Последняя ложь

Шепард к чёртовой матери сжигает мосты за своей спиной. Никто не должен за ней идти. Никто не должен за ней идти. Нельзя позволить им за ней идти. Нельзя позволить... это самоубийство, она знает это, она в курсе этого. Она целует Гарруса в последний раз. Она врёт ему в последний раз. "Скоро увидимся". Мосты полыхают красным и жёлтым, и чёрным, как густая кровь, затопившая улицы, города, планету, планеты. Мосты полыхают, полыхают, как и всё в глазах Шепард. Как боль в глазах Гарруса. Как боль в её глазах. Она почти ничего не чувствует, кроме тупого желания добраться до финиша. Шаг левой, шаг правой, главное удержать равновесие. Шаг левой, шаг правой. Она стреляет в идущих на неё врагов наугад, потому что кровь стекает по её лбу в глаза, и их щиплет, и весь мир укрыт красной пеленой. Враги падают, Шепард делает шаг левой, шаг правой. Где-то перед глазами полыхает что-то белое и ей надо туда. Шаг левой, шаг правой. Ей ужасно стыдно, что она соврала Гаррусу. Шаг левой, шаг правой. Ей ужасно больно, что она соврала Гаррусу. Шаг левой, шаг правой. Она ужасна рада, что соврала Гаррусу. Шаг левой, шаг правой. Он не кинулся вслед за ней. Шаг левой, шаг правой. О нём позаботятся, он выживет, он будет жить. Шаг левой, шаг правой. Он будет жить с её последней ложью и последним поцелуем. Шаг левой... правая подводит, и Шепард падает, пересилив себя, встаёт на колени и продолжает путь так. Зато она не врала ему, что любит его. Она не врала ему, что любит его. Она надеется, что говорила ему об этом, что, возможно, даже повторила, чтобы он точно услышал. Она бы хотела услышать, что он любит её, но ей хорошо и оттого, что его сейчас нет рядом. На самом деле ужасно плохо. Она не хочет умирать в одиночестве. Она падает в луч света и мгновение спустя уже оказывается в грёбанном фильме ужасов. В игре в жанре хоррор, в лавке мясника, в худшем своём кошмаре. Впрочем, Гарруса тут нет, значит, не худшем. Она ползёт мимо трупов, мимо кусков мяса, бывших когда-то людьми. Её ноги почти не слушаются, глаза почти не видят. Чувствуй она себя чуть лучше, её бы стошнило от вида гниющих тел, от запаха гниющих тел, но она чувствует себя достаточно плохо, чтобы ничего не чувствовать. Впрочем, плевать, что происходит с ней. Она всё равно уже мертва. Разговор с призраком проходит мимо неё. Она убеждает его в чём-то, в чём сама уверена. Она убеждает его, и он стреляет себе в голову. Он стреляет себе в голову. Он стреляет себе в голову, и кажется, что всё закончилось. Шепард садится на пол и, если честно, больше не хочет шевелиться. Она сидит рядом с Андерсоном, Андерсон сидит рядом с ней. Перед ними огромный иллюминатор, перед ними космос, корабли, взрывы и смерть. Война. Истребление. Андерсон делает глубокий вздох. Последний глубокий вздох. Голоса друзей, наконец, прорываются в её наушник. Джокер говорит что-то про оружие. Кто-то стоит рядом с ним, но Шепард слишком слаба, чтобы опознать их. Только когда в эфире появляется его голос, голос Гарруса, она ловит каждый звук. "Тебе нужно выбираться оттуда, Шепард". "Как ты, Шепард?" "Ответь мне!" Мальчик из сновидений встаёт перед ней, заслоняя космос. Шепард поднимает голову на его лицо. Шепард сжимает кулаки и поднимается на ноги. — Прости, что соврала, — говорит она Гаррусу и сразу становится немного легче. — Я люблю тебя. Она хотела бы услышать его признание в ответ, но вместо этого она срывает наушник и идёт за мальчиком. Через минуту битва заканчивается. Волна зелёного света проходится по Вселенной. Он никогда не простит её, потому что она соврала ему. Он никогда не простит себя, потому что знал, что она врёт, но оставил её одну.