Непрожитая жизнь

      Вы знаете такое ощущение, когда в одном шаге от всех проблем.       Ощущение свободы, ветер, треплющий твои волосы, прохладный ночной воздух, обдувающий твою кожу, его ласкания настолько сладостные, что по телу проходит дрожь и на коже выступают мурашки. За долгие годы, когда ты трудишься без передышки, когда проходишь, множество испытаний, которые судьба тебе подкидывает, словно в карточной игре и ты не знаешь, какой ход будет следующим и сейчас все это позади. Есть только ты и эта свобода.       И сейчас я хочу попрощаться с этой жизнью и обрести свободу, которая будет вечна, а не на миг, когда ты оказываешься лишь на границе этого блаженства.       Поднимаю глаза к небу, оно настолько чистое в это лето, нет грозовых темных туч, лишь звезды, которые послужат моей душе маяком. Я вознесусь к небу и буду парить, наблюдая за этими глупцами, которые пытаются выжить и преодолеть проделки судьбы. Мне легко, на душе легко. Впервые, кажется, я улыбаюсь по настоящему, улыбаюсь и уважаю свое решение.       Закрываю глаза, вдыхаю прохладный воздух, и он очищает мои легкие, духота, к которой я привыкла в палате номер шесть выходит из моих легких, и я смеюсь. Возможно, вы скажите это глупо, это сумасшедший поступок, стоять на краю десятиэтажного здания и радоваться решению, спрыгнуть с крыши.       Открываю глаза, смотря на яркую звезду этого неба, опускаю взгляд, ночная рубашка колышется от ветра, босые ноги чувствуют твердость бетонного покрытия. Машины проезжающие подо мной, люди, торопящиеся по делам, хотя стрелки часов уже показывают полночь, это глупо.       Вы скажите: "Нет, постой! Что ты делаешь? Жизнь прекрасна, нужно радоваться счастливым мгновениям и с гордостью принимать трудности и все с той же гордостью преодолевать их. В жизни нет горечи, которой нельзя было бы преодолеть!"       Вы ошибаетесь. Она есть. Мне двадцать один год и все что я помню за это время: четыре стены, скрипучие пружины в кровати, психиатров меняющиеся как перчатки, плод моего воображения и его...       Мне было восемь лет, когда я впервые попала на крючок психиатра, как это случилось, я вам расскажу.       Белокурая девочка подкралась к дому, на улице темнота, но она не пугала ее, звук волн, доносившиеся с моря успокаивали детское сознание. Она крепче сжала подол юбки, цвета поднимающегося солнца, в котором находились ракушки, раковины и камни с того самого пляжа. И еще одна вещь, которая в особенности зацепило детское любопытство - кольцо, покрытое морским налетом и которое она собиралась полночи очищать чистящими средствами на полу кухни.       Она улыбнулась, ведь за эти вечерние вылазки втайне от родителей она совершала часто, после чего выслушивала лекцию с родительской заботой, и в ответ она дарила поделки из морских сокровищ. И все становилось на свои места. Они были счастливы.       Девочка уже устремилась к задней двери дома, но остановилась. Свет ночника, горящий в гостиной, означал одно, один из ее обожаемых родителей не спит и вероятно поджидает маленького беглеца.       Она тяжело выдохнула, с детской виной на лице надула губы и последовала к парадному входу. Дверь не заперта и она еще больше изобразила на лице виноватый вид и вошла внутрь.       Девочка замерла на месте. Детские глаза округлилась от страха, дыхание остановилось, пальцы, до этого сжимающие подол юбки разжались и морские сокровища упали на пол, нарушая тишину.       Прямо перед ней стоит статный мужчина, не будь его лицо и одежда в крови, она бы приняла его за принца из своих сказок, которые мама ей читала всего пару часов назад.       Взгляд ловит еще более ужасающую картину, куски мяса, разбросанные по гостиной, кровь, словно ярчайшая краска в ее жизни, она везде. Девочка узнает в них своего отца и, кажется, собери их как пазл, то Билл Форбс снова будет жив. На глазах наворачиваются слезы, их размер не похож на детский, градины текут по щекам. Она видит мать, Лиз Форбс не разорвана на куски, лишь рана на шее и лужа крови, растекающаяся по белому кафельному полу, который она каждый день собственноручно полировала.       