Я убью за тебя

it breaks my heart to love you. (с) Editors – Sugar

      Фелисити Смоук думает слишком много, когда мерит шагами комнату и смотрит на часы с неприлично медленно ползущими стрелками. Она думает о тех пятистах человек, погибших в Глейдс в результате безумного плана Мерлина. Она думает о Томми, погребенном под осколками отцовской мести. Она думает о Саре, чья смерть тоже лежит на плечах Малкольма, ровно как и невинность его дочери. Фелисити Смоук думает недостаточно много, когда открывает дверь и впускает в свою квартиру безумца с голубыми глазами.       У него манеры искусителя и улыбка Чеширского Кота, словно напоминающая, что вокруг одни безумцы. Она тоже чувствует себя безумной, когда прижимается к массовому убийце, закрывая глаза и переставая дышать, стоит ему обхватить ее лицо руками, прижаться в тягучем поцелуе.       Его смех проникает под ребра, застревает там и клокочет внутри, принуждает губы расползаться в улыбке. Она чувствует себя больной, глупой, но понимает, что смеялась бы вместе с ним одинаково громко как над глупой комедией в прайм-тайм по семейному каналу, так и над врагом, истязаемом им.       Она не может его оправдать. Все слова и банальные фразы о смерти жены и мести кажутся избитыми и пустыми, погибшими еще до начала времен. Она не способна простить ему всех его жертв. Она не способна вышвырнуть его из своего дома, предварительно разбив о голову светильник. Это гложет ее, разбивает на части. Она собирает себя заново после его ухода, чтобы снова рассыпаться от одного его присутствия.       Она раздроблена задолго до него. Он пытается собрать ее как пазл, но делает все неверно: силой соединяет неподходящие кусочки, отчего получается искореженная картинка. Она не может это исправить, потому что уже и не помнит, как было раньше: до этих голубых глаз, морщинок от улыбки и теплых объятий.       Мерлин каждый раз ждет, что Фелисити не откроет дверь, отключит телефон и будет старательно делать вид, что не знакома с ним. Мерлин каждый раз ждет, что Фелисити станет кидаться в него тарелками, вазами, выгонять из своей жизни. Мерлин готов уйти в любой момент, стоит ей лишь намекнуть. Мерлин не будет подготовлен к такому, даже если его предупредят заранее.       Он перебирает ее волосы, пока она лежит на его коленях в полудреме, сонно комментируя события сериала, который они смотрят. Он задыхается от неверия в собственное счастье. Он не понимает, как она может доверять ему себя после всего сделанного им зла.       Он обучен убивать и мстить. Это то, для чего он тренировался. Он не обучен готовить кофе по утрам, бережно снимать очки, не разбудив, и дарить мягкие игрушки. Однако ради нее Мерлин пытается, потому что не собирается отдавать никому.       У Фелисити каждый раз замирает сердце во время просмотра криминальных новостей. Она смотрит и с содроганием ожидает новости про очередное убийство с помощью стрелы. Она каждый раз думает, что вот сейчас прогремит взрыв, которого не выдержат хрупкие стены их тщательного построенного бунгало. Взрывы иногда случаются. Она по-прежнему открывает ему дверь. Он по-прежнему боится услышать презрительное «убийца» из ее уст.       Когда ее квартирку в спальном районе грабят, она вцепляется в его руку и просит оставить это дело полиции. Она смотрит на него расширившимися от дурного предчувствия глазами и просит остаться. Они оба понимают, что это бесполезно. Той же ночью он возвращает все украденные вещи. Той же ночью он проливает первую кровь на алтарь, посвященный ей.       Когда на нее нападают во время возвращения домой из Логова, она молча стоит, ощущая чужую теплую кровь на своем лице и молчит в оцепенении. Он резко сдергивает с себя капюшон и подбегает к ней. Она не реагирует на его вопросы и осмотры. Ее взгляд прикован к еще дергающемуся в конвульсиях телу грабителя, тщетно пытающемуся зажать разорванное горло. Мерлин бережно вытирает ее лицо, а она лишь смеется, размазывая тушь слезами.       Фелисити порой чувствует себя грязной, погруженной в болото, из которого выбираться нет ни сил, ни желания. Мерлин пытается не тянуть ее за собой, но цепляется, тянет. Мерлин возводит ее в ранг божества своего искаженного мира, но уничтожает божественную силу жертвоприношениями.       Малкольм приносит ей жертву в третий раз, ломая шею приставучему пьянице в клубе. Она смотрит на него с презрением и уходит. Фелисити не отвечает на звонки три дня. Фелисити не открывает дверь и избегает разговоров. Мерлин пробирается в ее квартиру через окно.       