играть И ты не хочешь этого скрывать, А годы лучшие умчались вдаль Все это грустно и немного жаль Действительно, лучшие годы моей жизни, моей молодости, остались позади, где – то безмерно далеко и недосягаемо для меня, там я любил и был любим кареглазой красавицей, моей ласковой податливой кошечкой, моей послушной девочкой, пусть и с взрывным импульсивным характером, но при этом непременно прислушивающейся к моим словам, за что я был и буду благодарен всегда, понимающей меня, как никто другой, ты иногда снишься мне по ночам, Роза, приходишь ко мне во снах, только там, в этих сладких и нереальных грезах, я могу слышать твой мягкий и ласковый голос, видеть твои темные завораживающие очи, взирающие на меня, ты мой земной ангел, родная моя, посланный мне Господом нашим Иисусом Христом, посланница самих небес, счастье, подаренное мне свыше, я готов возносить молитвы Богу за каждую минуту, проведенную рядом с тобой, моя радость, моя красивая девочка с золотым сердцем, госпожа моей души. Немного жаль моей любви Немного жаль твоей надежды Все это было, но, увы Уже не будет, так как прежде Немного жаль, что на показ мы наши чувства выставляли Немного жаль, что потеряли друг друга мы в последний раз Немного жаль, что потеряли друг друга мы ... в последний раз Да, мы потеряли друг друга, Роза, разошлись на извилистых дорожках судьбы, ты всегда тянулась к свету, моя хорошая, а я утонул во тьме, погрузился на самое дно черной – черной реки, как однажды приснилось моей матери, я захлебнулся в пролитой мной же крови, в моей голове, наверное, до самого конца моей никчемной жизни будут звучать предсмертные крики тысяч безвинных жертв, чьи жизни я забрал по своей чудовищной извращенной прихоти, легким движением ледяных белоснежных пальцев я сломал им шеи и выбросил за борт мира живых, словно наскучившие надоевшие куклы, а нынче этой самой куклой без души и без будущего стал я сам. Все зло, принесенное мной в этот многогранный мир растений и цветов, данный людям Создателем для нахождения своей второй половинки, создания семьи и рождения детей, обретения взаимной любви и счастья, вернулось по кругу и обрушилось со всей тяжестью на мою голову, закон бумеранга в действии, он неумолим и неотвратим, «Что посеешь, то и пожнешь», так звучит всем известная на моей Родине пословица, истина жизни, высказанная метафорическим языком, я ни в коем случае не жалуюсь, безусловно, я заслужил все, произошедшее со мной, но порой, бывает, так тяжело нести свой крест, нет сил, даже, поднять глаза к небесам, ведь, по сути, они слепы, люди становятся слепыми к прекрасному, когда теряют свое человеческое лицо, свое я потерял уже очень давно, в зеркале судьбы нет моего отражения, ибо у грешников нет душ, они их теряют, когда поступаются семью заповедями Господа Бога. Немного жаль, что на показ мы наши чувства выставляли Немного жаль, что потеряли друг друга мы в последний раз Немного жаль, что потеряли друг друга мы ... в последний раз* «Все это грустно и немного жаль», мысленно проговорил я строчку из песни, наилучшим образом характеризующую мою собственную судьбу, разве я мог подумать тогда, одиннадцать лет назад, в московском аэропорту поднимаясь на борт самолета, долженствующего перелететь всю Атлантику и приземлиться в Соединенных Штатах, стране Макдональдса и многочисленных небоскребов, царапающих голубое небо своими четкими прямоугольными формами, символом повсеместной урбанизации мира, стране Голливуда, фабрики грез и диснеевских фильмов, и элитных автомобилей, выпускаемых под маркой «Ford», названной в честь основателя завода по изготовлению этих четырехколесных средств передвижения Генри Форда, что моя жизнь сложится так, а не иначе, и в один из похожих другу на друга, как две капли воды, дней подойдет к своему логическому завершению здесь, в тюрьме Тарасто на холодной безлюдной Аляске, в самом подходящем месте для подобного «заведения» закрытого типа, нет, конечно же, нет. Такого финала для себя я не мог представить, даже, в самом жутком кошмаре, но только «нехорошие» сновидения почему – то имеют пренеприятнейшее свойство сбываться до пугающих до мурашек по коже мелочей, вот и сон моей матери Алены реализовался в красках, черная вода, являющаяся наглядным отображением моих бесчисленных грехов, сомкнулась над моей же головой, закрыла собой все небо, до скончания времен спрятала от меня солнце, мой путь теперь – одна лишь тьма, я в ней бреду неприкаянным грешником, путником без дороги и направления, а мой земной указатель неумолимо подталкивает меня к разверзающейся под ногами бездне, что так и жаждет поглотить полностью и сжечь дотла в своем огненном Аду того, кто однажды уже стал ее верным безропотным служителем, истину глаголит русская народная мудрость: «От сумы до тюрьмы не зарекайся».