Девочка начинает дрожать, когда неудавшийся принц подходит к ней. Его взгляд пронзителен и, кажется, он смотрит прямо в душу. Мужчина садится на корточки, оказываясь на одном уровне с ребенком. Слабо улыбается, подносит руку и большим пальцем смахивает слезу с детской щеки, окрашивая ее в алый цвет. – Я бы сказал, что мне жаль, малышка,– он подносит окровавленную ладонь к подбородку,– но нет. Твой отец забрал у меня дорогого мне человека и на мою вежливую просьбу вернуть мне его он отказался. Его слова: "Делай со мной, что хочешь, но я не верну тебе его",– он усмехается, а девочка забыла, как двигаться и ей приходиться выслушивать его,– и я сделал. Охотники упертый народ, а охотники не подвластные внушению еще хуже. Поэтому я подумал... и исполнил свою прихоть. В конце концов, есть же ведьмы.       Он поднимается, застегивает верхнюю пуговицу рубашки, подправляет манжеты, с которых стекает кровь. Улыбается, показывая дружелюбие, и выходит из дома.       Слеза скатывается со щеки и падает вниз, я не слышу и не вижу, куда она упала, но она и так останется незамеченной. В слезе вся горечь и боль от этого воспоминания.       Вы скажете: "прошло много лет, тебе должны были помочь!" Мне помогли. Три года, три чертовых года мне внушали, что никакого мужчины не было, что отец не был охотником, что ведьм не существует и самое главное они отрицали, что вампиры выдумка, это лишь сказка. Но я видела, видела! А мне твердили, что это защитная реакция и я не справилась с ужасом и придумала все. Я приняла их версию развития событий и даже поверила в это, поверила, что гризли разорвал моего отца и убил мою мать. Гризли, умный медведь, вошел в дом и вышел, закрыв за собой дверь. Нелепо.       Сейчас я отказываюсь, я отзываю свое решение верить в это. Но это не все. Как я оказалась в психлечебнице закрытого типа? Почему я провела здесь десять лет?       Врачи утверждают, что из-за плода моей фантазии вызванного на почве травмы детства. Сначала мне снились сны. Страшные сны. Кошмары, мучающие меня каждую ночь, где я своими руками, своими зубами убиваю людей. Я чувствовала радость, наслаждение от того, как в моих руках ослабевают тела и их жизнь утоляет мой голод. Ничего, это просто сны, но я стала агрессивной, и в один прекрасный для злой судьбы день я схватила вилку и чуть не воткнула ее в горло мой сиделки, за то, что она назвала меня сумасшедшей, мне было двенадцать. Двенадцать.       Я оказалась здесь. Психиатрическая лечебница имени Святого Петра. Сказать, что я была благодарна лекарствам, которыми меня пичкали каждый день, я не могла. Кошмары прекратились. И снова вы скажите: "это замечательно, ты идешь на поправку, у тебя есть шанс начать жизнь сначала!"       Нет. Я посмеюсь над вами. Сны сменились видениями. Я стала видеть человека. Не того, кто убил моих родителей, не того принца с окровавленным лицом и руками в строгом костюме. Другого. Он был как живой, но для меня он всегда был призраком.       Он выглядел иначе и его неизменный образ на протяжении десяти лет преследовал меня. Парень в черных кедах, черных джинсах, черной рубашке и черной кожанке. Да, его образ похож на загробный имидж, но с одним но, он насквозь был сырой и, кажется, я чувствовала запах моря, водорослей и рыбы. Я видела его постоянно, смотрю в окно и вижу его отражение позади себя, иду в читальный зал, он сидит на стуле, просыпаюсь ночью, он стоит у стены и смотрит на меня.       Меня охватывали истерики и даже двое санитаров не могли справиться с моими попытками убежать от этой сущности. И снова таблетки, уколы успокоительного. Я была свободна от него только во снах.       Спустя годы я смерилась, но мой психолог нет. Мне предлогами выйти из этого плена, но я боялась, боялась, что не смогу жить без постороннего контроля. Я боялась мужчины в окровавленной рубашке.       Пять лет его преследований, и я приняла его. Но до сих пор вздрагиваю на его появление. Отпуская свой страх, я начинала размышлять: кто он? Чего он хочет? И почему именно я? Он молчал, и как только мне казалось, что он хочет заговорить, то его фигура испарялась в воздухе.       