Фелисити в ярости бросается тарелками, мажет, ничего не видя от застлавших глаза слез. Тарелки разбиваются над его головой, осколки режут руки и лицо, а Малкольм просто стоит, не отрывая от нее взгляда. Ему кажется, что он чувствует, как трещат стены их бунгало. Ему кажется, что он будет смотреть и неподвижно стоять, даже если она вонзит нож в его сердце по самую рукоять.       Когда у нее заканчиваются силы, и она способна лишь всхлипывать, сидя на полу посреди осколков посуды, он подходит к ней, садится рядом и укладывает голову себе на колени, распускает волосы и начинает их перебирать. Она затихает, смотрит в одну точку перед собой, не видя ничего.       Фелисити думает о пятистах могилах на местном кладбище, Томми, Саре, Тее… Фелисити думает о его мурлычащем голосе, напевающем что-то. Фелисити думает, что хочет убить его, уничтожить. Она подтягивает к себе нож и поворачивается к нему. Мерлин лишь улыбается, направляя лезвие к сердцу. Фелисити слушает его непрекращающееся мурчание, смотрит в голубые глаза и прыгает в бездну, на грани которой балансирует слишком давно.       У его губ вкус сожаления. Но он жалеет не о смерти посмевшего тронуть богиню. Но он жалеет о ее боли, о ее истерике и эмоциональном опустошении. Мерлин старается искупить свои грехи перед ней. Мерлин хочет сжечь весь мир дотла, если тот не подчинится ей. Мерлин хочет пожертвовать всем ради нее, даже собой, если она прикажет. Фелисити просто хочет забыть о всех его жертвах. Фелисити просто хочет не думать о своей роли в последних его убийствах.       У Фелисити нежная кожа и трепетная душа-бабочка, которую он неосторожно сжал, повредил крылья – больше не взлетит. У Мерлина попытки сделать лучше превращаются в кровавое мессиво из чужих чаяний и надежд. Фелисити падает, падает, падает и не чувствует дна. Мерлин готов поймать ее в любой момент и держать на руках, чтобы дна не касалась.       Мерлин носит ее на руках, доверяя им больше, чем ее ногам. Мерлин готов кружить ее, стоит попросить. Мерлин готов выстилать ее дорогу чужими амбициями, телами, бархатом. Фелисити почти привыкла к его поклонению и роли богини. Фелисити почти научилась не думать о его темной стороне. Фелисити почти готова сосредоточиться лишь на кофе по утрам, ласковом мурлыкании вместо колыбельной и мягких игрушках, что она находит в разнообразных местах.       Он нежно подхватывает ее, не прерывая поцелуя. Он поддерживает ее ягодицы, когда она скрещивает ноги на его спине. Он идет по осколкам, не замечая их. Она целует его порезы, обводит их языком, зализывает их. Ради такого Мерлин готов умереть.       Малкольм невыносимо нежен и восхитительно груб, когда укладывает ее на кровать, очерчивает языком ключицы, впивается в шею. Его пальцы оставляют на ней кровавые следы, расписываются в подтверждении своих прав на нее. Фелисити лишь зажмуривает глаза до цветных кругов, зарывается пальцами в его волосы и тихо стонет, пока он заново исследует языком ее тело. Для нее каждый раз нов. Он каждый раз такой, как она хочет. Он каждый раз поклоняется ей, отдается. Она каждый раз плавится под его тяжестью, покоряется, покоряя.       Фелисити выдыхает лишь когда он замирает на пике внутри нее, вытягивается, напрягается, чтобы обмякнуть, уткнуться в основание шеи и щекотливо дышать, вызывая мурашки. Она чувствует, как легкие сжимаются, как в голове шумит от переизбытка эмоций и недостатка кислорода. Он чувствует, что ему ее безгранично мало, хоть она и заполняет все его мысли. Они засыпают под его мурчание.       Фелисити просыпается с рассветом, встает и просто смотрит в окно, придерживая на груди простынь, волочащуюся шлейфом по полу. Она корит себя за то, что поддается ему, что поддается своей темной стороне, которую он раскормил и приручил ласками, поцелуями, жертвами. Она считает себя недостойной, падшей.       О его приближении ее оповещает легкое мановение воздуха и какое-то шестое чувство. Однако все равно вздрагивает от прикосновения холодных губ к плечу. Его руки обхватывают ее талию, прижимают к себе. Она накрывает их ладонями. Он утыкается лицом в ее затылок и наслаждается запахом кожи и лавандового шампуня. Все мысли о пятистах человек, Томми, Саре и Тее мигом исчезают из ее головы, когда он так запредельно близко. Малкольм, делая ошибки в фразе «Я люблю тебя», произносит:       – Я убью за тебя.       – Я знаю, – с улыбкой отвечает Фелисити, понимая все правильно.