Он был странным. Его взгляд напоминал мне убийцу моих родителей, такой же пронзительный и читающий душу. Губы всегда плотно сжаты, словно он разочарован и пытается сдержать свою злость.       Я никогда не забуду, как увидела в нем первые изменения. Это было летом, в мой день рождения, когда мне исполнилось шестнадцать. День выдался солнечным, проснувшись, я подошла к окну, решетки портили вид, но не преграждали мне солнце. Его появление почувствовала, когда в воздухе появился запах рыбы. Я развернулась к стене, у которой он обычно стоял, скрестив руки на груди. Сегодня его крепко сжатые губы растянулись в улыбке. Меня это напугало. Казалось, что такого в очаровательной улыбке и милых ямочках, появляющиеся от нее. Было одно но... клыки.       Свое шестнадцатилетние я провела в комнате с мягкими стенами. Неконтролируемое поведение, я не понимала, что со мной и почему я кидаюсь на эти мягкие обитые стены. Я в сознании, но тело неподвластно мне. Я запертый зверь, который ищет выход, пробивая его собственным телом.       Очередной рассказ психологу о появлении частого гостя, но с клыками объяснили одним - травма детства, и мне стало смешно. Только тогда я поняла, что стоит молчать. Чтобы я не сказала, причина: травма детства. Я не считала себя сумасшедшей, ведь я не такая. Но временами сомневалась в этом.       Девушка поморщила носом, почувствовав посторонний запах и подняла голову с подушки, в лунном свете она снова увидела частого и единственного ее гостя.       Парень стоял у стены, голова чуть опущена и на лице... вина.       Девушка тяжело задышала, руки за перебирали простынь и она, скинув ее с себя, соскочила с кровати. Парень закачал головой и приблизился к ней. Блондинка вжалась в стену, когда призрак оказался у дверей. Он поднес палец к своим губам, говоря о тишине. – Что тебе нужно от меня! Перестань преследовать меня!       Она не кричала, она лишь шептала с некой хрипотой. Он смотрел ей прямо в глаза, голова медленно поворачивалась, как у совы. Призрак словно изучал. Взгляд перешел к плечу, и он поднял руку, отчего девушка еще сильнее вжалась в холодную стену. Пальцы призрака в миллиметре от тела, но подавшись вперед, его тонкие и сырые пальцы прошли сквозь тело.       Только сейчас она осознала, что этот призрак не сможет причинить ей боль и возможно не желает зла. Он ничего не сможет ей сделать. Мужчина разочарованно опустил руку и отшатнулся назад, осмелевшая девушка отошла от стены и с заинтересованностью посмотрела на него. – Клаус.       Его голос звучит в тишине и впервые. Бархатное звучание с акцентом, которого блондинка не могла разобрать. Она вздрогнула от внезапности и обескуражено на него посмотрела. – Это твое имя?– слова сами выскользнули из уст, он кивает головой,– я Кэролайн. – Я знаю.       Кэролайн словно открылся новый мир. Новый он. У нее столько вопрос, на которые он, наконец, может ответить. – Почему ты здесь? – Я думаю из-за кольца,– он тянет слова, словно слова поддаются с трудом, Клаус посмотрел на руку девушки, на пальце которой сверкал серебристый круг. – Я нашла его в море в детстве, – Кэролайн не придает этому значение,– кто ты? – Я не знаю, кто я теперь... Думаю,– Клаус снова смотрит на кольцо,– оно спало и его выбросило на берег волнами, кольцо, как связующее звено... – Ты мертв? Ты в море?       Он молчит и кажется, подбирает слова. Его губы двигаются бесшумно, взгляд опущен на кольцо и сейчас он чем-то напоминал одного из больных этой лечебницы. – Я бессмертный... это магия... – Почему ты не говорил раньше? – Я пытался... Это трудно... Я чувствую, как исчезаю...       Он исчез, оставив меня без ответов. Надолго. Я не помню, сколько его не было, месяца три или же четыре. Его исчезновения сменились кошмарами, я снова видела убийство людей, но теперь наблюдала со стороны и могла видеть убийцу. Клаус. Некий парень был таким же монстром, как мужчина в костюме. И он убивал. Ему это нравилось. Агрессия снова захлестнула меня и я начинала задумываться, что я на самом деле сумасшедшая. Тогда впервые я задумалась, что не хочу, чтобы это продолжалось.       Я увидела его снова. Это длилось секунду или две. Я ненавидела его, тот первый разговор казался мне милым, но я понимала, что это именно он мучает меня, именно из-за него я начала мучиться от кошмаров, которые вызвали агрессию, видеть его и тем самым подтверждать диагноз психиатров.       Я сняла кольцо, закинула в тумбочку и забыла о нем на долгие годы. Но кошмары продолжались, хоть я и не видела мужчину по имени Клаус. Я становилась неуправляема, и спасало только успокоительное.       И вот сегодня очередной день рождение. Двадцать один год, тринадцать из которых были сущим адом, удивляюсь, как я еще могу здраво мыслить.       Дуновение ветра успокаивает, и я могу без истерики вспоминать все это.       Разжимаю ладонь и смотрю на кольцо. Я достала его после того как он пролежал в пыльном шкафу четыре года. Может это ностальгия, в конце концов, я же сумасшедшая...       Смотрю на темный камушек и одеваю его на палец, руки дрожат, и я ссылаюсь на ночную прохладу. И только сейчас я задумываюсь, почему я его надела? когда умерли мои родители или из-за любви морю? Я даже не помню почему...       Вот и все, вы знаете мою историю. Грустно. Да, мне тоже.       Смотрю вниз, закрываю глаза и глубоко вдыхаю. Сомнение. Его нет. Я сделаю это. – Я думал, ты со мной попрощаешься.       Я резко открываю глаза, полет отходит на задний план. Поворачиваю голову влево, молясь про себя, что мне показалось, но снова вижу его. Смотрю на кольцо и понимаю, что могло пробудить его четырехлетнюю спячку, всего одно надетое кольцо. – Клаус?       Он улыбается, и я снова вижу ямочки на его щеках, и почем-то тоже хочется улыбаться. Он выглядит по-другому, сухая одежда и нет морского запаха. – Это странно, но я скучал по тебе, милая. Что ты делаешь на этой крыше? – Я хочу прыгнуть... мне надоело смотреть фильмы ужасов, в которых ты главный герой. От них мне... плохо.       Его улыбка сходит на нет. Он делает шаг вперед. – Я не мог это контролировать, я не знал, как избавить тебя от кошмаров и поверь, я очень этого хотел. Ты сняла кольцо, но это не значило, что я исчез, просто ты меня перестала видеть. Я говорю это не часто, но мне жаль, что по незнанию я стал причиной твоего заточения в этой больнице, Кэролайн. – Все хорошо, Клаус,– на глазах наворачиваются слезы, и отрываю от него взгляд,– сейчас это закончится.       Я закрываю глаза и корпусом подаюсь вперед, тело ощущает свободу. Ту, что я так желала. Я чувствую счастье. Избавление. Искупление. Я больше не буду принимать издевательства судьбы. Я радуюсь своему концу.       В плече появляется внезапная боль, разрывающая мое тело. Порыв ветра остановился, свободы нет. Все кончилось. Нет. Я не этого ожидала.       Я распахиваю глаза и вижу кирпичную стену, смотрю вверх и вижу Клауса, он держит меня за руку и улыбается. – Ты действительно думала, что я позволю тебе умереть, милая?       Я не понимаю. Как он может прикасаться ко мне. Он мертв. Он призрак. Он обычная проекция, не способная на физический контакт.       Я еще больше удивляюсь, когда он без особых усилий поднимает меня вверх, я знаю, что он не человек, но это удивляет. Его руки держат меня за талию, и теперь я ощущаю босыми ногами бетон и стою в паре метров от края. – Как? – Я воскрес, конец видениям.       Он улыбается в ответ моему удивлению. Теперь я понимаю, почему он выглядит иначе, сухая одежда, отсутствие привычного рыбного запаха, он другой и выглядит живым. Он живой. Он здесь. Он настоящий. – Что? – Еще увидимся, Кэролайн.       Руки, которые только что держали меня за талию, исчезают, как и он, испаряется в воздухе, как делал это на протяжении десяти лет.       Я стою в ступоре, словно узнала долгожданную весть и не могу в это поверить. Слышу приближающиеся шаги санитаров, они звучат глухо, словно меня накрыло колпаком. Если он теперь жив, то весь ужас должен прекратиться? Что мне теперь делать? Я не знаю, как теперь жить?